Света бросилась к телефону.
- Никто не отвечает, - сказала она, несколько раз набрав номер.
- Понятно, - сказал Дамкин. - До этого мы еще ни разу не теряли рукописи.
- Растём, - мрачно пошутил Стрекозов. - Видимо, терять рукописи - это свойство больших писателей.
- Я что-то не так сделала? - расстроилась секретарша. - Я же не знала о Фондброкере, а этот Гиви так уцепился за рукопись! Обещал сам перевести на грузинский язык!
- Придется вместо Крыма на Кавказ ехать, - сказал Дамкин. - Будем искать этого грузина или, вернее, нашу рукопись...
- Найти грузина на Кавказе не так просто! - возразил Стрекозов. Большинство грузинов в Москве живут... Да и если найдешь, Зина со своим мистером Фондброкером уже свалят из страны!
- Я поеду к Инне! - вскочила Света. - Вдруг эти грузины еще не уехали? Мы их найдем!
- Мы с тобой! - засуетились литераторы. - Поедем на такси.
Снова длинными звонками позвонил телефон.
- Междугородний, - сообразил Стрекозов и поднял трубку.
Сначала в трубке женский голос сказал, что с ними будут говорить из Тбилиси, потом трубка на пять минут замолчала.
- Черт побери! - выругался Стрекозов, утомившись ждать.
- Не ругайся, генацвале! - возник в трубке голос с грузинским акцентом. - Даже если жена ушла - не ругайся, она тебя не стоит! Это Дамкин?
- Стрекозов!
- Здравствуй, генацвале Стрекозов! Гиви Шевелидзе на проволоке!
- Гомар джопа, Гиви Иванович! - воскликнул Стрекозов.
- Я тут случайно вашу рукопись взял!
- Ты?!
- Панымаешь, пришел в гости к дэвушке друга, а там - ваша секретарша с рукописью нового романа. Слущай, я так зачитался! Это шедевр! Я не мог отдать, не дочитав! Пусть она меня извинит, но я ее обманул. Красивая дэвушка, одобряю!
- Так это был ты!
- Я, - скромно сказал Гиви Шевелидзе. - Рукопись я вам ценной бандеролью выслал. Срочной! Завтра будет у вас!
- Гиви Иванович! Ты снял камень с моей души и кирпич с шеи Дамкина! Что ж ты был в Москве и к нам не заехал?
- Проездом был, слущай! С Вахтангом везли партию бананов, Вахтанг захотел к своей любовнице зайти! А потом сразу на самолет, и нас нет!
- Значит, рукопись вернется к нам?
- Канешно, слущай! Как иначе! Я ксерокс снял. Мои друзья читают, все в полном восторге!
- А как же издание? - не растерялся Стрекозов. - Светка сказала, что есть какой-то издатель...
- Да, был, очень хотел бы издать вашего 'Билла Штоффа', если бы его месяц назад не посадили. Вай- вай, совсем не вовремя!
- Ясно, - ответил Стрекозов. - Значит не судьба на грузинском языке издаться.
- Пачему? - удивился Гиви. - Со временем сделаем, слущай!
- Спасибо тебе за все, Гиви!
- Э, не за что, раз не получилось... Вы в отпуск собираетесь?
- Конечно!
- Я через пару дней еду в Гурзуф. С собой беру три канистры вина, будем на побережье продавать шашлыки!
- Мы тоже скоро едем в Гурзуф, - обрадовался Стрекозов.
- Заходите, угощу шашлыком! Молодой барашек, м! Пальчики оближете!
- У меня уже слюни текут...
- Разговор окончен! - объявил суровый женский голос, и связь прервалась.
Стрекозов сел и облегченно вздохнул.
- Рукопись нашлась, - вымолвил он. - Тот Гиви - это наш Гиви Шевелидзе был!
- Я так и подумал! - обрадовался Дамкин.
- Что ж он сразу не сказал? - посетовала Светлана. - А еще грузин!
- Зато он сказал, что скоро едет в Гурзуф, значит, мы там встретимся!
- Светка, едешь с нами в Гурзуф? - спросил Дамкин.
- Пока не знаю. У меня есть на лето свои планы.
- Я каждую ночь сплю и вижу, как мы идем в Крыму по горной дороге, мечтательно произнес Стрекозов.
- Я тоже... - немедленно отозвался Дамкин.
Глава следующая,
в которой описывается восьмое заседание
Общества Охраны Ёжиков
Страшно далеки они от народа...
В.И.Ленин 'Памяти Герцена'
В комнате Дамкина и Стрекозова находились друзья литераторов. Культурист Карамелькин постоянно сгибал руку и напрягал мышцы, щупая, насколько они стали крепкими, и размышляя, скоро ли он догонит по объему мышц Арнольда Шварценеггера. Художник Бронштейн вяло рисовал что-то на обрывке туалетной бумаги. Сократов читал философский словарь, красным карандашом ставя пометки на полях. Он всегда портил книги своими комментариями, поэтому Дамкин со Стрекозовым давали читать ему только этот словарь. Музыкант Шлезинский насвистывал что-то блюзовое и перебирал свеженапечатанные листы со стихами литераторов, откладывая те, из которых можно было бы сделать песни. Секретарша и по совместительству любимая девушка литераторов Света улыбалась, глядя на друзей.
Приглашенные сидели на диване и на стульях, Стрекозов - на столе.
Дамкин, красовавшийся в черной бабочке на голой шее, стоял посередине комнаты. Широко раскинув руки в стороны, он объявил:
- Итак, господа, мы пригласили вас на восьмое заседание Общества Охраны Ёжиков. Первые семь заседаний были проведены только среди учредителей, - Дамкин указал на себя и на соавтора. - Утвердив Устав и прочие бюрократические плюхи, мы решили провести общее собрание членов Общества. Благодарим всех вас за заботу о ёжиках! - Дамкин достал из кармана белоснежно чистый носовой платок и пронзительно в него высморкался. Стрекозов зааплодировал. Дамкин аккуратно свернул платок и вернул его в темноту кармана.
- Ёжики вас не забудут! - воскликнул он. - Кто за то, чтобы огласить повестку дня? Единогласно. Благодарю вас. Итак, пункт первый - доклад господина Стрекозова о судьбе ёжиков на территории России. Пятнадцать минут вам хватит, господин Стрекозов?
Стрекозов задумчиво почесал подбородок, как бы сомневаясь, потом согласно кивнул.
- Мне хватит и десяти секунд. Ёжикам плохо!
- Вот и прекрасно, - продолжал Дамкин. - Пункт второй. Доклад опять же господина Стрекозова о том, кто заботится о ёжиках в Крыму и, в частности, в Гурзуфе. Полчаса вам хватит?
- Мне хватит и пяти секунд. Никто!
- Наконец, третий и последний пункт. Аморальное поведение члена нашего общества господина Карамелькина.
- Что такое? - встрепенулся Карамелькин. - Какое еще аморальное поведение? Я вообще не вступал в ваше Общество.
- Об том и речь! И вообще, господин Карамелькин, мы сейчас не углубляем пункты, у нас нет для этого времени. Мы просто оглашаем повестку дня. Что вам не понятно в этом пункте?
Карамелькин нахмурил брови и пожал плечами.
- Значит, вы позволите мне продолжить? Пункт четвертый.
- Третий вроде был последним? - спросил Сократов, отрываясь от книги.
- Четвертый - это самый последний! - не смутился Дамкин. - Необходимо увеличить размер
