— Значит, хотите поговорить с безумным Ричи?
— Чем скорее — тем лучше, желательно в присутствии одного из ваших офицеров. После телефонного разговора, скорее всего, мы захотим поговорить с ним лично в Созертоне — при поддержке вашего управления, конечно.
— Мы отправим к нему машину, как только сможем. Оставьте номер, куда вам позвонить.
Гурни назвал ему свой мобильный, чтобы городской оставался свободным для звонков Клайну, криминалистам и Клэму.
Клайн уже ушел домой, равно как Эллен Ракофф, и звонок автоматически был переведен на другой номер, где подошли через шесть гудков, когда Гурни уже собирался вешать трубку.
— Штиммель.
Гурни вспомнил человека, который сопровождал Клайна на встречу, — он был похож на немого военного преступника.
— Это Дэйв Гурни. У меня сообщение для вашего начальства.
Молчание.
— Вы слушаете?
— Слушаю.
Гурни решил, что более подробного приглашения ждать не придется, и рассказал Штиммелю о доказательстве, подтверждающем связь между убийствами, и о третьей потенциальной жертве, а также о попытке связаться с последним через полицию Созертона.
— Записали?
— Записал.
— Когда вы сообщите об этом окружному прокурору, вы затем передадите все криминалистам, или мне самому поговорить с Родригесом?
Последовало недолгое молчание, которое Гурни трактовал как попытку Штиммеля вычислить последствия одного и другого варианта. Зная о мании контроля, присущей большинству полицейских, он был практически уверен, что получит тот ответ, который в итоге и получил:
— Мы справимся, — сказал Штиммель.
Таким образом избавившись от необходимости звонить криминалистам, Гурни собрался звонить Клэму.
Тот, как обычно, подошел после первого гудка.
— Клэм.
И, как всегда, казалось, будто Клэм ужасно торопится и делает три дела одновременно, держа трубку в руке.
— Рад звонку. Как раз составляю список вопросов к чековой книжке Шмитта — там корешки с цифрами без имен, корешки с именами без цифр, чеки, которые выписаны, но не обналичены, пропущенные чеки — начиная с последних…
— Там где-нибудь фигурирует сумма 289.87?
— Что? Откуда вы знаете? Это один из чеков, которые не обналичили. Откуда…
— Он всегда просит выслать эту сумму.
— Всегда? То есть чаще чем дважды?
— На тот же адрес пришел третий чек. Мы сейчас пытаемся связаться с отправителем. Собственно, поэтому я и звоню — сообщить, что у нас повторяющаяся модель. Если все действительно совпадает, то пуля, которую вы ищете в доме Шмитта, скорее всего, тридцать восьмого калибра.
— А кто третий?
— Некто Ричард Карч из Созертона в Массачусетсе. Судя по всему, сложный тип.
— Массачусетс? Ничего себе размах у нашего маньяка! А этот третий еще жив?
— Через несколько минут узнаем. Местная полиция отправила машину к его дому.
— Понятно. Спасибо, что держите в курсе. Я постараюсь поторопить бригаду, чтобы обыскать дом Шмиттов. Будем на связи. Спасибо за звонок, сэр.
— Удачи. До связи.
Уважение Гурни к молодому детективу росло. Чем больше он его слушал, тем больше ему нравилось то, что слышал: энергичность, ум, увлеченность. И было что-то еще. Что-то честное, неиспорченное. Что-то, задевающее за живое.
Он помотал головой из стороны в сторону, как пес, стряхивающий воду, и сделал несколько глубоких вдохов. Гурни подумал, что этот день отнял у него больше сил, чем он ожидал. А может быть, дело было в том, что сон об отце все не шел из головы. Откинувшись в кресле, он закрыл глаза.
Его разбудил телефонный звонок, который он сначала принял за будильник. Затекшая шея ныла. Посмотрев на время, он понял, что последние два часа проспал. Он схватил трубку и прокашлялся.
— Гурни.
В трубку ворвался голос окружного прокурора.
— Дэйв, мне только что сообщили. Черт, это дело все разрастается. Третья вероятная жертва в Массачусетсе? Все идет к тому, что это будет самое громкое дело со времен Каина и Авеля, я уж не говорю про твоего Джейсона Странка. Итак, хочу это услышать от тебя лично, пока я не выступил перед журналистами, — у нас есть однозначные доказательства, что первых двух жертв кокнул один и тот же маньяк?
— Вероятность этого весьма велика, сэр.
— Вероятность?
— Очень большая вероятность.
— Нельзя ли поконкретнее?
— У нас нет отпечатков пальцев. Нет анализа ДНК. Я бы сказал, что эти два убийства однозначно связаны, но мы не можем пока утверждать, что один и тот же человек перерезал глотки обеим жертвам.
— Но вероятность, опять же, велика?
— Очень велика.
— Мне достаточно вашего мнения на этот счет.
Гурни улыбнулся на это фальшивое проявление доверия. Он отлично знал, что Шеридан Клайн полагается исключительно на собственное мнение, но всегда на всякий случай оставляет пути к отступлению и виноватых для наказания.
— Мне кажется, настал момент пообщаться с людьми с канала «Фокс ньюс» — значит, я сегодня вечером должен буду поговорить с криминалистами и составить официальное заявление. Держите меня в курсе, Дэйв, особенно если будут какие-то новости из Массачусетса. Я хочу знать все. — Клайн повесил трубку, не попрощавшись.
Значит, он собирался выступить с публичным заявлением и сделать из себя героя раньше, чем до этого додумается окружной прокурор из Бронкса или другой юрисдикции, где убийца также мог оставить след. Гурни поджал губы от брезгливости, представив себе предстоящую шумиху.
— Что с тобой?
Голос прозвучал совсем близко. Он повернулся и увидел Мадлен в дверях кабинета.
— Господи, откуда ты взялась?
— Ты был так поглощен разговором, что не слышал, как я вошла.
— Наверное. — Он поморгал и еще раз посмотрел на часы. — Так что, где ты была?
— Ты помнишь, что я тебе сказала, когда уходила?
— Что ничего мне не скажешь.
— Я напомнила тебе, что говорила уже дважды.
— Ладно, ладно. Мне надо работать.
Телефон как будто пришел на выручку и зазвонил.
Звонок был из Созертона, но на том конце был не Ричард Карч. Это был детектив с фамилией Говацки.
— У нас тут сложности, — сказал он. — Как скоро вы сможете подъехать?
