— Для большинства гостей, с которыми мы говорили, полицейский — это что-то среднее между налоговым инспектором и садовым слизнем.
Гурни отметил, что Хардвик таким образом сформулировал, что он сам испытывал к капитану.
— Я бы хотел почитать их заявления.
— Они у вас в электронной почте. Но я могу сэкономить ваше время: эти записи бессмысленны. Все спали. Никто ничего не видел. И никто ничего не слышал, за исключением Паскаля Виллади, он же Пирожок, он же Патти Плюшкин. Он сказал, что не мог заснуть. Открыл окно, чтобы проветрить комнату, услышал «приглушенный хлопок» и правильно предположил, что это выстрел.
Хардвик покопался в папке с бумагами и достал один лист. Клайн снова подался вперед.
— «Было похоже на то, что кого-то шлепнули» — вот его слова. Он произнес их так, будто это в порядке вещей, будто он неоднократно слышал такой звук.
Глаза Клайна снова загорелись.
— То есть вы говорите, что во время убийства там присутствовал бандит?
— Он присутствовал на территории института, а не на месте преступления.
— Откуда вы это знаете?
— Виллади разбудил Джастина Бейла, помощника Меллери, чья комната находится в том же здании. Он сказал, что услышал какой-то звук со стороны дома Меллери, что кто-то, возможно, туда забрался, — и предложил пойти посмотреть. Но пока они одевались и парком шли к дому Меллери, Кадди уже обнаружила тело мужа и стала звонить 911.
— Виллади не сказал этому Бейлу, что слышал выстрел? — Клайн начал говорить тоном человека, ведущего допрос в зале суда.
— Нет. Он сказал нам, на следующий день. Но к тому моменту мы нашли окровавленную бутылку и колотые раны на шее, а пулевых ранений или соответствующего орудия убийства найдено не было, поэтому мы не стали исследовать вероятность выстрела. Мы подумали, что Патти похож на человека, который бредит пушками, поэтому мог предположить такое от балды.
— Но почему он не сказал Бейлу, что принял звук за выстрел?
— Сказал, что не хотел его пугать.
— Какой предусмотрительный, — усмехнулся Клайн и перевел взгляд на бесстрастно молчащего Штиммеля, который зеркально усмехнулся в ответ.
— Но вам-то он это сказал! — воскликнул Родригес. — Плохо, что вы не обратили на это внимания.
Хардвик подавил позыв к зевоте.
— Что вообще бандит делал в институте, продающем «духовное обновление»?
Хардвик пожал плечами:
— Сказал, что просто обожает это место. Приезжает туда раз в год — нервы успокоить. Говорит, что это филиал рая, а Меллери — святой.
— Так и сказал?
— Так и сказал.
— Потрясающее дело. Еще есть какие-нибудь интересные гости?
На лице Хардвика возникла характерная ироничная усмешка, которая всегда внушала Гурни необъяснимое отвращение.
— Если вы о высокомерных, инфантильных, промаринованных в наркоте шизиках, то в этом смысле «интересных гостей» там полно, плюс эта неправдоподобно богатая вдова.
Вероятно, снова задумавшись о последствиях внимания прессы к этому делу, Клайн медленно обвел глазами комнату и остановился на Гурни, который сидел по диагонали от него. Сначала взгляд Клайна был отсутствующим, как будто он смотрел на пустой стул. А затем он с любопытством наклонил голову.
— Постойте-ка, — сказал он. — Дэйв Гурни, Нью-Йоркское управление. Род говорил мне, кто будет присутствовать на собрании, но я только что осознал. Это не о вас была большая статья в журнале «Нью- Йорк мэгазин», пару лет назад?
Хардвик ответил первым:
— Он самый. Заголовок гласил «Супердетектив».
— Теперь припоминаю, — оживился Клайн. — Вы распутывали громкие дела — рождественский маньяк с частями тела и Поросенок Поггот или как его там.
— Питер Поссум Пиггерт, — отозвался Гурни.
Клайн уставился на него с нескрываемым восхищением.
— Значит, убитый был лучшим другом звездного детектива Нью-Йорка?
Опасения насчет трактовок прессы множились на глазах.
— Я был до какой-то степени вовлечен в оба дела, — ответил Гурни настолько же равнодушно, насколько Клайн был взбудоражен. — Ими занималось много людей. Что касается Меллери, он определенно не был моим лучшим другом, мы не общались больше двадцати лет, и даже в то время…
— Однако, — перебил его Клайн, — когда он оказался в беде, он первым делом обратился к вам.
Гурни посмотрел на лица за столом, выражавшие разные степени зависти и восхищения, и подивился силе упрощенных формулировок. «Кровавое убийство лучшего друга звездного копа» — такой заголовок мгновенно находит отклик в той части мозга, которая любит мультики и ненавидит всякую сложность.
— Я думаю, он обратился ко мне, потому что не был знаком с другими полицейскими.
Клайн явно не был готов отступиться от своей теории, но решил отложить ее в сторону и продолжить разговор.
— Не важно, какого рода отношения у вас были с жертвой, но они однозначно дают вам взгляд на ситуацию, которого ни у кого из нас нет.
— Поэтому я и хотел, чтобы он присутствовал сегодня, — заявил Родригес-я-здесь-главный.
Хардвик издал краткий кашель-смешок, и затем Гурни услышал его шепот:
— Он был против этой идеи, пока она не понравилась Клайну.
Родригес продолжил:
— Как раз его выступление следующее у меня на повестке, и он сможет ответить на любые вопросы, которых, я думаю, возникнет множество. Чтобы потом не отвлекаться, давайте объявим пятиминутный перерыв на туалет.
— Смотри не обоссысь, Гурни, — раздался смешливый шепот за его спиной и затерялся среди грохота отодвигаемых стульев.
Глава 25
Допрос Гурни
У Гурни была теория, что люди делятся на тех, кто ведет себя в туалете как в раздевалке, и тех, кто ведет себя там как в лифте. То есть одни держатся вульгарно и панибратски, а другие отчужденно и неловко. Эти ребята относились ко второму типу. Никто не проронил ни слова, пока все не вернулись в переговорную.
— Итак, каким же образом такой скромняга умудрился так прославиться? — спросил Клайн, излучая хорошо отрепетированное обаяние, одновременно вуалирующее и выдающее холодный подтекст.
— Не такой уж я и скромняга. И не так уж прославился, — ответил Гурни.
— Когда все наконец усядутся, — резко заговорил Родригес, — каждый увидит перед собой копии записок, полученных жертвой. Пока наш свидетель будет рассказывать про свое общение с жертвой, вы можете посмотреть, что они обсуждали. — Затем он небрежно кивнул в сторону Гурни: — Начинайте, как будете готовы.
Высокомерие этого человека больше не удивляло Гурни, но все равно коробило. Он огляделся и встретился взглядом поочередно со всеми присутствующими, кроме полицейского, провожавшего его на место преступления, который шумно копался в своих бумагах, и Штиммеля, помощника окружного прокурора, который сидел, уставившись в пространство перед собой, как задумчивая жаба.
