рассказах. В самом деле: у вас с Патриком были не самые дружеские отношения. Он тебя цеплял, насмехался, даже угрожал. Ведь угрожал?
— Д-да. Так и было. Он же меня ранил!
— Отлично! Молодец! Ты почти оправдался! Говори точно так же королю, и Лавр точно поверит и простит. Вот я тебе верю, а это многое значит, — захохотал лорд Гош. — Патрик тебе угрожал, спровоцировал на драку. А в драке чего только не бывает — да все бывает… Я, например, в свое время пришиб барона Экинея в драке. Мы повздорили: я обозвал его жену тощей цаплей. Потасовка у нас началась. Ну, у молодых дворян такая каша быстро заваривается. Я толкнул барона на камни — у бедняги что-то в спине треснуло. Он потом неделю похворал, постонал и на тот свет отлетел… Ну, и как меня, сволочь такую несдержанную, наказали? Ах, да я выплатил компенсацию его вдове, цапле этой тощей, — и вся недолга…
Мелин, надо сказать, теперь совершенно потерялся в разговоре. Он забыл, о чем с самого начала шла речь, и не мог понять, какого стержневого вопроса придерживаться сейчас, и абсолютно растерялся, услыхав историю о бароне Экинее и его тощей супруге, историю, которая никак (по его мнению) не вязалась с обсуждаемыми делами. Лорд Гай все заметил и довольно улыбнулся:
— Мальчик мой, я прекрасно понимаю: ты сейчас в полном смятении. Тебе надо сделать выбор, и очень сложный выбор. Но если ты все хорошо обдумаешь, то легко выберешь…
— Я выбор сделал! — наконец нашелся Мелин. — Я не могу позволить вам развязать войну в стране! — с таким возгласом юноша выхватил меч и бросился на дядюшку — это было то последнее, на что он был готов идти.
Лорд Гай не сплоховал, спасая свою жизнь. Впрочем, выйти победителем из схватки с раненым, измученным голодом и холодом противником для любого не составило бы большого труда. Лорд Гай опрокинулся вместе с табуретом назад, пропуская отчаянный выпад кронпринца над собой, сделал кувырок и встал на ноги. Что-либо еще он не стал предпринимать — верный Коприй, до этого молчаливой статуей темневший в углу комнаты, принял дело в свои руки. Точнее: он схватил рычащего от бессильной злобы Мелина. Выкрутив ему плечо так, что суставы захрустели, оруженосец заставил юношу выпустить меч, а потом крепко прижал парня к полу и вопросительно посмотрел на господина:
— Что дальше делать?
— Дальше, дальше, дальше, — опять пропел лорд, таким образом помогая себе размышлять о судьбе племянника. — Обезоружь его и верни на место — к очагу.
— Уверены? — Коприй сомневался в том, что господин поступает правильно.
— Лучше убейте! — прохрипел Мелин, пытаясь вывернуться из сильных рук старого воина.
— Этого я делать не стану, малыш, — развел руками Гош, — как ни проси.
Коприй довольно грубо обыскал молодого лорда, лишил его пояса вместе с ножнами и кинжалом и толкнул юношу на скамейку у огня. Мелин не сопротивлялся — сил уже ни на что не было.
— Не понимаю: зачем нам этот мальчишка? — пожал плечами Коприй. — Если бы не его раны, он бы вас убил. Он сильный…
— Значит, не судьба была убить, — философски заметил Гош.
— Ваша милость, позвольте мне решить проблему, — многозначительно сказал оруженосец и еще многозначительней провел указательным пальцем по своей шее.
Его господин отрицательно покачал головой:
— У меня есть веские причины отказать тебе, дружище.
— Какие? — хмыкнул Коприй, недобро глядя на Мелина, а тот прижался лбом к стенке камина, закрыл глаза и пробормотал 'смерть моя, где ты?
— Я просто хочу, чтоб он жил, — улыбнулся Гай и поймал на себе удивленные взгляды — и оруженосца, и кронпринца. — Да, он мне нужен, как прикрытие, но не это главное, — лорд подошел ближе к Мелину и сказал, положив руку юноше на плечо:
— Я испытываю к тебе, мальчик мой, что-то вроде сердечной привязанности.
Тот дернулся в сторону, подозревая то, с чем он первый раз столкнулся при знакомстве с именитыми столичными портными. Лорд Гош рассмеялся:
— О! Не пугайся, не стоит. В постели я предпочитаю женщин, и только женщин. Это и старина Коприй подтвердит. В лучшие годы мы с ним вместе пошаливали в девичьих спальнях, — лорд Гай опять незаметно сбился с основной темы в воспоминания, но, промурлыкав себе под нос какую-то песенку про черные глаза и сладкие губы, бывшую модной лет двадцать назад, вернулся к теме Мелина. — Говоря про тебя, сынок, я имел в виду другую привязанность… Да, ты сильно похож на моего не особо любимого кузена, тут спорить не берусь, но ты ведь не только его сын…
Мелин еще больше округлил глаза, совершенно не понимая, в какую сторону клонит абсолютно непредсказуемый дядюшка.
— У тебя ведь матушка была, — напомнил Гош. — А твоя матушка была очень красивой женщиной. Только Лавр выбрал ее себе в супруги не только из-за ее милого лица и изящной фигуры. И не только из-за ее богатого приданого — земель Данн, — лорд вдруг скривил губы: так делает человек, когда память, словно капризная волна брызгами, обдает его неким болезненным воспоминанием…
Глава третья
Если есть начало — должен быть конец.
Лорд Гай Гош знал о таком явлении и сам всегда придерживался этого порядка.
Открыв для беседы с племянником новую тему, как шлюзами — вход лодке в другой речной рукав, он играючи, повел повествование туда, куда желалось.
— Да, вижу: пришло время рассказать тебе одну весьма интересную историю. Ее, кстати, почти никто не знает. Разве что я и твой отец, — голосом опытного сказочника говорил лорд Гай, посматривая на Мелина.
Тот держался из последних сил, чтоб не уйти в беспамятство. Понимал: сейчас узнает что-то очень важное. Да и как было не понять: лорд Гай Гош умело заинтриговал парня — не захочешь, а будешь слушать.
А Коприй изумленно таращил глаза на господина: для него оказалось дивным дивом услышать, что есть у лорда Гоша тайны, ему, верному оруженосцу, неизвестные.
— Да-да, дружище, — кивнул Гош Коприю, — даже ты всего не знаешь. Ну, так всегда есть вещи, которые одному Богу известны. Разве я не прав?
— Что ж з-за история? — вяло, но поторопил дядю Мелин, упираясь рукой в стену — так ему было легче держаться в вертикальном положении.
— Ах, история, — сокрушенно кивнул Гош. — Будь я поэтом, написал бы с нее грустную балладу… Но, к делу. Я любил твою матушку, мальчик мой…
Коприй не сдержался — присвистнул. За это Гош наградил оруженосца таким взглядом, что воин втянул голову в плечи и отступил в свой темный угол.
Мелин же на минуту даже дышать перестал.
— Да, да, да, — опять кивнул лорд Гай, и прерывисто выпустил из груди воздух. — Твой отец попросту отобрал у меня Аманду. Я первым к ней посватался. О, она была так молода, так хороша… Шелковые волосы, нежное лицо, руки, как у феи, — волшебство, а не девушка. Впервые я увидел Аманду в королевском дворце, на ежегодном майском балу, когда юные леди впервые выходят в свет. Мне самому было тогда чуть больше двадцати лет.
Она была великолепна, если можно так сказать о юной, скромной, застенчивой девушке. Я сразу заметил ее, я пригласил ее. Аманда танцевала, как мотылек, а ее голос казался мне нежным шелестом летнего дождя, — выдав такие эпитеты, лорд Гай сделал паузу, чтоб дать Мелину и Коприю время для переваривания столь красивого оборота.
Оруженосец так попросту челюсть на пол выронил, а кронпринц, ошеломленный невероятными признаниями дядюшки, казалось, оборотился в камень — сидел на лавке и только глазами хлопал, а про себя думал: 'Я сплю или брежу?
— Она была достойна самой искренней любви, самого глубокого уважения. А еще — долгой и счастливой жизни, — продолжил Гош. — И со мной у Аманды это все было бы, поверь. В то же лето я поехал свататься к ее отцу. И решился я на это не затем, чтоб взять Данн. Я любил Аманду и мечтал, как славно мы будем жить вместе, как много у нас будет прекрасных детей… Мечты, мечты, — лорд даже глаза призакрыл, словно погрузился в радужные воспоминания. — Ты тоже о многом мечтал, Мелин, не так ли? В юности все мечтают. И только о хорошем… Разве тогда были у меня мечты о том, чтоб отобрать корону у старшего кузена? Нет. Разве мечтал я жениться ради земель и денег, а потом чураться супруги — этого досадного привеска к приданому? Нет. Я мечтал о любимой девушке, о свадьбе, о семье, о том, как буду строить свое гнездо! Кто знает: если бы все сложилось иначе, ты был бы моим сыном. И уж поверь: я бы не отталкивал тебя, не отсылал в дальнюю усадьбу, не навешивал бы замков на ворота, и главное — не лишал бы тебя матери…
У Мелина все плыло перед глазами. Тело юноши настрадалось вдоволь, а вот теперь Гош бередил старую-старую рану, которая еще в детстве язвила его сердце. Он вдруг вспомнил, что все то время, пока пытался быть примерным сыном для отца, он глушил в себе все мысли о матери, о том, что никогда ее не видел. И в этом, как ни крути, как ни глуши, виноват был отец. Гай Гош вдруг напомнил об этом, расковырял уже затянувшиеся язвы, чтоб сказать: 'А вот они — никуда не делись! Такое никуда просто так не пропадает! Такое — на всю жизнь…
А лорд Гай продолжал, с неким упоением отдавшись роли рассказчика:
— Отец Аманды был согласен выдать за меня свою дочь при одном условии: если сама Аманда будет не против. И она не сказала мне 'нет' — она сказала 'да'. Да. Этот день я никогда не забуду, — и лорд заставил свою грудь выдать самый тяжкий вздох, на какой она только была способна. — Цвела старая, огромная липа, и под ней, под гул пчел, что собирали мед, я услышал ответ Аманды, и мне показалось, что жизнь для меня началась заново…
— Почему же свадьба не состоялась? — хрипло спросил Мелин.
Гош вздрогнул и недовольно посмотрел на кронпринца: понял, что тот жаждет поторопить его с окончанием истории.
— Почему, почему, — ворчливо пробубнил лорд, подходя к очагу и протягивая ладони к углям. — Потому что про мое сватовство вызнал мой царственный кузен — король Лавр. Он давно положил глаз на Данн. Возможно, сам намеревался свататься к Аманде, чтоб загрести приданое — ее земли. А тут — оп — я его, стало быть, обскакал. И Лавр решил: 'Чем черт не шутит? Зашлю-ка и я сватов. Пусть и с опозданием, на авось… Лавр всегда отличался наглостью, когда дело касалось расширения собственного огорода, — криво ухмыльнулся Гош. — Ясное дело, что отец Аманды, получив предложение от самого короля, тут же разорвал все договоренности со мной. Его теперь даже согласие дочери не волновало — все боялся, что государь раздумает. И свадьбу сыграли быстро, о-очень быстро…
— А вы так быстро сдались, — тряхнул тяжелеющей головой Мелин.
— А что мне было делать? Идти своей провинцией против целого Лагаро? У Лавра войско, сила, авторитет, а у меня что? Я был младше его, только- только получил свое лордство. Ни союзников, ни друзей…
