Хотелось бы верит – в который раз, – что на этом все закончиться, но почему тогда я медленно отступаю к дому, а Хазор столь же медленно к своему отряду? Волк тихо, не угрожающе, но предупреждающе зарычал и… отошел к нам, что не может не радовать.
– Что будем решать? – первым задал я вопрос, что так и витал в воздухе.
Ответом с той стороны послужили мечи направленную в нашу сторону и как не крути, их было больше. Однако и мы сдаваться просто так, не намеренны. Беовульф начал что-то шептать, волк ощерился, показав свои немаленькие клыки, ну а я в который раз поднял меч.
– Ты раб, Скром, и всегда им будешь, – с вызовом произнес Хазор. – Ты пытался убить меня…
– Я старался выжить, – огрызнулся я.
– Убить… хотел меня, – аспидом прошипел он. – И я обещаю, что уничтожу тебя, сожгу твое тело и развею по ветру, так чтобы даже Святой не смог собрать.
Грандиры сделали осторожный шаг вперед, а мы втроем отступили на шаг назад, и дверной косяк уперся мне в спину.
– У тебя есть сутки, раб, – неожиданно закончил господарь.
– Что? – то ли не понял, то ли ослышался я.
– У тебя есть один день, – повторил Хазор, вытирая окровавленный меч. – Потом пощады не жди… Уходи! – выдавил он из себя. – Но помни, что только один день, отделяет вас, – он указал на нас с колдуном, – от неминуемой смерти и вашу девчонку тоже, как только мы ее найдем.
Волк осклабился, но мне показалось, что он улыбается.
– Можете забрать коней и оружие. Убирайтесь отсюда, пока я не передумал! – он протолкался сквозь неровный строй грандиров.
Все, в том числе и я смотрели недоуменно в след Хазору, особенно не понимали его решения стражники. Вместо того чтобы схватить и предать немедленной смерти двух беглецов, хозяин отпускает их, да еще и фору в целые сутки дает.
Оружие Свеи осталось наверху, так что пришлось подниматься в комнату. Первое что я увидел, это труп Крымкха с распоротым животом и вырванным горлом, из нашей комнаты – где нас держали связанными – торчали ноги и судя по обувке это не грандир. Его голову я нашел за перевернутой кроватью, там же обнаружились ножи девушки.
Вулкан оказался оседланным, как и конь Свеи и лошадка Беовульфа – явно Хазор не собирался здесь задерживаться. Мой конь весело замахал хвостом, приветствуя. Лошадь колдуна уткнулась ему в плечо, а он ей что-то тихо нашептывал на ухо. Лишь жеребец девушки вел себя спокойно, даже, несмотря на то, что в дверях конюшни высилась фигура волка.
На дворе было пусто и только двое грандиров несли стражу на дверях подворья. Прощаться было не с кем, поэтому мы вскочили на коней и поехали рысью – я все еще не верил, что все так просто завершилось. По крайне мере на ближайшие двадцать четыре часа.
Мы гнали остаток ночи, стараясь уйти как можно дальше. Луна ярко освещала дорогу, иначе кони давно бы сломали ноги, а мы шеи, но мне казалось, что даже не будь ночного светила, я бы спокойно различил лесную тропу. Где-то средь деревьев мелькала черная тень с белой манишкой на груди.
Когда солнце начало выползать из-за горизонта, задевая нас пальцами-лучами, мы буквально рухнули возле небольшого лесного озера. Уже находясь в бессознательном состоянии от пережитого, скорее на автомате, стреножил Вулкана и коня Свеи. Беовульф в это время подвесил им сумки с овсом и вот тут силы окончательно покинули все наши члены. На землю рухнули два бездыханных тела и захрапели… мне так кажется.
– 27 -
Проснулся оттого, что кто-то по мне ходил. Приоткрыл глаза: оказывается, белка прыгает, осматривая мое бренное тело, как лилипуты Гулливера. А потом она преспокойно уселась на груди, воззрела своими маленькими черными глазками и начала грызть орех.
– Уйди, животное, ты весишь как слон, – беззлобно попросил я.
Белка удивленно посмотрела, словно не ожидая, что я могу еще и говорить – видимо, приняла за бревно, – закусила не догрызенный орех и шустро забралась на стоящее рядом дерево.
Где-то далеко вверху светило солнце, разбрасываясь лучами, как крупой перед голодными курицами. Чуть ниже парили птахи – вечные завоеватели неба – то вальяжно расправив крылья, то, гоняясь за кем-то невидимым моему глазу. А еще ниже, над головой, раскинул свои ветви молодой дуб, создавая благодатную тень, а то мы бы уже давно изжарились на солнцепеке.
Рядом все еще спал Беовульф, подложив под голову сумку, мирно паслись стреноженные кони, пощипывая травку. Правда, я не помню, чтобы кто-то из нас снимал им сумки, а может, и снимали – неважно. В озере плескалась рыба, и шумели какие-то пернатые.
Не без труда поднялся, и тело отозвалось ноющей болью с левой стороны. Осторожно потрогал порезы, что за ночь покрылись коркой, но от того не перестали болеть. Озеро манило своей прозрачностью и прохладой – ну как не поддаться такому искушению. Одежду прочь, все равно стесняться некого, тут все свои – ну если только белочку, что подозрительно пристально наблюдает за мной.
Вода, с негромким шлепком и раскидываясь брызгами, приняло разгоряченное тело в свои объятия. Перед глазами мелькали рыбешки, а я крупными гребками, задержав дыхание, плыл под водной гладью лесного озера. Только почувствовав илистый берег противоположной стороны, вынырнул, вдыхая полной грудью теплый воздух и вновь погружаясь в прохладу, но уже спиной. Вода остужала и ласкала тело, и раны уже не так сильно болели, лишь напоминая о себе, когда делал широкие гребки.
Снизу – со спины – прохладно, сверху пузо подогревается солнышком, я в блаженстве закрыл глаза. Легкое покачивание еле ощутимых волн, убаюкивало и, наверное, я задремал. Голова уперлась в бережок, что так услужливо был покрыт небольшой полоской песка. Я открыл глаза и чуть собственноручно не утопился, от неожиданности глотнув воды… На меня, наклонившись смотрела Свея.
– Привет, Вик, – широко улыбнулась она.
– При-вет, – я пытался нащупать рядом что-нибудь похожее хотя бы на фиговый листок, шаря одной рукой. – А ты как здесь оказалась?
– Это пока не важно. Тут другое, – было видно, что она замялась. – Может, сделаешь что-нибудь… с ними?
Свея отошла в сторонку и моему взору открылась наш дуб, под которым так хорошо нам с колдуном спалось; сам Беовульф, с испуганными глазами и стайка стариков, человек в десять, одетых во все черное, только волосы белые, словно первый снег.
– Это за нами, – пояснила девушка на мой недоуменный взгляд. – Может их…
– И чем? – я критически развел руками, так как на мне кроме воды по колено, ничего нет.
Щечки девушки вспыхнули ярким румянцем и она, отвернувшись, быстрым шагом подошла к Вульфу, встав рядом. Было видно, что делает это она не добровольно, а потому что иначе нельзя. Двенадцать пар глаз, смотрели в мою сторону – эта с красными щечками тоже посматривает исподтишка, – а я стоял перед ними, в чем мать родила, и не мог понять, что собственно происходит.
– Мне кто-нибудь объяснит? – потребовал я.
Вместо ответа меня подняло в воздух и опустило уже на землю рядом с одеждой.
– Понял, вопросов пока не имею, – произнес я и в лучших традициях армейских будней оделся.
Уж было потянулся за оружием, но невидимая сила вновь подняла в воздух и переместила ближе к Свее с Беовульфом. Наше вооружение воспарило и водрузилось на наших же коней. Становилось понятно, что ножичком побаловаться не дадут.
– Привет, Беня, – приподнял я в приветствии ладонь. – Это наше сопровождение на сегодняшний вечер?
Колдун только тяжело вздохнул и кивнул, опустив глаза.
– Понятно, – поддержал я его вздохом.
Из огня, как говорится, да в кострище. Что это за группировка в черных балахонах, я уже понял. Старички хоть и выглядят анатомическим пособием какого-нибудь института, но вот так взять и перенести мою тушу по воздуху, тут нужно нечто больше чем физическая сила.
– Некроманты, – вздохнула Свея и сложила руки за спиной.
Ее примеру последовали мы с Беовульфом, черный конвой окружил нас и, сложив руки на животах, двинулся вперед. Лошади, словно на привязи последовали за нами. Вот так мы и шли в полном молчании, словно сомнамбулы и даже лес, что до этого жил полноценной жизнью, молчал.
Мы шли долго, порой пробираясь через какие-то буреломы, завалы, лес все темнел, словно наступал вечер. Я посмотрел на, пока еще виднеющееся, сквозь ветви небо и с ужасом понял, что действительно грядет вечер. Пока шли, Беовульф успел наложить мне повязку – сумку у него не забрали – на руку с какой-то особо гадостливой смесью, ею же помазал и лицо, от чего оно начала щипать, но терпимо.
– Через пару дней заживет, – пообещал он.
– Ага, нам бы прожить этот день, – саркастически произнес я. – Долго еще?
