живое воплощение всего того, против чего он выступал, с лицом, наполовину скрытым повязкой. И он посмотрел на меня и был самым первым грейсонцем, увидевшим во мне не женщину, но офицера Королевы. Кого-то, от кого он ожидал выполнения долга, так же как и от самого себя. Кого-то, для кого он поднялся над собой и изменился, чтобы принять не только как своего Землевладельца, но и как своего друга и, во многом, как дочь. Мне будет не хватать его.
Хонор села и, возвышаясь на своими тетушками, поднялся Карсон Клинкскейлс.
— Я помню, — сказал он. — Я помню день, когда мой отец погиб в результате несчастного случая на учениях и дядя Говард приехал сообщить мне об этом. Я играл в парке с приятелями, а он нашёл меня и отвёл в сторону. Мне было всего лишь восемь и, когда он сказал мне, что отец мёртв, мне показалось, что весь мир рухнул. Но дядя Говард обнимал меня всё время, пока я плакал. Он позволил мне выплакаться полностью, до тех пор, когда уже не оставалось слёз. А затем он поднял меня, положил мою голову к себе на плечо и нёс меня в руках всю дорогу от парка до дома. Это было больше трёх километров, дяде Говарду было уже почти восемьдесят, а я всегда был слишком большим для своего возраста. Но он прошёл всю дорогу, донёс меня до моей спальни и сидел на моей кровати и обнимал меня до тех пор, пока я не заснул. — Он покачал головой, опустив правую руку на плечо тёти Бетани. — До того дня я не знал как сильны и неутомимы, как любящи могут быть руки, но я никогда этого не забывал… и никогда не забуду. Мне будет не хватать его.
Он опустился и встал пожилой мужчина в парадно-выходной форме бригадного генерала Планетарной Безопасности.
— Я помню, — произнес он, — Я помню первый день, когда пришел на службу в дворцовую безопасность и мне сказали, что я назначен в подразделение капитана Клинкскейлса. — Он с усмешкой покачал головой. — Страх так и пёр из меня, скажу я вам! Говард уже тогда был поразительным человеком и не позволял валять дурака. Но…
На большинстве грейсонских похорон Воспоминания занимали минут двадцать. На похоронах Говарда Клинкскейлса они продолжались три часа.
— На похоронах всегда сложно не жалеть самого себя, — заявила стоящая между возвышающимися над нею мужем и старшей дочерью Алисон Харрингтон. — Боже, как мне будет не хватать этого старого динозавра!
Она шмыгнула носом и украдкой вытерла глаза.
— Всем нам, мама, — отозвалась Хонор, обнимая свою миниатюрную родительницу.
— Точно, — подтвердил Альфред Харрингтон, глядя на дочь. — И для лена его смерть станет огромной потерей.
— Знаю, — вздохнула Хонор. — Хотя мы все видели, что этот момент приближается, говорили ли об этом, или нет. И Говард видел это яснее всех прочих. Именно поэтому он столь усердно обучал Остина последние три-четыре года.
Она взглянула на прогуливавшегося в тихом, прекрасно спланированном саду мужчину средних лет — по стандартам времён до пролонга — с седеющими тёмно-каштановыми волосами и выдающимся подбородком, являвшимся, похоже, отличительной чертой всех мужчин семейства Клинкскейлсов. Как и сам Говард, Остин Клинкскейлс был высок по грейсонским меркам, хотя и не был таким гигантом, как его более молодой кузен Карсон.
— Думаю, что Остин прекрасно подойдет на роль регента, — сказала она. — На самом деле он мне сильно напоминает своего дядю. Полагаю, что хотя у него нет такого опыта, но он скорее всего гораздо гибче Говарда. Хороший человек.
— Так оно и есть, — согласился Альфред.
— И он обожает детей, — добавила Алисон. — Особенно Веру. Не забавно ли, как все эти твёрдые патриархальные грейсонские мужчины мгновенно тают от улыбки маленькой девочки?
— Любимая, ты же генетик, — с усмешкой заметил Альфред. — Уверен, что ты уже много лет тому назад обнаружила, что такая реакция нашего вида запрограммирована.
— Особенно если эта девочка мила, как одна из моих дочерей, — довольно заметила Алисон.
— Почему-то, мама, мне не кажется, что прилагательное «милая» хоть кто-нибудь употреблял в мой адрес на протяжении довольно многих лет. Во всяком случае я на это надеюсь.
— О, вы все, несгибаемые флотские офицеры, так похожи друг на друга!
Хонор начала было отвечать, но остановилась, увидев что все три жены Говарда направляются к ним. Карсон и Остин Клинкскейлсы последовали за ними; Бетани, старшая из трех, остановилась прямо перед Хонор.
— Миледи, — тихо обратилась она.
— Да, Бетани?
— Вы знаете наши обычаи, миледи, — сказала Бетани. — Тело Говарда уже отправилось в наш Сад Памяти. Но он оставил дополнительное распоряжение.
— Распоряжение? — повторила Хонор, когда та сделала паузу.
— Да, миледи. — Бетани протянула ей маленькую деревянную коробочку. Ее не украшала резьба или инкрустация, но она ярко сверкала на солнце полированной вручную поверхностью. — Он распорядился, — продолжила она, — чтобы часть его праха была вручена вам.
Глаза Хонор расширились и она потянулась к коробочке.
— Я глубоко тронута, — сказала она через мгновение. — Я не ожидала…
— Миледи, — сказала Бетани, глядя ей прямо в глаза, — для Говарда — да и для моих сестер и меня — вы и в самом деле были дочерью, как вы и сказали сегодня. Когда вы основали Сад Харрингтон для ваших погибших на службе телохранителей, Говарда это тронуло гораздо сильнее, чем он показал. Мы всегда уважали вашу решимость не переходить в нашу веру исключительно по политическим мотивам, но вы постоянно выказывали такие отзывчивость и уважение к нашей религии, какими не может похвастаться ни один другой Землевладелец. Думаю, Говард надеялся, что однажды вы решите, что именно этого ожидает от вас Испытующий, и придёте в объятия Церкви. Но независимо от того, наступит когда-нибудь этот день или нет, он хотел стать частью Сада Харрингтон. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Он сказал, что может быть так сможет «поддерживать у вас порядок» до той поры, пока вы не присоединитесь к нему.
Хонор сморгнула слезы и улыбнулась глядя вниз, на низкую старую женщину.
— Если настанет день, когда я присоединюсь к Церкви Освобожденного Человечества, то это произойдет благодаря примеру таких людей, как вы и Говард, Бетани. — сказала она. — И придёт ли этот день, или нет, но я почту за честь и великую, великую радость исполнить просьбу Говарда.
— Спасибо, миледи. — Бетани и ее сестры по браку присели в формальном реверансе, но Хонор протестующее замотала головой.
— Нет, это вам спасибо, Бетани, — сказала она. — Клан Клинкскейлс служил мне лично и моему лену с преданностью и умением превышающими всё, чего я могла ожидать. Моя семья и мои люди у вас — у всех у вас — в долгу, — она подняла глаза чтобы взглянуть и на Остина с Карсоном, — и пока Говард верно служил мне, а Остин согласился служить мне вместо него, вы стали для меня семьёй. Не слугами и даже не просто друзьями. Мой меч — ваш меч. Ваша битва — моя битва. Наши радости и печали едины.
Бетани резко вдохнула, а Карсон с Остином замерли позади неё.
— Миледи, я никогда… Говард оставил это распоряжение не потому…
— Вы думаете, я этого не понимаю? — мягко спросила Хонор. Она передала деревянную коробочку матери и слегка нагнулась, чтобы обнять вдову своего регента; затем поцеловала старую женщину в щёку.
— Эта служба вышла далеко за рамки любых клятв и обязательств, — продолжила она выпрямившись. — Эта служба стала любовью, и мне давно следовало так поступить.
Она снова взглянула на Карсона через голову его тёти, ощущая его изумление. Ей было интересно, в курсе ли он был, что она вообще знает ритуальные фразы, которыми грейсонский землевладелец официально провозглашал установление семейной связи с другим кланом. Сложные сети связей кланов всегда были составной частью способа выживания грейсонцев во враждебном окружении их планеты. А создание эквивалента кровных уз между домом Землевладельца и его ближайшими союзниками и вассалами было основным способом, которым такие сети создавались. В определённом смысле то, что сделала Хонор, подчинило клан Клинкскейлс клану Харрингтон, но также и обязало Хонор и её наследников лично
