Любой ценой

и широко ухмыльнулся. Но он не единственный в комнате испытывал веселье; Нимиц и Саманта, сидевшие бок о бок на спинке кровати, заливались смехом.

— Вижу, ты проснулась, — довольно заметил Хэмиш.

— Ты — труп, граф Белой Гавани, — сердито заявила она.

— Я тебя не боюсь. — фыркнув, задрал он нос. — Эмили меня защитит.

— Не защитит, если я расскажу ей, почему ты должен умереть. Когда я объясню это, она поможет мне прятать тело.

— Знаешь, а она ведь может.

— Еще как может.

— Ну, пожалуй, насладиться с утра таким видом того стоит, — сказал он, блеснув голубыми глазами, и Хонор почувствовала, что краснеет, взглянув вниз на свою наготу. Ощущение веселья древесных котов при виде такой реакции только заставило её покраснеть еще гуще. Она показала им кулак.

— Думаю, — с угрозой заявила она, — что за всеми вами требуется присмотр. Особенно за вами, милорд граф. Подумать только, я тебе достаточно доверяла, чтобы признаться, что боюсь щекотки. От подобного коварства у меня просто спирает дух.

— Конечно же. — Он сел и спустил ноги с кровати. — Именно поэтому ты и поделилась этим ужасным секретом. Ты должна была бы понимать, что любой вменяемый тактик воспользуется подобным преимуществом, когда того потребуют критически важные задачи.

— Определенно нуждается в присмотре, — она сладко улыбнулась. — Знаешь, я тут на днях говорила с Эндрю, и он заметил, что никогда не поздно взяться за новые упражнения. Возьмем к примеру тебя, Хэмиш. Я понимаю, что в таком солидном, даже дряхлом возрасте ты наверное полагаешь, что тебе поздно учиться новым трюкам, но ты же реципиент пролонга. Я лично видела тебя на гандбольном поле пару месяцев назад. Думаю, у тебя замечательные перспективы.

— Перспективы чего? — обеспокоено спросил он.

— Как же, конечно занятий coup de vitesse, — она невинно распахнула глаза. — Подумай, насколько это укрепит твою уверенность в себе. Я уже не говорю про то, что это замечательные общеукрепляющие упражнения.

— Ты, юная леди, сошла с ума, если думаешь, что я собираюсь поработать для тебя боксерской грушей, — он фыркнул. — Я мог бы — мог бы, я сказал, — заняться фехтованием в грейсонском стиле. Я всегда был достаточно хорош с рапирой и шпагой. По крайней мере был хорош. Много, много лет назад, на Острове. Но это твое грубое рукомашество совершенно не в моем стиле, — он помотал головой. — Ну нет, самооборона — это твоя сильная сторона, не моя. Если нам случится нарваться на налетчика, который каким-то образом ухитрится пройти мимо твоей троицы ротвейлеров, я с превеликим удовольствием подержу твое пальто, пока ты будешь подметать им тротуар. Черт, да я даже куплю тебе леденец и чашку какао после того.

Хонор хихикнула, пытаясь представить себе грейсонца, насколько бы просвещенным тот ни был, предлагающего нечто подобное любой женщине, как бы хорошо она ни была подготовлена к самообороне.

— Ну, — через секунду, взглянув на показания даты и времени, отображавшиеся в её искусственном глазу, сказала она — если мы немедленно не спустимся к завтраку, то нам обоим придется освежить свое умение обороняться.

— Эй, я тут не при чем! Я пытался поднять тебя! И, предупреждаю тебя, когда мы опоздаем к завтраку, я намерен сообщить об этом Эмили.

— Боже, пределов твоему коварству нет, — произнесла Хонор, подхватив кимоно и заворачиваясь в него. — Если бы я знала раньше!

— Конечно, конечно, — он встал и с наслаждением потянулся. — И, кстати, о коварстве…

Хонор нахмурилась. Он что-то замышлял, она это чувствовала. Но…

Хэмиш улыбнулся ей и, вдруг, совершенно без предупреждения, бросился в ванную.

— Хэмиш, не смей!..

Она опоздала. Дверь роскошного душа со щелчком захлопнулась и она затормозила перед ней, а Хэмиш улыбнулся ей с другой стороны.

— Похоже, я первый, — самодовольно заметил он. — Если только, конечно, ты не хочешь?..

Он приоткрыл дверцу душа, совсем чуть-чуть. Хонор рассмеялась и кимоно упало к её ногам.

Они и в самом деле опоздали к завтраку.

* * *

Поскольку Эндрю Лафолле и прочие телохранители прекрасно знали, зачем Хонор была в Бриарвуде, полковник явно решил, что больше нет смысла притворяться, будто не знаешь, что именно происходит. Реакция Хэмиша, когда он впервые открыв дверь собственных покоев обнаружил за ней стоящего на часах Лафолле, не была однозначно радостной. Однако у него хватило ума не делать из мухи слона, а Хонор, безусловно, стало намного удобнее оттого, что не надо каждое утро бегать по переходам.

Кое от чего, однако, даже телохранители не могли защитить своего землевладельца. Они с Хэмишем осторожно заглянули в дверь столовой, когда наконец туда добрались.

Эмили сидела в своем кресле жизнеобеспечения, на обычном месте. Перед ней стояла дымящаяся чашка кофе. Но при их появлении она немедленно вскинула взгляд, и улыбка Хонор немедленно испарилась.

Нимиц у нее на плече подался вперед, это же сделала Саманта на плече у Хэмиша, когда оба древесных кота почувствовали то же самое, что и Хонор. Хэмиш этого почувствовать не мог, но внезапность и одинаковость реакции остальных троих от него не укрылись.

— Эмили? — Хонор быстро зашла в дверь, голос ее был обеспокоен, шутки отставлены в сторону. — Что произошло?

— Произошло… — сразу было начала отвечать та, но остановилась. — Произошло нечто не очень хорошее, — сказала она через секунду, не так быстро, голосом более похожим на её собственный. — Боюсь, — она обнажила зубы в улыбке в которой совсем не было юмора, — мы не настолько окончательно разобрались с газетчиками, как надеялись.

Хонор подошла к креслу Эмили. Аппетит её испарился, несмотря на ускоренный метаболизм. Она пододвинула одно из кресел, развернув его к Эмили, и уселась в него. Нимиц соскользнул ей на колени, уставившись на Эмили так же напряженно — и нетерпеливо — как сама Хонор. То, что Хэмиш подошел к ним сзади, она почувствовала еще до того, как ей на плечо опустилась его рука.

— Просочилось, — ровно произнесла Хонор.

— Думаю, можно сказать и так, — согласилась с едким юмором Эмили и положила на стол электронную газету. — Уверена, вы помните нашего доброго друга Хейеса.

Тягостное ощущение в груди Хонор внезапно усилилось. Она оглянулась через плечо на Хэмиша, затем подняла газету и включила её.

Её совсем не удивило, что появился свежий выпуск «Сплетен Лэндинга». Не удивило и то, что дисплей был центрирован на колонке слухов Соломона Хейеса. Она не в первый раз обнаруживала себя объектом внимания Хейеса, но при воспоминании о клеветнической кампании, развязанной им в пользу Высокого Хребта и его приспешников, в ней полыхнул жаркий гнев.

Хонор пробежала глазами по тексту и губы её сжались. Обычно Хейес в каждой из своих злобных и колких колонок проходился по нескольким жертвам. И, обычно, он был достаточно осторожен, чтобы избегать прямых обвинений и вуалировать инсинуации, дабы не попасть под строгие законы Звездного Королевства, карающие за клевету.

Но на этот раз вся колонка была посвящена одной теме, и ничего обтекаемого в ней не было. Особенно в завершающих трех параграфах.

«… от источника в Бриарвуде, — прочитала она, — семь недель назад герцогиня Харрингтон была на приеме у доктора Иллеску, старшего врача Центра, который лично произвел перенос в репликатор её сына. Несмотря на все вопросы, установить кто является отцом ребенка не удалось. Точнее, по словам источника, герцогиня прямо отказалась назвать имя отца.

Это, безусловно, её законное и моральное право. Тем не менее, мы, журналисты, не можем не задать