Но все-таки ехала. Потому что никакие горести и никакая боль не загасили теплого и жаркого чувства, которое само собой, не слушаясь никаких голосов разума, вспыхивало в груди девушки при одном лишь воспоминании о Мелине. И колечко на шее было залогом надежд. Они же блистали впереди, подобно утреннему восходу.
'Положусь на судьбу — пустьвывозит туда, куда означено', - так решила Нина, совершенно не подозревая о том, что точно такое же направление для своей жизни выбрал и сам лорд Мелин…
В Двуглавой Крепости Ларика и его спутницу встретили, как дорогих и долгожданных гостей. Весть о том, что друзья лорда Мелина скоро прибудут, долетела до башен замка быстрее февральских ветров.
— Разве я врал тебе? — подмигнул Ларик Нине, когда из широко раскрытых ворот их вышли приветствовать одетые в блистающие кольчуги солдаты крепостного гарнизона во главе с капитаном.
— Не врал, не врал, — кивнула парню девушка. — Только я тебя прошу: не говори никому, кто я и что я… Кстати, можно мне выдать себя за твою сестру? Мол, плохо мне жилось в Илидоле, и ты взял меня с собой, как и должно заботливому брату. Согласен?
— Как пожелаешь, сестренка, — Ларик быстро согласился с тем, что так будет лучше.
Так и приветили Нину в Двуглавой Крепости — как младшую сестру мастера Ларика. Девушку взяла под свое крыло староста горничных замка — толстая и кудрявая Никола. Она обозвала Нину 'худющей и бледнющей' и первым делом распорядилась приготовить для 'бедолажки' в одной из гостевых комнат теплую ванну, сдобренную настоем целебных трав. После омовений Никола самолично закутала чистую и распаренную девушку в три одеяла, чуть ли не на руках отнесла к жарко натопленной печке, вручила чашку горячего бульона и хороший ломоть свежего белого хлеба, а сама устроилась рядом, чтоб поболтать.
— Твоему брату надо было тебя пораньше к себе забрать, — говорила Никола, не переставая жевать ломтики сушеных яблок, которых было бессчетное количество в необъятных карманах ее фартука. — Ты совсем ребенок. Видно — натерпелась. Чай, забижали все встречные-поперечные.
— Что было, то было, — вздохнула Нина и подула на бульон: он не спешил остывать. — Сейчас я с братом и думаю лишь о хорошем.
— Это правильно, — кивнула староста. — Я тоже так стараюсь думать и на жизнь весело смотреть. Не всегда оно получается, но кукситься нельзя — будет еще хуже…
Девушка наконец отхлебнула из глиняной чашки янтарного навару, в котором плавали мелкие кустики сушеного укропа и белые кубики хлеба, и подумала, что Никола все правильно говорит. 'Если допустить в себя уныние, оно все целиком собою заполонит, и подернет тебя зеленой плесенью. Будешь ты стареть и дурнеть', - и первый раз за последний месяц посмотрела Нина на свое отражение в крышке стеклянного столика и громко изумилась:
— Я ли это?
— Ты, ты, бедняжка-замарашка, — засмеялась Никола. — Ну, ничего, это дело поправимое. Будем тебя кормить, будешь спать вдоволь, а вот тяжелой работы этим ручкам надо поменьше, — и тронула огрубевшую и покрасневшую узкую ладонь Нины своими пухлыми розовыми пальцами.
Никола сдержала обещание: за столом девушку теперь всегда встречали вкусные и сытные блюда. Никуда не денешься: всего за какую-то неделю посветлела, покруглела щеками худышка Нина. К ней быстро-быстро возвращались свежесть, юность и здоровье, которые даёт более-менее спокойная и беззаботная жизнь. Был рад и Ларик, наблюдая эти изменения. Он часто составлял Нине компанию в недолгих прогулках по убеленному снегом саду и с удовольствием отмечал, как веселее блестят глаза девушки, как румянится её узкое лицо в меховой опушке капюшона, и в самом деле парню казалось: вот она — его сестричка, юная и красивая барышня, вполне подходящая пара наследнику престола. И все заботы о Нине были теперь для Ларика приятными…
Потому кричал он задорно, выбегая на галерею, на звук обеденного колокольчика:
— Эй-эй, сестричка? Где ты, сестричка?
В комнате, которую ей отвели, Ларик 'сестрички' не нашел. 'Гуляет где-нибудь, — подумал он, вновь выходя в коридоры. — И правильно. Зачем сидеть и скучать? В замке есть на что посмотреть'.
Он нашел Нину. В одном из нижних залов — в оружейной комнате, где кроме стоек с этим самым оружием да с доспехами, боевых знамен с гербами Данн, ничего особенного не было. Судя по тому, с каким интересом девушка рассматривала старинные мечи, кинжалы и щиты, украшавшие каменные стены, обедать ей совсем не хотелось. Рядом с Ниной предупредительной фигурой стоял камердинер Мелина — чернявый Ник. Он что-то вполголоса рассказывал о длинном тонком клинке с причудливой рукоятью из полупрозрачного бледно-зеленого нефрита, которым заинтересовалась девушка. Ларик чуть нахмурился, увидав, каким взглядом камердинер поглядывает на Нину и как он, будто бы нечаянно, касается своим локтем ее локотка.
— Сестричка! — так славный парень Ларик прервал речи Ника и обратил на себя внимание девушки. — Что ж ты? Я тебя ищу. Идем за стол.
— Прости, — Нина простодушно улыбнулась, поворачиваясь к 'брату', - Ник так интересно рассказывает, что можно забыть обо всем на свете. Вот сейчас, к примеру, он говорил о том, что рукоятку этого меча сделали из камня, который в страшную грозу упал с неба и пробил крышу дома! Черепичную! Правда, удивительная история?
— Сказки для детей, — отмахнулся Ларик и подарил бойкому камердинеру взгляд, лишенный какой-либо теплоты, — или для наивных девушек.
— Может быть, — Нина простодушно согласилась, — но это очень интересно.
Тут Ларика осенило:
— Послушай, если тебе нравятся все эти столетние железки, может, тебе будет интересно научиться ими орудовать?
— Не понимаю, — смутилась Нина.
— Я научу тебя рубиться! — засмеялся, объясняя, Ларик. — Будешь девчонкой-рубакой. Хочешь? — и скосил взгляд на камердинера.
Юноша заметно сник: он сообразил, что таким образом брат хочет отвлечь сестру от его особы.
— Я бы с радостью. Только я, наверно, даже поднять меча не смогу, а уж рубиться… Больно они тяжелые, — вздохнула Нина и спрятала тонкие руки за спину.
— Ваша милость, — тут же расцвел Ник, — а я ведь еще не показал вам дамского оружия. Посмотрите: у стены напротив — как раз оно. Поверьте, для ваших изящных рук мы найдем подходящий клинок. Женское оружие всегда намного легче мужского. Вот посмотрите на это, — порхнув к 'дамской' стене, он ухватил с белых костяных стоек, похожих на огромную снежинку, тонкий, чуть изогнутый меч из стали, похожей на осколок зеркала. — Возьмите, не бойтесь, он легок и тонок, как перышко, — и галантно поклонившись, поднес Нине оружие.
— Ой. Я даже не знаю. Такую красоту разве что королеве в руки брать, — бывшая горничная застенчиво опустила глаза.
— Королеве? — широко улыбнулся Ник, предчувствуя именно тот момент, когда можно удачно ввернуть комплимент. — Если так, то вам он — в самый раз, — и опять поклонился, весьма изящно.
Нина смущенно улыбалась, краснела своими маленькими, чуть оттопыренными ушами и теребила край своей плотной верхней блузы, а Ларик едва сдерживался, чтоб не сказать чего-нибудь резкого камердинеру. 'Вот ведь, хлыщ придворный! — думал парень, невольно сжимая кулаки. — Пока Мелин за страну радеет, у него сейчас тут зазнобу уведут. А я тоже хорош! Что это со мной? Ничего не делаю, другу не пособляю? Ну-ка, вперед, братишка!
— Сестричка, — нахмурившись, позвал он. — Все отлично. Иголку мы тебе нашли, а как ею орудовать — это я тебе после обеда покажу. После обеда, — эти два слова специально выделил, намекая на то, что пора бы девушке прекратить разговор с чересчур галантным камердинером и идти с братом к столу.
— Прости, прости, — засмеялась Нина, розовая и смущенная, — я ведь знаю, что ты без меня не сядешь, а ты голоден, а я, глупая, стою и на ножи любуюсь. Ну, пойдем, не дуйся. А вамспасибо, Ник, — она приветливо кивнула камердинеру, уцепилась пальчиками за локоть 'братца', и после этого в столовую ей пришлось почти бежать, потому что Ларик пошагал весьма быстро в ту сторону, откуда уже аппетитно пахло горячим хлебом и душистыми приправами свекольного супа.
— Всегда к вашим услугам! — успел напоследок любезно предупредить Ник.
— Спасибо-спасибо! — отозвалась Нина.
— Пошли-пошли, — нахмурившись, буркнул Ларик.
Он шел, хмурил брови и думал, что отныне ему придется, как можно чаще, бывать рядом с Ниной и находить разные способы для отвлечения девушки от ухаживаний смазливого камердинера…
Глава седьмая
Солнце несмело выглянуло из-за серых снежных туч. Послало сперва несколько лучей-разведчиков, чтоб посмотреть, как встретят его внизу. Люди, которые широкими лопатами чистили дорожки в саду, заулыбались и откинули назад плотные шерстяные капюшоны, заработали веселее. Тогда солнце, будто ободрившись тем, что ему рады, уже решительно разорвало холодные облака и плеснуло со всей своей барской щедростью в мир золотым светом.
— Смотри, никак к весне поворачивает, — заметил один из работников другому. — И потеплело.
— Ну да. Еще неделька — и Воротей загомонит, — отозвался тот.
— Славно-славно. Блинцы, танцы, красавицы, — замечтался первый и даже копать бросил — оперся на черенок лопаты, чтоб полюбоваться голубыми прогалинами в небе.
— Работай давай! — приятель метнул в него снег. — Как поработаешь, так и повеселишься!
— Ладно, ладно, не буянь, — засмеялся заснеженный и принялся штурмовать сугробы.
Один из солнечных лучей, тем временем, постучался в узкое длинное окошко старинной Двуглавой крепости. Там его будто бы услыхали и гостеприимно распахнули витражную ставню. Луч, не мешкая ни секунды, проник в залу и испуганно рассыпался на золотых солнечных зайчиков, отразившись от зеркального лезвия изящного дамского меча.
Нина засмеялась — солнечные блики волшебно заскакали по мрачным сводам фехтовального зала:
— Солнышко. Как хорошо.
— Повторите комбинацию, юная леди, — строго отозвался Ларик.
— Сейчас, — ответила девушка, еще раз полюбовалась на зайчиков и заскользила по залу, легко играя своим тонким клинком. — Налево, направо, выпад, уход, удар, поворот, — даже напевала вполголоса, и так ладно все выходило.
