– Я не полководец и вряд ли им стану, – возразил молодой человек, пожимая плечами. Его глаза озорно блеснули. – И вообще, может, ей просто с ним не понравилось? – предположил он.
Кассандр мог по своему положению являться кем угодно, но прежде всего он был французом, который больше всего на свете ценит острое словцо. Священник разинул рот, вытаращил глаза и принялся хохотать как помешанный.
– Смотри, – сказал он, неожиданно перестав смеяться, – я тебя предупредил. А то в жизни всякое бывает. Что, если она предложит тебе сдать город в обмен на свое белое тело, а? У тебя хватит сил удержаться от соблазна? – Он увидел, как переменился в лице его собеседник, и поспешил перевести разговор на другую тему. – Ладно. У меня плохие новости из Лондона. Флот в семь кораблей собирается блокировать Дюнкерк.
– Девять, – поправил его генерал. – И среди них большой корабль «Непобедимый». Командуют экспедицией лорд Келсо и адмирал Мэтьюз. – Он пожал плечами. – Как видишь, мне уже все известно.
Священник знал, что этот вопрос совершенно лишний, но все же не удержался от того, чтобы его задать.
– Это ее сведения? – поинтересовался он. Луи не ответил. – Если в деле и впрямь принимает участие «Непобедимый», у нас будут неприятности. У этого корабля отличные дальнобойные пушки.
Луи поглядел на него и развернул к нему карту, которую изучал в этот миг.
– Смотри, – сказал он. – Вот город, который соединен с морем узким каналом. Вот форт Рисбан и маяк. Форт Рисбан охраняет побережье, но недостаточно. С другой стороны от него развалины Белого форта. Если бы Белый форт был в порядке, я бы приказал перетащить туда пушки, и дело с концом. Но пушек мало, а форт в руинах. Поэтому, – Луи глубоко вздохнул, – я приказал укрепить развалины мешками с песком и спрятал за ними три пушки. Мои люди дежурят там день и ночь, мой часовой дежурит на маяке возле Рисбана. Они не застигнут нас врасплох.
– Три пушки – это мало, – проворчал Кассандр.
– Я тебе говорю, – терпеливо повторил Луи, – если бы форт был в порядке, я бы дал туда хоть десять пушек. Но задача Белого форта – сыграть на неожиданности и попытаться потопить хоть пару кораблей. Если высадка все-таки случится и он не сможет долго обороняться, что ж – там несколько бочек с порохом, из тех, которыми англичане хотели взорвать ратушу. Солдаты взорвут форт и отойдут в город. – Он посмотрел Кассандру в глаза. – Скажи, ты все еще думаешь, что я хочу сдать Дюнкерк врагу?
Священник усмехнулся.
– Пусть тебя не касается то, что я думаю, – сказал он, поднимаясь с места. – Хотя я думаю, что мало кто сработал бы так же хорошо, как ты.
Ош пожал плечами.
– Это будет видно, когда придут англичане.
– Может быть, – рассеянно ответил священник. – И все же мне не нравится, что в городе остались шпионы англичан, которые передают им сведения. Ты знаешь, кого я имею в виду.
Луи покачал головой.
– Ты о голубиной почте? Ее больше нет.
– Как так?
– Они завели кота, – объяснил Луи, – чтобы он ловил мышей. А он забрался на чердак и вместо этого передушил всех голубей.
Кассандр был уверен, что этого кота звали Разбойником и что Амелия нарочно так устроила, чтобы лишить роялистов связи с внешним миром. Но странное дело: изобретательность молодой женщины была ему не по душе. Он предпочел бы, чтобы она допустила промах, который позволил бы ему арестовать и ее, и ее хозяев. Он по-прежнему подозревал ее в нечистой игре; у него не было никаких доказательств, но он чуял, что что-то с ней не так, совсем не так, как должно быть. И оттого он тревожился, видя ее рядом с генералом; он опасался, что она использует Луи в своих целях, сломает ему жизнь и, может быть, даже приведет его на эшафот. Но когда дело касалось Амелии, Луи ничего не желал слышать.
Как-то, когда они с ней были вдвоем, Луи вспомнил, что ему надо написать одну бумагу, и, ворча на скверные перья и жидкие чернила, поднялся.
– Будет тебе, – сказала Амелия, блестя глазами. – Лежи, я сама напишу.
Она встала, как была без ничего, накинула на себя его мундир и села за стол.
– Перестань, – сказал Луи ей вдогонку, – этими перьями писать невозможно. Я уже пробовал. Ты только руки испачкаешь.
Амелия вздохнула и, увидев какой-то чистый лист, выглядывавший из кучи, для начала попробовала несколько раз расписаться на нем. Луи поднялся, подошел к ней и поцеловал ее в плечо. Почему-то, когда она писала, у нее перья не ломались и чернила не брызгали.
– Ну вот, – сказала она и хотела вытащить исписанный лист, чтобы выбросить его; однако Амелия со смущением убедилась, что это оказалась страница какой-то книги. Перевернув книгу, она поглядела на заглавие. Это было «Сентиментальное путешествие», которое она уже видела прежде.
– Ну да, я ее взял, – признался Луи. – Ты же сказала, что он хороший писатель.
Он взял книгу из ее рук и посмотрел, что она написала.
– Я думал, тебя зовут по-другому, – удивленно протянул он, увидев на странице повторяющуюся надпись «Анна-Мария-Амелия фон Мейссен».
– Это моя девичья фамилия, – пояснила Амелия.
Луи взял перо из ее рук и зачеркнул все «фон Мейссен» на странице, написав сверху свою фамилию. Перо тотчас же показало свой строптивый характер и, кракнув, прорвало страницу.
– Не порть книгу, – сердито сказала Амелия. От отца она унаследовала бережное отношение к любым печатным изделиям.
– Ты выйдешь за меня? – настойчиво спросил Луи. – Да?
Амелия покачала головой.
– Сколько это продлится? Год, два, три? А потом ты скажешь, как муж моей сестры, что тебе плохо без детей, что я тебе надоела, и отправишься искать приключений?
– Ну, можно же прожить и без детей, – протянул Луи, сбитый с толку ее горячностью. Он и не подозревал, настолько для нее это больная тема.
– Можно. Год, или два, или три. – Она вздохнула и отложила книгу[20] . – Давай я лучше напишу твой приказ.
Однако Луи был настойчив и не собирался отказываться от своего намерения. Рано утром, сообразив, что впервые за несколько недель у него выдалось свободное время, он объявил, что ему срочно надо кое- куда сходить, и повел Амелию за собой.
– Что ты придумал? – спросила она, когда часовые выпустили их из города и они двинулись по направлению к форту Рисбан.
– Увидишь, – отвечал Луи с загадочным видом. – Солнце скоро взойдет, надо спешить.
– Куда спешить? – Амелия была сбита с толку. Она ничего не понимала.
Но вот показался маяк, возле которого скучал одинокий часовой. Заметив генерала, он приосанился и хотел отдать честь, но Луи только махнул ему рукой и повел Амелию внутрь маяка.
– Здесь слишком высоко! – крикнула Амелия. Задрав голову, она смотрела на ступени, которые кончались где-то далеко вверху. – Я не смогу туда забраться!
Луи только пожал плечами.
– Ничего страшного, я тебя отнесу, – объявил он.
– Ты сошел с ума! – возмутилась Амелия. Но он уже схватил ее в охапку и потащил вверх. Амелия верещала и для виду упиралась, Луи смеялся, то и дело целуя ее на ходу, его глаза сияли…
…Боже мой! И кто мог подумать тогда, что этот человек, который так легко на руках втащил ее по громадной лестнице на верхнюю площадку, – что он же будет всего через четыре года умирать от туберкулеза в отвратительном городе Вецларе и, умирая, ловить ее руки и шептать, задыхаясь: «Ты будешь помнить меня, когда я умру? Ты не забудешь меня?» Кто, кто мог сказать тогда, в этот ясный августовский день 1793 года, что все закончится именно так?
А тогда – савояр Сильвио, который ходил взад-вперед по площадке, завидев ввалившегося генерала с Амелией, выпучил глаза и уронил фуражку.
