— Нет,?— ответила она совершенно серьезно.
— Вот и отлично. Тогда будем собираться. Отведу тебя в Оазис, там сейчас тихо. Дождешься большого каравана в Москву или к полиции напросишься.
Кира кивала. Но видно было, что она меня не слушает, погрузившись целиком в свои мысли.
— У тебя деньги-то есть??— спросил я.
— А? Что? Да… немного осталось.
— Немного — это сколько?
— Семнадцать монет,?— гордо сказала она.
— Этого даже на дорогу не хватит, не говоря уж о портале… Кстати, сколько ты весишь?
Она, естественно, немедленно покраснела и завертелась на месте, осматривая себя.
— А что? Я разве толстая?
— Нет,?— хмыкнул я.?— Просто в порталах оплату транспортировки считают по весу. Сколько в тебе? Пятьдесят?
— Сорок восемь!
— Это все равно.
— Нет, не все равно!
Полтора часа назад эта девочка была в шаге от смерти и трепетала в руках подонка с ножом, а сейчас спорит о какой-то ерунде. Счастливая. Мне бы научиться забывать так быстро.
— Плата за полные десять кило, так что возьмут как за пятьдесят. Да еще снаряжение, одежда. Ладно, с деньгами что-нибудь придумаем. Пошли.
Кира подняла с земли фонарь, побежала за мной. Догнала — что было не трудно,?— ухватила за руку и спросила:
— Мы… к ним идем? Да?
— Если хочешь, можешь не ходить. Надо похоронить убитых. Собрать оружие, снаряжение — все, что можно продать. Я один справлюсь.
— Нет,?— сказала она твердо,?— я буду помогать.
Провозились мы долго, часа три, наверное. Первым делом двумя старательскими кирками вырыли могилы для погибших. Обливаясь потом, перетащили всех шестерых — я со своей ногой ковылял еле-еле, поэтому большая часть работы пришлась на долю Киры.
Она не скулила. Хотя и побледнела до синевы — смотреть страшно. Раньше ей точно не доводилось носить на руках мертвецов.
Завалили могилы землей, а Кира, стирая руки в кровь, натаскала по моему совету камней поверх насыпных холмиков. Чтоб не разрыли динго.
А пока она возилась с ними, я взял кирку и снова врубился в землю, шагах в ста от последнего пристанища шахтеров. Нога мне почти не мешала, разве что напоминала иногда непривычной тяжестью: эй там, наверху, ты не забыл, что во мне пуля сидит?
Закончив свою работу, Кира подошла ко мне.
— А это зачем? Тех… ну, других… хоронить?
«Мародеров не хоронят, девочка».
— Они этого не заслужили.
— Почему? Потому что воры, да?
— Нет, не поэтому. Корсары — тоже воры и грабители, но их хоронят, и причем с почестями. Те же рейнджеры и сталкеры, которые бьются с ними до последнего. Потому что корсары враги, а врага можно уважать. Особенно сильного и умелого.
Я с ненавистью рубил землю. Кира молча ждала продолжения.
— А эти, они шакалы. Стервятники. Трупоеды. Зачем оставлять о них хоть какую-то память?
Она не возражала. Видимо, этот негласный закон пустошей не вступил в противоречие с ее этикой. Но любопытство не давало покоя.
— Зачем же тогда яма?
— Старательский груз закопаем. Помоги дотащить.
Странно, но она ничего не сказала, а я уже ждал очередных обвинений в мародерстве. Нет, Кира без лишних слов взялась за ближайший мешок. Пока мы пыхтели, подтягивая груз к яме, я объяснял:
— У старателей есть нечто вроде законов чести — Кодекс Шахт. Он хоть и неофициальный, но действенный, за исполнением следит не столько охрана, сколько людская молва. Нарушившему закон под землю лучше не спускаться. А если доведется мастеру оступиться — ему и подавно больше веры не будет.
— Правильно!?— Кира на минуту остановилась, вытерла пот, устало привалилась к мешку.
— Не думай, что все так радужно. Подонки есть везде. Но я знаю в Оазисе одного настоящего,?— я выделил голосом,?— мастера. Мы скажем ему, где лежит груз погибших сегодня парней. Он пошлет своих, товар откопают и доставят в город. Если не найдут наследников — продадут, а деньги положат в фонд помощи. На пенсии семьям тех, кто так и не вышел из шахты, на оружие и снаряжение для новичков.
Глаза Киры загорелись.
— Ты молодец, Андрей! Так и сделаем! А… а он не возьмет деньги себе? Твой мастер?
— Не возьмет. Все равно дознаются. И не быть ему тогда мастером. Ни на одной шахте, даже за сто переходов отсюда.
Мы плотно утрамбовали мешки. Прежде чем засыпать яму, я вынул из кармана одного из них серебристый тюбик метчика. Отвернул крышку, выдавил пасту и крест-накрест пометил наш схрон.
— Заваливай!?— я махнул Кире рукой.
Конечно, она не утерпела.
— А что ты сделал?
— Обозначил место радиоактивной пастой: ею старатели новые забои столбят и проходы размечают. Счетчиком Гейгера потом найти — раз плюнуть.
Пока Кира старательно маскировала наш тайник какими-то веточками, я собрал оружие. ППШ, разболтанные рабочие лошадки старателей, поставил рядом с камнем. В реальном бою толку от них ноль, а для крыс 72 патрона в дисковом магазине — сюрприз неприятный. Ребятам Дигмана пригодится. АКМ Смазчика, к сожалению, оказался испорчен. То ли задело в перестрелке, то ли ствольную коробку сорвало от падения. Автомат вообще выглядел очень поношенным, за такой много не выручишь, только лишнюю тяжесть протаскаешь. Пусть Том разбирается, если охота, может, есть у него умельцы, починят.
А вот ХМ8-компакт Скинни оказался в приличном состоянии, да еще с подствольником — монет триста всяко можно выручить. СВД я навьючил на себя. Полезная вещь в пустыне, незачем такими подарками разбрасываться.
С поясов Грува и Скинни я снял две рации (шестеркам они, судя по всему, не полагались, или не успели скопить еще). Код скремблера, конечно, не подберешь, но кто сказал, что он вообще нужен? Я выворотил кодирующие модули, размахнулся и закинул далеко в сторону. В Оазисе поставлю новые, будет работать на ура.
Денег у всех четверых с собой не оказалось. Зато в КПК у Грува торчал чудесный модуль электронного увеличителя. Ну, понятно, снайперу без бинокля никак. А раз он ему больше не нужен, пристрою себе.
КПК с радостью заглотнул апгрейд, прогнал тесты и остался доволен:
«Дополнительные модули… электронный увеличитель „Спай-гласс“… заряд 63 %».
Подошедшей Кире я протянул «хеклер».
— Умеешь пользоваться?
И по тому, как осторожно она взяла пушку в руки, понял: не умеет. Кира крутила пистолет-пулемет с тем недоуменным восхищением, которое всегда вызывает у неофитов красивое оружие.
Я быстро перещелкнул флажок предохранителя.
— Нет,?— сказал Кира.?— Научишь?
— Попробую. Пока носи просто так, для солидности. Ствол для девушки подходящий, какой-нибудь подонок сто раз подумает, прежде чем тебя задирать.
И тут она меня ошарашила. Прямо в лоб.
— Андрей, я хотела тебя попросить.
Она стояла прямо передо мной, тоненькая, одинокая, испуганная. Я смотрел на Киру сверху вниз, опираясь на СВД, как на костыль.
Хорошо, должно быть, мы выглядели со стороны. Как говорила мама Коуди: «Красивая пара».
— Ты… ты… только не смейся, ладно?
— Не буду.
— Можешь проводить меня в Москву?
Наверное, на моем лице отразилось как минимум удивление, потому что Кира тут же заговорила очень быстро, не давая мне вставить ни слова.
— Тебе заплатят! Обязательно! Я попрошу. Только проводи меня, пожалуйста. Знаешь, я иногда думаю: а вдруг меня преследует кто-то? Охотится на меня? Почему там, где я, всегда опасно? Почему нападают и убивают? Вот и тебя сегодня чуть не убили… А потом, когда ты так странно себя повел, я решила, что ты тоже против меня. Я уже не знаю, кому верить и что думать!
— А теперь веришь?
— Конечно! Раз попросила. Я тогда очень испугалась, Андрей, честно. И вообще, раньше все, кто брался меня защищать и охранять,?— погибали…
«Вот спасибо, девочка, утешила».
— …думала, что надо мной висит какое-то проклятие, что я, вместо того чтобы лечить, приношу людям смерть. Но ты жив! Значит, все не так плохо, как мне казалось, значит, я могу туда дойти и…
Она говорила и говорила без умолку. А я размышлял: с какого лысого хрена мне сдалась эта Москва?
«Тебе мало своих проблем, Андреналин?»
