— Хочешь знать, что приключилось? Ладно, я расскажу. По просьбе детектива из Нью-Йоркского управления по имени Рэнди Клэм я три часа ехал в унылое местечко в Бронксе, где безработного мужчину убили, перерезав ему глотку.
— При чем же здесь ты?
— Отличный вопрос. Детектив Клэм услышал об убийстве в Пионе. То, что его дело также включало в себя колотые раны, вдохновило его позвонить в Пион, откуда его отправили в окружную полицию, а оттуда — к мерзкому придурку по имени Родригес, у которого мозг недозрел, чтобы сразу отсекать пустые версии.
— И он перевел стрелки на тебя?
— На окружного прокурора, который автоматом перевел их на меня.
Мадлен промолчала, но вопрос и так висел в воздухе.
— Да, я знаю, это была гнилая затея. В той части Нью-Йорка перерезанные глотки — обычное дело, но почему-то я решил, что могу найти связь между этими делами.
— Не нашел?
— Нет. Но в какой-то момент была надежда, надо сказать. Вдова что-то скрывала. В конце концов она призналась, что на месте убийства, рядом с телом, лежал цветок, который ее муж, видимо, принес ей. Она боялась, что эксперты уволокут его как улику, что понятно, и решила его спасти, что тоже понятно. Так что она взяла этот цветок и поставила в вазу. На этом история заканчивается.
— А ты думал, она скрывает отпечатки в снегу или белый садовый стул?
— Ну хоть что-то в этом роде. Но все уперлось в пластмассовый цветок.
— Пластмассовый?
— Да. — Он сделал медленный глоток из бутылки. — Довольно безвкусный подарок, надо сказать.
— Да это вообще не подарок, — сказала она уверенно.
— Что ты имеешь в виду?
— Обычно дарят живые цветы, разве нет? Искусственные цветы — это совсем другое.
— Какое другое?
— Деталь домашнего декора, например. Чтобы мужчина подарил женщине пластмассовый цветок — да это так же маловероятно, как подарить рулон обоев.
— К чему ты клонишь?
— Пока не знаю. Но если эта женщина нашла пластмассовый цветок на месте убийства и решила, что это подарок для нее, я думаю, что она ошибается.
— Откуда же тогда мог взяться цветок?
— Понятия не имею.
— Она была уверена, что муж принес его для нее.
— Ей же приятно было так считать.
— Наверное. Но если не он принес его в дом, а сын весь вечер провел с ней, как она утверждает, значит, это мог быть убийца.
— Вероятно, — сказала Мадлен, теряя интерес. Гурни знал, что для нее есть большая разница между рассуждениями о действиях реального человека и построением гипотез о том, откуда в комнате взялся тот или иной объект. Второго она не любила, но он все равно продолжил:
— Зачем убийце было оставлять рядом с жертвой цветок?
— А какой это был цветок?
Она всегда умела задавать наводящие вопросы.
— Не знаю точно. Могу сказать, что это не роза, не гвоздика, не георгин. Хотя похоже на то, другое и третье.
— Как это?
— Ну, первым делом я подумал про розу, но цветок был крупнее, лепестков было больше, и они были кучнее. Бутон был размером с крупную гвоздику или георгин, но лепестки были шире, чем у того и другого, как будто слегка смятые лепестки розы. Очень пышный, нарядный такой цветок.
Впервые с момента его возвращения домой ее взгляд засветился любопытством.
— У тебя есть какие-то соображения? — спросил он.
— Возможно. Забавно…
— Что забавно? Ты знаешь, какой это был цветок?
— Кажется, да. Интересное совпадение.
— Господи, да скажи мне, наконец.
— Если я не ошибаюсь, цветок, который ты описал, очень похож на пион.
Пивная бутылка выскользнула из его руки.
— Господи!
Задав Мадлен пару уточняющих вопросов про пионы, он отправился в кабинет, чтобы сделать несколько звонков.
Глава 36
Одно за другим
Когда Гурни повесил трубку, детектив Клэм был окончательно убежден, что совпадение названий цветка и места первого убийства — неслучайно.
Он также предложил безотлагательно принять несколько мер — обыскать дом Шмиттов на предмет каких-нибудь странных писем или записок, любых посланий в стихах, любых бумаг, написанных от руки, особенно красными чернилами; сообщить местному судмедэксперту о комбинации пулевого ранения и колотых ран, чтобы он решил, не стоит ли еще раз обследовать тело Шмитта; обыскать территорию вокруг дома и прилегающие участки на предмет разбитых бутылок, особенно из-под виски; составить биографическое описание Альберта Шмитта, чтобы проверить на наличие параллелей с Марком Меллери — выявить конфликты, врагов, проблемы с законом и с алкоголем.
Поймав себя на безапелляционном тоне, он остановился и попросил прощения.
— Извините меня, Рэнди. Я увлекся. Дело Шмитта конечно же полностью в вашем ведении. Вы за него в ответе, так что вам решать, каким должен быть следующий шаг. Я вам не указ, простите мое поведение.
— Нет проблем. Кстати, у меня тут некто лейтенант Эверли, который говорит, что учился в академии с Дэйвом Гурни. Это же вы?
Гурни засмеялся. Он и забыл, что Бобби Эверли угодил в этот участок.
— Да, это я.
— В таком случае, сэр, я буду благодарен за любую помощь с вашей стороны, в любое время. Если вы захотите еще раз допросить миссис Шмитт, я это устрою. Мне показалось, у вас с ней неплохо получилось.
Если в этой фразе и был сарказм, то он был умело скрыт. Гурни решил считать ее комплиментом.
— Спасибо. Мне не нужно разговаривать с ней лично, но у меня есть небольшое предложение. Если бы я с ней снова увиделся, я бы как бы невзначай спросил, что Господь сказал ей сделать с бутылкой из-под виски.
— Какой бутылкой?
— С той, которую она, возможно, убрала с места убийства. Я бы спросил про нее с таким видом, будто я наверняка знаю, что бутылка была и она ее убрала по Божьему велению, и что мне просто интересно, куда она ее дела. Разумеется, остается шанс, что никакой бутылки не было, и если вам покажется, что она действительно впервые о ней слышит, просто смените тему.
— Вы уверены, что это дело повторяет последовательность событий в Пионе и у нас тоже должна быть бутылка?
— Мне так кажется. Если вам не нравится идея обратиться к ней с таким вопросом, ничего страшного.
