молодым журналистам, бывающим на практике в отделе науки 'Известий'. А опыт академика П. Капицы тем самым запечатлевается и действует не только в собственно научной, но и в журналистской сфере.
Но как же все-таки добиться взаимного расположения?
Артист С. Юрский рассказывал в 'Журналисте' о таком варианте интервьюирования: 'Вспоминаю корреспондента молодежной газеты в Кишиневе, очень молодого и взволнованного. Он был фантастически подготовлен к беседе о театре вообще и нашем Большом драматическом в частности. Потом мы провели вместе несколько вечеров, мне просто захотелось общаться с этим человеком. А ведь он только задавал вопросы! Но из вопросов я понял широту его интересов и знаний, сходство наших суждений, и, самое главное, из самих его вопросов я вынес для себя нечто новое. Поэтому отвечать на них мне было нелегко и очень интересно. Он заставил меня мыслить'.
Профессиональная встреча обогатила духовно собеседников. Высокий эталон мастерства общения.
Иногда журналисту не сразу удается снять психологический барьер, установить атмосферу доверительной беседы. Иногда поиски контакта затягиваются, иногда он не удается совсем.
В любом случае журналист обязан после интервью обратиться с требовательными вопросами к самому себе.
Такими, например: 'Что упущено в процессе подготовки к беседе?', 'Почему не удалось 'разговорить' собеседника?', 'Где в ходе беседы я допустил просчеты?' И ответами, вероятно, будут: раздражающая партнера поспешность интервьюера, стереотипность его формулировок, мысли невпопад, легковесность суждений, неоправданная самоуверенность, неточно взятый тон.
Способность к общению рождается, как правило, из живого, глубокого интереса журналиста к окружающим людям, из собственной душевности. А. Колосов, ведущий очеркист-'деревенщик' 'Правды' пятидесятых годов, советовал молодежи: '...Если хочешь узнать людей и колхоз, побывай всюду: в избах, на огородах, в чайной; ходи и прислушивайся, ходи и присматривайся. Иногда час возле полевой сторожевой будки дает тебе материала неизмеримо больше, чем 10 часов беседы с тем или другим руководителем...'
Это не значит, разумеется, что без беседы с руководителем журналист может обойтись. Это значит, что одной, даже 'руководящей' беседы, как правило, недостаточно.
Бывают и довольно своеобразные способы организации интервью. Так, один журналист на вопрос коллеги, чем он вызывает на разговор собеседников, ответил, улыбаясь: 'Размерами'. Действительно, он высок ростом, отлично сложен, не обратить внимание на него невозможно, не заинтересоваться, пусть поначалу внешне, нельзя.
Когда-то он понял это и теперь 'эксплуатирует' внешние данные. Шутка? Не скажите. А вдруг действительно помогает?
- Шутки шутками, но ясно, что на внешнем облике далеко не уедешь.
- Вы зря недооцениваете внешний облик. В контактах с людьми, особенно оперативных, он играет не последнюю роль. Это специально исследовал американский социолог Д. Рисмэн. Он установил, что в равных условиях интервьюеры-женщины получали больше информации, чем интервьюеры-мужчины почти во всех случаях. Но в главном, конечно, не возраст, не облик определяют ход журналистской беседы, а профессиональная подготовка.
'...Требуется известное развитие для того, чтобы уметь задавать вопросы, тем более относительно философских предметов, так как иначе может получиться ответ, что вопрос никуда не годится'. Это суждение принадлежит философу Гегелю - его выписал в свой конспект В. Ленин с пометкой: 'Хорошо сказано!'
Сказано точно не только по адресу философов, но и по адресу журналистов. Умение задать точный, деловой, не банальный вопрос отличает журналиста-профессионала от 'приготовишки' и дилетанта.
Нелегкому делу - подготовке к интервью - подробно учат пособия преподавателей МГУ Т. Шумилиной 'Не могли бы вы рассказать...' и С. Муратова 'Диалог'.
Первое требование к вопросу - он должен быть понятен, иметь для собеседника тот же смысл, что и для журналиста. Иначе каждый из беседующих будет двигаться в своей плоскости и общаться с самим собой.
Второе - вопрос должен содержать в себе одну мысль. В противном случае собеседник отвечает на последнюю часть вопроса или ту, которую легче запомнить.
Такие излишества приходится наблюдать и в очень авторитетных изданиях. 'Выстрелит' журналист сразу 'очередь' вопросительных предложений - следует обобщенный ответ. Задуманная детализация срывается.
Еще один момент особо выделяет исследователь: своевременность, уместность вопроса. Он может быть и неожиданным для собеседника, и необычным по форме, но важно задать его так, чтобы снять возможное недоумение, предотвратить 'барьер'. Вот пример из книги Т. Шумилиной. Радиожурналист берет интервью у председателя райисполкома о перспективах строительства на ближайшую пятилетку.
'Журналист: Прежде чем перейти к теме нашей беседы, разрешите Вас спросить, приходилось ли Вам когда-нибудь летать на небольшой высоте, ну, скажем, метров 300-400?
Председатель: Да, приходилось. Но какое это имеет отношение к нашей беседе?
Журналист: Видите ли, я хотел попросить Вас совершить вместе с радиослушателями мысленный полет над вашим районом. Только давайте условимся, что летим мы не сейчас, а через пять лет, в конце пятилетки.
Председатель: Ну что ж, давайте совершим такое путешествие'.
Репортер поставил вопрос интересно и для собеседника, и для радиослушателей. Он удачно использовал так называемый 'журналистский ход'. И что особенно важно, 'ход' был понят и принят.
Справедливо подчеркивает С. Муратов: 'Только собственной глубиной мы способны измерить глубину партнера по диалогу. Только собственной искренностью - вызвать ответную искренность'. Он приводит интересный пример тщательной разработки вопросника одной из студенток факультета журналистики МГУ на тему 'Размышления о времени'. Собеседнику предполагалось задать, например, такие вопросы: 'Остановись, мгновенье, ты прекрасно!.. Какое мгновение своей жизни вы хотели бы остановить?', 'Какие ассоциации у вас вызывает звонок будильника?' 'По каким часам вы хотели бы жить (по песочным, солнечным, электронным...)?', 'Представляете ли себе жизнь без часов? Какова она?', 'Сколько времени в году вы отвели бы на отпуск, будь это в вашей власти?', 'О чем, по-вашему, думает маятник, когда часы вдруг остановились?', 'Вспомните о самой долгой и самой короткой минуте вашей жизни', 'Если в толковом словаре против слова 'время' оказалось бы вдруг пустое место, какое определение вы бы туда вписали?', 'Представьте себе, что в сутках появился еще один, двадцать пятый час. Какое применение вы бы ему нашли?'
Составить подобный вопросник, готовясь к ответственной беседе, не значит во что бы то ни стало использовать все эти заготовки. Это будет зависеть от реального движения диалога. Однако резерв находчивости журналист себе обеспечит. Случается ведь попадать впросак и опытным мастерам.
Корреспондент 'Правды' Е. Фадеев из собственной практики приводит пример вопроса, 'повисшего в воздухе', не достигшего задуманной цели. Шла беседа с легендарным подводником. Разговор коснулся смысла жизни, цены мгновения. Журналист неожиданно спросил:
'Если бы вдруг Вам осталось пять минут жизни, как бы Вы их провели?' Застигнутый врасплох собеседник ответил контрвопросом: 'Где? На земле, под водой?' И тема оборвалась. Интервьюер не сумел ее развить, продолжить.
Впоследствии журналист анализировал свой промах:
'Нужно было разворачивать его (вопрос. - 5. У.) шире, глубже, раскрывая и самого человека. Ответ, конечно же, надо было прокомментировать дальнейшим ходом беседы. Тогда мне это в голову не пришло. Вопрос, в принципе имеющий право на существование, и ответ - яркий, неожиданный 'зависли' в материале. Ружье не выстрелило...'
А вот классический пример - на него нередко ссылаются исследователи, когда 'ружье стреляет'. Его приводит американский журналист А. Либлинг в сборнике своих избранных интервью. 'Одним из лучших материалов, которые я когда-либо -делал, был очерк об Эдди Аркаро, жокее. Когда я интервьюировал его, первый вопрос, который я задал, был такой: 'На сколько дырок выше Вы затягиваете левое стремя по сравнению с правым?' Это легко заставило его разговориться, и через час, в течение которого я вставил около дюжины слов, он сказал: 'Я вижу, Вам много приходилось иметь дела с наездниками'.
Один точный профессиональный вопрос обеспечил успех материала. Он помог снять барьеры, увидеть в журналисте дельного собеседника.
Журналистской находчивости, изобретательной (и даже занимательной) постановке вопросов учат публикации 'Недели' под рубрикой 'Гость 13-й полосы'. Например, в 310-м выпуске этой рубрики осенью 1984 года репортер Э. Церковер задавал гостю - пианисту А. Гаврилову - далеко не банальные вопросы. Вот небольшой отрывок беседы:
'- Памятуя о вашем признании в неизменной любви к 'Трем мушкетерам' Дюма и о вашей романтической манере игры, убежден, что вы неисправимый романчик.
- До мозга костей!
- Следовательно, в мыслях под впечатлением увиденного, услышанного, прочитанного вы бываете... кем?
- Кем угодно. Увидев на киноэкране дельтаплан, мечтаю летать. Увидев фильм о подводниках, мечтаю погружаться в глубины океана в батискафе. Да я и наяву мечтал стать вовсе даже археологом и заниматься археологией.
- Скажите, Андрей, что для вас дружба? И что - вражда?'
Мы видим, как суховатый жанр интервью на глазах превращается в живую, раскованную беседу, в обмен мыслями и репликами, следить за которыми читателю интересно, потому что они нетривиальны, нестандартны.
Тоску навевают вопросы, ответы на которые почти полностью можно предугадать. Их остроумно высмеял американский альпинист Рик Базетт, получивший на очередных соревнованиях первый приз за покорение вершины, а второй - за находчивость. Опережая стандартные вопросы журналистов, он написал на своей спортивной майке: 'Наверху отличная погода. Мой вес в норме.
Жена и дети в порядке. На достигнутой высоте не остановлюсь'.
Видимо, прежние контакты альпиниста с репортерами были не очень увлекательными.
Инициатива в беседе - профессиональная норма для журналиста. Но как трудно бывает ее иногда добиться!
Не один десяток трудных бесед на счету репортера Г. Бочарова. Они часто ведут его по следам драматических ситуаций, сложившихся по вине чьей-то небрежности, равнодушия, разгильдяйства. Боря интервью у самых различных людей, репортер находит причины малоприятных, порою трашческих событий...
В первую морозную ночь зимы паром, полный людей и грузов, отчалил от одного берега Камы, а к другому добраться не смог - застрял в ледяных наростах. Создалась аварийная ситуация из-за того, что руководители порта и переправы не вызвали вовремя катера-буксиры, не учли метеорологического
