расплачиваются за все те гадости, которые подстраивали другим.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Консультант Дейдра, видимо, имела массу свободного времени, потому что нашу следующую встречу она назначила на воскресенье. Меня такой поворот не сильно обрадовал, поскольку это был мой единственный выходной — и не только мой, но и моих друзей. Однако приказ есть приказ, так что я с неудовольствием, но явилась к ней.
— Вы ошибаетесь, — заявила я, едва усевшись.
До сих пор мы практически не касались вопросов, поднятых во время первого занятия. Два последних раза мы разговаривали о моей матери и о том, что я думаю о полевых испытаниях.
— Насчет чего? — спросила она.
На ней было платье без рукавов с цветочным узором, казавшееся слишком легким для такого прохладного дня, как сегодня. Оно также придавало ей феерическое сходство с фотографиями природы, развешанными по всему офису.
— Насчет того парня. Он мне нравится не потому, что недосягаем. Он мне нравится потому... ну потому, что он — это он. Я проверила это на себе.
— Каким образом?
— Это долгая история, — уклончиво ответила я. Мне вовсе не хотелось вдаваться в подробности своего эксперимента с Адрианом. — Просто поверьте мне на слово.
— А что скажешь по поводу другой проблемы, которую мы обсуждали? Насчет твоих чувств к Лиссе?
— Эта идея тоже ошибочна.
— Это ты тоже проверила на себе?
— Нет, но это нельзя проверить тем же способом.
— Тогда почему ты так уверена?
— Потому что уверена.
Большего она от меня не добьется.
— Как у вас с ней в последнее время?
— Насколько в последнее время?
— Много времени вы проводите вместе? Ты в курсе, что она делает?
— Конечно. Виделась я с ней не часто. Хотя все у нее идет как обычно. Общается с Кристианом. Прекрасно справляется со всеми заданиями. Ох, она практически выучила наизусть сайт Лихая!
— Лихая?
Я объяснила Дейдре, какое предложение сделала Лиссе королева.
— Она попадет туда только осенью, но уже ознакомилась со всеми дисциплинами, выбирая для себя профилирующую.
— А что ты?
— Что я?
— Что ты станешь делать, когда она будет ходить на занятия?
— Буду ходить вместе с ней. Так обычно поступают, если страж примерно того же возраста, что морой. Скорее всего, меня зачислят тоже.
— Будешь изучать то же, что она?
— Ага.
— А есть другие дисциплины, которые ты предпочла бы изучать?
— Откуда мне знать? Она сама еще ничего не решила, какие предметы выберет. Как я могу сказать, захочется мне изучать их или нет? Но это не имеет значения. Я буду ходить туда же, куда и она.
— И у тебя с этим нет проблем?
Я начала терять самообладание — это было в точности то, что мне не хотелось обсуждать.
— Нет, — натянуто ответила я.
Я понимала: Дейдра желает услышать подробности, но я отказывалась развивать эту тему. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза — как будто хотели выяснить, кто первым отведет взгляд. Или, может, мне это только так казалось. Она посмотрела на свой таинственный блокнот, перелистала пару страниц. Ногти у нее были прекрасной формы и покрыты красным лаком. Мой уже начал облезать.
— Ты не склонна говорить сегодня о Лиссе? — спросила она, наконец.
— Мы можем говорить обо всем, что вам кажется полезным.
— А по-твоему, что полезно?
Проклятье! Опять она ударилась в эту свою манеру отвечать вопросом на вопрос. Может, согласно одному из сертификатов на стене, такова ее особая квалификация?
— Я думаю, что было бы полезно, если бы вы перестали разговаривать со мной, как с мороем. Вы ведете себя так, будто у меня есть выбор — типа, я имею право расстраиваться из-за таких вещей или выбирать дисциплины по своему желанию. Какой в этом толк? Что я буду делать с этими дисциплинами? Стану юристом или морским биологом? Для меня нет никакого смысла иметь отдельное расписание. За меня уже все решено.
— И тебя это вполне устраивает.
Это тоже могло бы прозвучать как вопрос, но она сказала это, просто констатируя факт.
— Меня устраивает обеспечивать ее безопасность — вот что вы во всем этом упускаете. У каждой работы есть свои минусы. Хочу ли я сидеть на ее уроках математики? Нет. Но должна, потому что другое гораздо важнее. Хотите вы выслушивать раздраженных юнцов, пытающихся свести на нет ваши усилия? Нет. Но вы делаете это, потому что понимаете важность вашей работы в целом.
— На самом деле, — неожиданно заявила она, — это любимая часть моей работы.
Я не поняла, шутит она или нет, но решила не углубляться в это, в особенности поскольку она воздержалась от очередного вопроса. Я вздохнула.
— Мне просто противно, что все ведут себя так, словно меня принуждают быть стражем.
— Кто «все»?
— Ну, вы и этот парень, которого я встретила при дворе... дампир по имени Эмброуз. Он... Ну, он — «кровавая шлюха». Парень — «кровавая шлюха», — пояснила я, словно это не было очевидно. Я сделала паузу, дожидаясь ее реакции, но она молчала. — Он так рассуждал, словно жизнь стража — ловушка, в которую меня загнали. Но все совсем не так. Это то, чего я хочу, в чем сильна. Я умею сражаться, умею защищать других. Вы когда-нибудь видели стригоя?
Она покачала головой.
— Ну а я видела. И когда я говорю, что хочу провести свою жизнь, защищая мороев и убивая стригоев, я именно это и имею в виду. Стригои — абсолютное зло, их необходимо уничтожать. Я с радостью буду делать это, и если в процессе мне придется неотлучно находиться при своей лучшей подруге, так даже лучше.
— Понимаю. Но что случится, если у тебя возникнут другие желания... желания, несовместимые с избранным тобой образом жизни?
Я скрестила на груди руки.
— Ответ тот же, что и прежде. Во всем есть свои хорошие и плохие стороны, нужно просто стараться наилучшим образом удерживать равновесие между ними. Вы что, хотите убедить меня, что жизнь устроена иначе? И что если не все у меня идеально, то со мной что-то не в порядке?
— Нет, конечно, нет. — Она откинулась в кресле. — Я желаю тебе замечательной жизни, но, естественно, не могу рассчитывать, что она будет идеальной. Такого не бывает. Но меня вот что интересует. Как ты согласовываешь между собой несовместимые аспекты твоей жизни... когда выясняется, что, имея одно, ты должна отказаться от другого?
— Все проходят через это.
Я почувствовала, что уже начинаю повторяться.
— Да, но не все в результате видят призраков.
Прошло несколько тягостных мгновений, пока я осознала, что она имеет в виду.
— Постойте! Вы хотите сказать, я вижу Мейсона потому, что втайне обижаюсь на Лиссу за то, что в чем-то вынуждена себе отказывать? А как насчет травмы, через которую мне пришлось пройти? Я думала, она — причина того, что я вижу Мейсона?
— А я думаю, что существует много причин того, что ты видишь Мейсона. В них мы и пытаемся разобраться.
— И однако, — заметила я, — мы фактически не говорим о Мейсоне.
Дейдра безмятежно улыбнулась.
— Ой ли?
На этом прием закончился.
— Она что, всегда отвечает вопросом на вопрос? — позже спросила я Лиссу.
Мы с ней шли через внутренний двор, направляясь на обед. Потом мы рассчитывали встретиться с остальными и посмотреть кино. Прошло уже какое-то время, когда мы были вот так, вдвоем, и только сейчас я поняла, как соскучилась по этому. Она засмеялась.
— У нас с тобой разные консультанты. Иначе это был бы конфликт интересов.
— Хорошо, но твоя так делает?
— Я как-то не обращала внимания. Надо полагать, твоя делает?
— Да... Знаешь, иногда получается довольно забавно.
— Кто знает, может, когда-нибудь нам удастся сравнить наши терапевтические записи?
Мы обе рассмеялись. Спустя несколько мгновений она снова заговорила. Хотела рассказать о столкновении с Джесси и Ральфом, но потом осеклась, поняв, что я уже все знаю. Не успела она произнести ни слова, как кто-то догнал нас. Дин Барнс.
— Привет, Роза! Мы все ломаем себе голову, с какой стати ты на службе лишь половину времени.
Прекрасно. Я знала, что рано или поздно кто-нибудь поднимет этот вопрос. И честно, удивлялась, что этого не произошло раньше. Видимо, все были слишком заняты собственными полевыми испытаниями и только сегодня нашли время, чтобы задуматься. Оправдание было у меня наготове.
— Я была нездорова. Доктор Олендзки считает, что полная нагрузка может мне повредить.
— По их словам, все у нас должно быть как в реальном мире, а там с твоей болезнью никто не стал бы считаться.
— Ну, это не реальный мир, и доктору Олендзки принадлежит решающее слово.
— Я слышал, это из-за того, что ты представляешь собой угрозу для Кристиана.
— Нет, поверь, дело не в этом. — Почувствовав исходящий от него запах алкоголя, я воспользовалась этим, чтобы сменить тему разговора. — Ты пьян?
— Да, Шейн раздобыл кое-что и пригласил нас к себе в комнату. Эй!
— Что «эй»? — спросила я.
— Не смотри на меня так.
— Как?
— Типа ты меня осуждаешь.
— Вовсе нет, — возразила я.
Лисса засмеялась.
— Осуждаешь, осуждаешь...
Дин напустил на себя обиженный вид.
— Это мой выходной, и хотя сегодня воскресенье, это не значит, что я не могу...
Я заметила какое-то движение рядом.
И не колебалась ни мгновения. Человек двигался слишком быстро, слишком скрытно, чтобы быть своим, не врагом; к тому же он был во всем черном. Я метнулась между ним и Лиссой и яростно набросилась на него. В пылу сражения я смутно осознала, что это женщина-страж, которая обучает новичков в начальной школе. Как ее звали? Джейн? Джоан? Нет, Джин. Она была выше, но тем не менее мне удалось заехать ей кулаком в лицо. Она зашаталась, сделала шаг назад, и тут рядом с ней возникла вторая фигура. Юрий. Я отскочила таким образом, чтобы Джин оказалась между мной и им, и с силой ударила ее ногой в живот. Она повалилась на него, и оба едва устояли на ногах. Я молниеносно выхватила учебный кол, нацелилась ей в сердце и нанесла удар в метку. Она тут же отошла в сторону, поскольку технически считалась «убитой».
Я оказалась лицом к лицу с Юрием. За моей спиной слышался приглушенный шум — надо полагать, это Дин сражался со своим противником или противниками. Однако у меня не было времени выяснить, так ли это. Мне предстояло одолеть Юрия — нелегкая задача, учитывая, что он был сильнее Джин. Мы кружили вокруг друг друга, то делая ложные выпады, то нанося удары. В конце концов, он ринулся вперед, но я оказалась быстрее и не позволила ему схватить себя. Продолжая увертываться, я сумела в итоге «заколоть» его.
Как только он отступил, признав свое поражение, я повернулась к Дину. Лисса держалась на расстоянии, глядя, как Дин сражается со своим противником. Жалкое зрелище, и это еще слабо сказано. Райану пришлось со мной нелегко, но его ошибки были не сравнимы с теми, какие допускал Дин. Его кол валялся на земле, движения были дерганые, на ногах он стоял нетвердо. Он будет только мешать, поняла я. Ринулась вперед и отпихнула его в сторону Лиссы; возможно, так сильно, что он упал, но меня это не заботило. Мне требовалось одно — убрать его с дороги.
Оказавшись лицом к лицу со своим новым противником, я, наконец, разглядела его: Дмитрий.
Этого я не ожидала. Робкий голосок в глубине сознания забормотал, что я не могу сражаться с Дмитрием. Я напомнила голоску, что последние полгода только этим и занималась. И, кроме того, сейчас это был не Дмитрий. Это был враг.
Я набросилась на него с колом, рассчитывая застать врасплох. Однако Дмитрия трудно застать врасплох. И он был быстр; ох, как же он был быстр! Как будто предугадывал каждое мое движение еще до того, как я его сделала. На мою атаку он ответил скользящим ударом по голове, сбоку. Я знала, что позже он отзовется сильной болью, но сейчас вся была во власти адреналина и практически ничего не почувствовала.
Как бы издалека я заметила подошедших людей, которые наблюдали за нами. И я, и Дмитрий были фигурами известными, хоть и по-разному, а наши отношения «ученица — наставник» лишь усиливали драматичность ситуации. Развлекательное шоу высшего класса.
Мой взгляд был прикован к Дмитрию. Мы проверяли друг друга, атакуя и блокируя удары, а я в это время пыталась вспомнить все, чему он меня учил. И все, что знала о нем. Я практиковалась с ним несколько месяцев, знала его, знала его приемы — точно так же, как он знал мои. Я тоже могла предвосхищать его действия. Как только я начала использовать эти свои знания, сражение усложнилось. Мы были слишком достойными противниками, слишком быстрыми. Сердце колотилось в груди, на коже проступил пот.
В конце концов, Дмитрий сделал решительный ход — врезался в меня всей мощью своего тела. Отчасти я блокировала удар, но он был слишком силен, и я пошатнулась. Он не упустил этой возможности и потянул меня к земле, пытаясь пригвоздить к ней. Если бы я оказалась в такой позиции с настоящим стригоем, то результатом стала бы перекушенная или сломанная шея. Я не могла допустить, чтобы это произошло.
Поэтому, хотя в основном он уже прижимал меня к земле, я сумела высвободить локоть и ударить его в лицо. Он отступил — большего мне и не требовалось. Я перекатилась и навалилась на него, теперь прижимая к земле его. Он бешено отталкивал меня, а я столь же яростно старалась не допустить этого, одновременно маневрируя своим колом. Какой же Дмитрий был сильный! Я почувствовала уверенность, что не смогу удержать его, и как раз в этот момент как-то так удачно перехватила кол и нанесла Дмитрию удар прямо «в сердце». Дело было сделано.
Позади раздались аплодисменты, но я замечала только Дмитрия. Наши взгляды встретились. Я все еще сидела на нем, руками упираясь ему в грудь. Мы оба тяжело дышали, истекая потом. В его глазах я прочла гордость... и чертовски много чего еще. Он был так близко, мое тело изнывало по нему; снова мелькнула мысль, что он — часть меня, без которой я никогда не смогу стать законченной, цельной. Воздух между нами был жарким, опьяняющим, и в этот момент я отдала бы все за то, чтобы лечь рядом с ним и он бы обнял меня. Судя по выражению лица, его обуревали те же чувства. Сражение закончилось, но адреналин и животная энергия все еще оставались в нас.
Потом сверху
