- Ну, ты скажешь! - воскликнул Дамкин. - Ты посмотри, Билл Штофф - это ковбой, пастух по-нашему. Он скачет на коне! Какая тут порнография? Просто веселый, развлекательный роман. Покупай, не пожалеешь!
- Я такие книжки не читаю.
- Ну, а какие ты читаешь?
Хибабулин задумался.
- Сейчас я читаю работу Ленина... Эта... Как ее... - с трудом припомнил он. - 'Империализм' и этот... Как его...
- 'Вампириализм и Империя-кретинизм'? - предположил Дамкин.
- Точно, он! - обрадовался милиционер. - Мне по службе положено. А так я люблю книжки о любви... Классику там разную, - Хибабулин помотал головой, как бы смахивая охватившее его оцепенение. - Ладно, я пойду, я сегодня не на службе, можете продавать, что хотите.
- Что это у тебя рука перевязана? - заботливо спросил Дамкин.
- Пустяки! Дежурил я в тот день возле редакции газеты 'Путь к социализму'. Стою спокойно, никого не трогаю, и вдруг сверху кто-то горшком кинул и случайно попал по мне, - Хибабулин потрогал шишку и поморщился от боли. - Голову мне повредил, а когда я упал, то еще и рукой ударился о мусорный ящик... Зато теперь я стал старшиной!
- Как тебе удалось такая головокружительная карьера? - воскликнул Стрекозов. - Неужели, после попадания в тебя горшком?
- Нет! Представился случай, - сказал милиционер. - У нашего старшины Джанибекова крыша поехала, вот меня и сделали старшиной. Такие дела...
- Этот Джанибеков что, сошел с ума?
- Ну. Мы дежурили в ресторане, и тут один гражданин стал хулиганить, бил посуду, приставал к официантке. Старшина Джанибеков хотел вежливо его вывести, подошел к нему, а хулиган взял стул и ударил Джанибекова по голове. Ну, старшина, когда встал с пола, залепил ему промеж глаз, тот сразу же копыта откинул.
- Замечательно! - всхрапнул Дамкин. - Никогда не любил ресторанных хулиганов. Стрекозов, какая у нас милиция классная, надо про них повесть написать!
- Ничего замечательного, - отозвался милиционер. - По документам этот хулиган оказался вовсе не хулиганом, а вторым секретарем горкома товарищем Итартассовым. А Джанибеков ему по морде дал, нос расплющил, ногу сломал, почки отбил и пиджак порвал. Вот и пришлось отправить Джанибекова в психушку. У нас начальник милиции - майор Иван Сидорович Толковый говорит: 'Раз у старшины Джанибекова не все в порядке с мозгами, и он не может перед тем, как бить клиента, проверить его документы, надо назначить нового старшину. Кто у вас тут в отделении самый крутой?'. 'Милиционер Хибабулин! - отвечает капитан Ложкин, начальник отделения. - Он ранение на службе получил. Очень толковый парень'. 'Толковый парень - это то, что нам нужно! - обрадовался майор Толковый. - Делай его старшиной!'
Дамкин сочувственно покачал головой.
- Опасно быть старшиной! Никогда не знаешь где споткнешься. Куда не плюнь, всюду вторые секретари! Нет, мы со Стрекозовым предпочитаем секретарш!
- Ладно, заболтался я с вами. Мне сегодня гипс снимать. Пока!
- Будь здоров! - пожелал Дамкин.
Когда Хибабулин скрылся среди прохожих, Стрекозов толкнул Дамкина в бок.
- Понял, как определяется рынок? Партия не любит, следовательно, народу нужны секс и порнография! Вот что надо писать!
- Светка не станет перепечатывать.
- Это смотря как написать!
Продав последний экземпляр радостному школьнику, литераторы сложили выручку в целлофановый пакет. Пересчитать деньги они решили дома, чтобы не возникло искушения сразу же их потратить...
- Эх, надо было по пять рублей продавать, - сетовал Дамкин. Некоторые граждане не хотели покупать нашу книжку только из-за того, что она так дешево стоит.
- В следующий раз продадим по пять. Станем миллионерами, поедем во Францию, въедем в Париж на белом 'Мерседесе' и в новых кроссовках, ухмыльнулся Стрекозов.
Ударник 'Левого рейса' лихо застучал по бонгам, гитарист ударил по струнам, Шлезинский начал петь новую песню.
- За белой стеной строили Храм
Неведомым мне Богам.
По каменной кладке стекала вода
На землю к моим ногам.
Был жертвенник пуст, как внезапный смех,
И только монах в тени
Негромко молил простить нас всех
Богиню Любви!
Сквозь собравшуюся перед 'Левым рейсом' толпу протолкнулся работяга с обмусоленной папиросой во рту и пропитым лицом. Под глазом работяги синел фингал. На его голове сидела грязная кепка, настолько замусоленная, что создавалось впечатление, будто ее владелец часто использовал кепку вместо тарелки.
- Эй, кореш! - обратился он к Шлезинскому. - 'Мурку' сыграй!
Выполнять такие заказы Шлезинскому было не привыкать. Он уже несколько лет подрабатывал в ресторанах и чего только ему не приходилось петь по просьбам трудящихся. Но сейчас это требование показалось ему бестактным.
- К сожалению, сегодня мы поем только свои песни, - вежливо ответил музыкант.
- А я говорю, 'Мурку' давай! - настаивал пьяный работяга, сверкая железными зубами во рту.
Литераторам был хорошо знаком этот тип людей. Сами они никогда не были блатными, но блатные манеры входили в их представление о 'роскошной жизни'. Так они пили, так били друганов по потным рылам, все вокруг у них были 'кореша' да 'братаны'. Работает такой мужичонка на заводе. А что там хорошего, романтичного? Вот 'Мурка' - это романтика. Красиво!
- Не могу, - ответил Шлезинский. - Такие песни в подземном переходе играют. Послушай там!
- А я хочу, чтобы ты спел! Мне твой голос нравится! - мужик добавил еще несколько матерных слов и сделал лицо, которое, по его мнению, делает какой-нибудь налетчик, когда ему в банке не дают на вынос денег.
- Бывают же такие уроды, - покачал головой Дамкин, обращаясь к недовольному Стрекозову.
В толпе зашумели:
- Чего к музыкантам пристал?
И вдруг послышался спокойный голос программиста Карамелькина:
- Вали отсюда, козел!
- Это кто там сказал 'козел'? - взорвался приставучий мужик. - Сейчас я тебе покажу 'козла'!
Назревал скандал. Пьяный мужик надвинулся на Карамелькина, махнул кулаком, Карамелькин поставил блок, но это не помогло. Натруженный кулак работяги попал программисту по скуле, тот чуть не упал, но затем, резко выбросив вперед ногу, дал работяге промеж ног.
- Уй, блин! - загнулся мужик. - Вася! Наших бьют!
Оказалось, что мужик был не один, а со своими собутыльниками.
- Кто тут наших бьет? - вылез из толпы толстый Вася с тремя дружками.
И работяги набросились с кулаками на Карамелькина. Любит русский мужик помахаться после того, как выпьет. Без этого разве отдохнешь?
Неожиданно в толпу ввинтились трое здоровенных ребят в кожаных куртках. Эти не стали разбираться, кто виноват, а кто нет, а сразу же приняли участие в потасовке. Сочные удары посыпались на всех подряд. Началась всеобщая и повальная драка. В гуще толпы маячила фигура Карамелькина, который пытался бить ногами, как учил сэнсей, но в густой толпе не было места, чтобы как следует замахнуться.
