Из-под стола донеслось протестующее чихание.
– Полина Степановна, умоляю вас, не спорьте, – попросил Алексей и повернулся к Видоку. – У меня есть мысль, как покончить с нашими врагами. Правда, это предприятие довольно рискованное, должен вас предупредить.
Видок шмыгнул носом.
– Да ладно, чего уж там, – сказал он. – Выкладывайте.
Алексей изложил свой план. Видок поскреб правую бакенбарду.
– Лихо, – сказал он. – Как раз начинает темнеть. Но должен вас предупредить, – добавил он, – если вас заметят, за вашу жизнь я не дам и полушки.
– Не заметят, – уверенно ответил молодой человек. – Я возьму у Филиппа еще пару пистолетов, они мне понадобятся.
Вслед за тем он отправился в кухню, где под столом, к своему немалому удивлению, обнаружил дворецкого и двух горничных.
– Мсье, – дрожащим голосом спросил Фелисьен, – скажите, это случайно не революция? Я старый человек, мсье, и еще одну революцию я не переживу.
Алексей выгреб из очага сажу и намазал ею лицо.
– Можете не волноваться, Фелисьен, – успокоил он дворецкого. – Это не революция, а просто грабеж средь бела дня.
Он вышел из кухни и бегом поднялся на чердак. Через слуховое окошко Алексей выбрался на крышу, после чего стал тихонько спускаться по скату. Он ободрал себе руки, но наконец ему удалось прочно устроиться на самом краю. В саду зашумел ветер, несколько раз из-под пальцев Каверина вырывались куски черепицы и падали вниз. Молодой человек про себя молил бога, чтобы бандиты не услышали производимый ими шум. Однако с этой стороны дома никого не наблюдалось, и Алексей, глубоко вздохнув, спрыгнул с крыши вниз и довольно удачно приземлился в кусты. Правда, он порвал сюртук, но это была совсем уж незначительная мелочь. Взяв в каждую руку по пистолету, он пополз вперед, согнувшись в три погибели. Впереди, возле качелей, разговаривали трое оборванцев.
– Огюстен сказал, что надо поджечь дом, – сказал один.
– Огюстена царапнуло, и он сбежал, – буркнул второй. – А мы тут должны стеречь этих четверых. А вдруг нагрянет полиция? Что мы будем делать тогда?
– Главное – добраться до камня, – сказал третий.
– Главное – не попасть впросак, – громко проговорил Алексей, выходя из засады и разряжая оба пистолета в бандитов. Третьего он попросту приложил рукоятью по голове.
Услышав топот шагов, Каверин отбросил пистолеты и вытащил запасные. Он проделал это как раз вовремя. Еще двое людей из шайки Огюстена были убиты наповал. После этого Алексей с предосторожностями обошел сад, но больше никого не обнаружил, и тихонько постучал во входную дверь. Видок впустил его.
– Огюстен сбежал, – доложил молодой человек. – И, судя по всему, еще один из его шайки. Остальные уже не смогут причинять нам неприятностей.
– Я знал, что могу рассчитывать на вас, – торжественно ответил Видок. – Смотрите!
И ловким жестом фокусника он извлек из нагрудного кармана зеленый камень, волшебный, сверкающий, изумительный зеленый камень, завидев который даже Филипп перестал стонать.
– Да, – тихо сказал Алексей, – чего только не сделаешь ради «Принцессы грез'!
Глава тридцать вторая,
в которой ввиду новых обстоятельств Видоку приходится расстаться с «Принцессой грез'
А потом – потом было утомительное объяснение с полицией, поиски доктора для раненого Филиппа и возвращение в Париж. Видок, наконец-то добравшийся до «Принцессы грез», ликовал, Полина, глядя на бриллиант, мечтательно вздыхала и роняла восторженные восклицания, а равнодушному к драгоценностям Алексею больше всего на свете хотелось выспаться. Он смертельно устал и чувствовал себя совершенно разбитым после того, как ему за краткое время пришлось преодолеть не меньше 460 лье – из Парижа в Ниццу и обратно. Кроме того, ему еще надо было отчитаться о проделанной работе. Молодой человек знал, что наверху сочтут, что свою собственную миссию он провалил, но ему на это, по крайней мере в данный момент, было совершенно наплевать.
Итак, ранним утром 27 августа 1838 года Алексей Каверин вернулся в свою квартиру на улице Аркебузиров и у самых дверей столкнулся с дамой. Если мы добавим, что у этой дамы был чудовищно длинный нос и три бородавки на морщинистом старческом лице, то станет ясно, что эта дама никак не могла быть великой княжной Александрой Михайловной и принцессой грез нашего героя.
– Вы! – мрачно сказал Алексей. – Прошу меня извинить, но у меня нет времени. Я должен писать важный отчет для графа Чернышёва.
Он сделал попытку проскочить мимо гарпии, но Голикова рванулась вперед и схватила его за руку.
– О сударь! – простонала она, всхлипывая. – Сударь! Только вы один можете помочь нам!
– Ну уж нет, – пренагло ответил Алексей, одной из отличительных черт которого, как уже упоминалось выше, была исключительная злопамятность. – По правде говоря, у меня нет ни малейшего желания помогать вам, так что лучше обратитесь к кому-нибудь другому.
Голикова зарыдала. Слезинки скатывались по ее длинному носу, и это было столь неэстетичное зрелище, что Алексей уже готов был повернуться к ней спиной.
– Она пропала! – простонала Варвара Федотовна между двумя всхлипываниями. – Великая княжна Александра Михайловна пропала, ее похитили! Ах, сударь, как это ужасно! Его высочество принц Вильгельм-Людвиг в таком горе!
Алексей застыл на месте, после чего очень медленно повернулся к Голиковой.
– Простите, – перебил он фрейлину, которая собиралась и дальше толковать ему про безутешного Вильгельма-Людвига. – Что вы сказали? Что произошло с Адини… с Александрой Михайловной?
– Ее похитили! – пролепетала Голикова. – Кучера ранили, горничную оглушили, а ее высочество украли! Это ужасно, ужасно, ужасно!
– Кто ее похитил? – очень тихо спросил Алексей.
Варвара Федотовна смутилась.
– Сегодня мы получили от них письмо. Оно… В нем упоминаетесь вы.
– Давайте письмо сюда, – велел Алексей, протягивая руку. Он начал понимать, что именно происходит.
– Мы подумали, что это какая-то шутка, – бормотала Голикова, роясь в своем объемистом корсаже, – но там была еще записка от княжны.
– Письмо! – рявкнул Алексей. Бедная Варвара Федотовна заметалась.
– Да-да, сейчас… Вот оно.
Алексей вырвал у нее грязный бумажный конверт, дернул щекой и извлек из него два листка бумаги. Первое послание было совсем коротким.
'Если господин Каверин еще желает увидеть свою принцессу грез в живых, он может обменять ее на другую принцессу грез, которая ему не принадлежит. В случае отказа его принцесса вернется к нему по частям».
Вторая записка, написанная нервным ломаным почерком по-французски, была от княжны.
'Варвара Федотовна, меня похитили. Они требуют, чтобы я писала вам совсем кратко. Пусть господин Каверин возьмет камень (он знает, какой) и в половине пятого, вечером, 27-го числа станет на Новом мосту. Это вопрос жизни и смерти. Не мешкайте. Ваша Александра».
– Черт подери! – вырвалось у Алексея, когда он прочитал последнее письмо.
Варвара Федотовна с выражением мольбы на уродливом лице повисла на его локте, и он даже не сделал попытки высвободиться.
