пересмотренную оценку сил противника, начальник штаба сухопутных сил Германии генерал Франц Гальдер, получив от своего начальника разведки адмирала Канариса доклад о том, что французы собираются предпринять наступление на Саар, подготовил подробную карту обстановки на Западном фронте для представления Гитлеру. Изучив обстановку, Гальдер забеспокоился. Он не мог объяснить бездеятельность французов на Западе, и нам легче понять его смущение, чем пассивность французов, когда обратимся к подготовленной Гальдером карте, дополнив имеющиеся на ней данные о фактическом составе и численности французских войск на границе с Германией.
Против 4,5 млн. французов немцы выставляли около 800 тыс. солдат; однако приблизительно половина из них находилась в процессе сосредоточения или на пути к фронту. По мере изучения составленной карты обстановки в тот день Гальдер начал осознавать всю чудовищность риска, на который шел Гитлер.
В целом картина выглядела несколько лучше, чем в самом начале войны, но все еще была далеко не успокоительная, и Гальдер с тревогой осознавал, что его условные обозначения на карте вряд ли отражали подлинную обстановку, которая сложилась на местности. Так, 72 французским дивизиям — лучшей части французских вооруженных сил — противостояла немецкая трупа армий «С» под командованием фон Лееба, пользовавшегося репутацией специалиста по оборонительной войне. С началом войны против Польши он принял командование от генерала фон Витцлебена. Доклад Витцлебена о положении на Западном фронте вынудил фон Лееба лично ознакомиться со всей обстановкой на месте.
По мнению Витцлебена, положение дел было таково, что если французы предпримут наступление, то они прорвутся через немецкие оборонительные линии.
После осмотра своих войск и системы обороны фон Лееб понял, что в словах Витцлебена нет преувеличения. 2 сентября он специальным курьером послал в Берлин главнокомандующему сухопутными силами генералу фон Браухичу строго конфиденциальное донесение о тревожном состоянии дел на его фронте, особенно на том участке, который охватывает возможные пути движения англо-французских армий через Бельгию и Голландию. Он сообщал, что у него всего две дивизии ландвера (части местной обороны третьей волны), один кадровый полк и две дивизии подготовки пополнений четвертой волны, которые еще надо обучить.[49] Имелись еще некоторые части пограничных войск безопасности.
Положение было таково, что одна из дивизий местной обороны, а именно 225-я, должна была занимать оборону на фронте протяженностью 50 миль, а две другие необученные дивизии четвертой волны должны были обороняться на участке протяженностью 80 миль. Лееб не мог себе представить, чтобы французы не воспользовались столь благоприятными условиями, и поэтому настоятельно просил срочных дополнительных резервов, учитывая то обстоятельство, что потребуется не менее шести дней, прежде чем эти резервы займут свои позиции на оборонительных рубежах. Лееба в первую очередь тревожила вероятность французского наступления и очень небольшие шансы на то, что такое наступление можно застопорить на немецкой границе. При такой обстановке он и не думал о дальнейших перспективах.
К 9 сентября, когда Гальдер подготовил свою карту обстановки, прошла уже неделя с тех пор, как фон Лееб обратился к Браухичу за срочными подкреплениями. Войска фон Лееба имели только небольшое количество самолетов и ни одного танка. По документам, он имел в своем распоряжении 15 кадровых дивизий; они подкреплялись 11 дивизиями ландвера (местной обороны), укомплектованными главным образом солдатами старших возрастов (свыше 30 лет) и офицерами — ветеранами первой мировой войны, и дивизиями четвертой волны, фактически состоявшими только из частично обученных частей пополнения. Горючее и боеприпасы имелись в весьма ограниченном количестве, но и их, по утверждениям генерала Вестфаля, не хватило бы и на три дня боевых действий.
В общей сложности Гальдер насчитывал 40 дивизий, которые только теоретически находились в распоряжении фон Лееба. Однако для многих из них все еще требовалось время (неделя или значительно больше), прежде чем они могли быть введены в бой. И Гальдер, пожалуй, понял, что стратегическая угроза была даже более серьезная, чем угроза, вытекающая из значительного численного превосходства западных союзников на Западном фронте. Гитлер сосредоточил все свои силы на центральном участке фронта; север и юг оборонялись крайне слабыми силами. Такая группировка войск могла превратиться в западню для немцев, однако Гитлер оставался уверенным, что не последует никакого наступления со стороны западных держав.
Таким образом, для обороны северных подступов через Бельгию у фон Лееба была только 1 кадровая дивизия и 6 других весьма посредственных соединений; наиболее уязвимый участок Люксембург — Мозель прикрывали 3 кадровые и 7 других, менее боеспособных дивизий; главные силы войск фон Лееба были развернуты в наиболее подготовленной части линии Зигфрида от Саара вниз к изгибу реки Рейна у Карлсруэ — 8 кадровых дивизий и 9 других дивизий (именно такая группировка войск здесь на далеко выдвинутом вперед участке особенно беспокоила Гальдера: они легко могли быть обойдены с флангов). 2 кадровые и 4 другие дивизии — это все, что осталось для прикрытия участка от Верхнего Рейна и Шварцвальда до швейцарской границы у Базеля.
Оказалось, что карта обстановки Гальдера была скорее выражением надежды, чем отражением фактического положения утром 9 сентября. Группа армий «С» фон Лееба, как мы увидели, фактически не имела ни танков, ни авиации для обеспечения прикрытия с воздуха. Минимальное количество боевой авиации было оставлено для обеспечения прикрытия городов Германии от возможных воздушных налетов английской авиации, и вряд ли что было предоставлено Западному фронту.
Такая диспропорция в распределении сил между польским и Западным фронтами была отражена и в тех цифрах, с которыми генерал Жорж ознакомил Черчилля в Париже 26 августа; и через два дня по возвращении в Лондон Черчилль немедленно передал их Хор-Белиша. 30 августа Хор-Белиша информировал кабинет министров, что, по имеющимся у него данным, на Западном фронте немцы оставили 15 дивизий, 46 дивизий направлены на польский фронт. Это было довольно точное определение численности немецких войск, которые фактически были готовы для использования в боевых действиях накануне нападения на Польшу, а их распределение по фронтам подчеркивает исключительную важность этих первых дней войны.
Немецкие данные о численности своих войск на Западе существенно отличались, однако эти данные относились к разным периодам времени, которые описывались, но никогда не уточнялись. Таким образом, имелась существенная разница между количеством немецких войск на Западе в начале войны с Польшей, то есть в первые десять дней сентября, и в конце польской кампании, то есть в последнюю неделю сентября. Речь идет о первых числах сентября, которые были столь важны.
Уже после войны на допросе генерал Йодль, который должен был знать лучше всех этот вопрос, утверждал, что в начале войны на Западном фронте было не более 23 немецких дивизий. Генерал Вестфаль, командовавший там резервной дивизией и давший наиболее подробное и убедительное описание состояния Западного фронта, утверждает, что после завершения сосредоточения (он не указывает точную дату) у немцев было 8 кадровых и 25 других, в основном весьма посредственных, дивизий для занятия обороны вдоль Западного вала — всего 33 дивизии. Генерал фон Манштейн подсчитал, что на Западе в это время было 11 кадровых и 36 прочих дивизий (из которых, по его утверждению, 34 дивизии были только частично боеспособны). Однако он, по- видимому, пишет о положении фронта в середине сентября, а не в начале войны.
Тэлфорд Тейлор, один из американских представителей обвинения на Нюрнбергском процессе, использует для своих выводов более ранние оценки обстановки, сделанные Гальдером, поэтому его выводы особенно резко отличаются от общепринятых данных. Он приходит к заключению, что фактически на Западном фронте было равновесие сил противостоящих сторон. Однако при той дополнительной информации, которой мы располагаем в настоящее время, мы можем говорить определенно, а не предполагать: во время первых решающих недель сентября, как мы увидели, союзники имели такое превосходство и такие стратегические возможности, какие больше никогда не представлялись им в ходе всей войны.
Больше того, военное превосходство союзников на Западе существенно усиливалось незавершенностью и несовершенством линии Зигфрида. Несмотря на отчаянные попытки в последний момент устранить некоторые наиболее серьезные упущения: отсутствие орудийных башен, заслонов, упоров для установки пулеметов, а также и другие существенные недоделки, основным фактом остается то, что линия, как таковая, была подобием «потемкинской деревни», судя по тому, как генерал Вестфаль описал состояние линии Зигфрида, когда он со своей резервной частью прибыл туда в начале войны.
В целом Западный вал представлял собой любопытную картину. На некоторых ключевых местах его строительство было закончено, например в Сааре. Однако на остальных участках было завершено сооружение только первой линии обороны, да и то не везде. Не предусматривалось никакой системы обороны в глубину; на случай воздушного нападения или сильного артиллерийского налета не было соответствующих укрытий для войск. Даже в августе и сентябре там все еще находилось свыше 150 тыс. в основном иностранных рабочих, занятых на строительных работах.
На немецких войсках Западного фронта серьезно отражалось и другое затруднение. Транспортная сеть Германии не могла одновременно удовлетворить транспортные потребности войск, действовавших против Польши и на Западном фронте. Приоритет был отдан удовлетворению транспортных нужд Восточного фронта, соответственно были урезаны транспортные средства и удлинены сроки перевозок для Западного фронта. Так, например, потребовалось полных десять суток для сосредоточения и переброски позиции на линии Зигфрида частей, которыми командовал генерал Вестфаль.
Начальник транспортного отдела генерального штаба сухопутных войск полковник Герке докладывал своим начальникам, что железные дороги не в состоянии справиться со всеми потребностями по переброскам войск и военных грузов; по его подсчетам, с момента мобилизации и до занятия дивизией своих позиций на Западном фронте потребуется 13 суток. Фон Лееб, как мы видели, докладывал Браухичу, что потребуется шесть суток, чтобы дивизия из района сосредоточения достигла фронта.
Таким образом, установив подлинную картину сил, которые противостояли друг другу на Западе, и зная о тех дополнительных преимуществах, которые сложились в пользу французов и англичан в столь небывалых размерах, теперь мы можем вернуться к тем решающим дням и завершить наше расследование обстоятельств и роли ответственных деятелей, которые привели англо-французских союзников к отказу дать именно то сражение, которое покончило бы с войной, а возможно, и с самим Гитлером осенью 1939 года.
Теперь вернемся к 14 августа, когда Черчилль приехал в Париж к генералу Жоржу на завтрак, во время которого выяснились такие факты, которые в совершенно ином свете показывали соотношение сил Германии и союзников. Примерно в это же самое время главнокомандующий немецкими сухопутными силами Браухич, начальник генерального штаба сухопутных сил Гальдер, командующие военно-морскими и военно-воздушными силами Редер и Геринг и главный творец и изобретатель Западного вала Тодт находились на пути в Оберзальцберг. Гитлер вызвал их на специальное совещание. Учитывая время проведения этого совещания, историки тем не менее уделили до странности мало внимания этой решающей встрече Гитлера с его ближайшим окружением из высшего военного руководства. Более того, значение этого совещания умалялось подчеркиванием аналогичности содержания его выступления на совещании 14 августа с теми заявлениями, которые он сделал итальянскому министру иностранных дел графу Чиано[50] в предыдущие два дня. И все же подлинное значение совещания заключается не в аналогичности содержания двух выступлений Гитлера, а в их коренном различии. Каждое из этих выступлений было частью единого плана Гитлера.
Однако Гитлер не был человеком, обладающим свободой мышления, делающим свой выбор из множества возможных вариантов. Он сгорал от нетерпения и торопил события. По существу, Гитлер являлся пленником собственного замысла. Он поставил перед собой цель осуществить план к 1 сентября и в любом случае решить данцигский и польский вопросы. И к началу августа ему стало ясно, что уже не могло быть мирного урегулирования польского
