оказался способен вникнуть в его вопрос и обдумать его. Ответ был очень в духе Хардвика.
— Думаешь, прошедшее время говорит о том, что этот хрен уже укокошил кого-то к моменту, когда грохнул твоего приятеля?
— Такая версия напрашивается, — сказал Гурни. — Все три жертвы на тот момент были еще живы.
— Ну и что мне с этим делать?
— Например, отправить запрос по базе данных на аналогичные убийства.
— И по скольким критериям ты хочешь, чтобы производилась сверка?
— Тебе решать. Мне кажется, что ножевые ранения в шею — ключевой момент.
— Хм-мм. Значит, отправить запрос по базе в Пенсильванию, Нью-Йорк, Коннектикут, Род-Айленд, Массачусетс и, может быть, еще в Нью-Хемпшир и Вермонт?
— Я не знаю, Джек. Решай сам.
— Хотя бы за какое время?
— Последние пять лет, к примеру.
— Ну да, почему бы не последние пять лет. — Это прозвучало так, будто он не считал это хорошей идеей. — Так ты что, морально готов к завтрашней тусовке?
— Завтрашней? Конечно я приду.
Хардвик помолчал.
— В общем, ты думаешь, что этот псих уже давненько орудует?
— Есть такая вероятность.
Он снова помолчал.
— Как оно там у тебя движется?
Гурни изложил Хардвику факты и свою новую трактовку и закончил советом:
— Я знаю, что Меллери пятнадцать лет назад лечился от алкоголизма. Проверь, не заводились ли на него какие-нибудь дела — гражданские или уголовные — в связи с алкоголем. Альберта Шмитта и Ричарда Карча тоже надо проверить на эту тему. Я спрошу, может быть, про Шмитта и Карча уже что-нибудь известно. И кстати, не мешало бы помимо прочего ковырнуть Грегори Дермотта. Он каким-то образом замешан во всей этой истории. Убийца выбрал его ящик в Вичер-ли неслучайно, а теперь еще угрожает самому Дермотту.
— Что?..
Гурни рассказал Хардвику про записку на окне и про разговор с лейтенантом Нардо.
— А что именно ты хочешь нарыть на этих бедолаг?
— Что-нибудь, что поможет связать три факта. Первый — что убийца зациклен на алкоголиках. Второй — что нет доказательств, что он их лично знал. И третий — что он выбирает жертв, которые географически далеки друг от друга, а значит, их объединяет какой-то признак, отличный от проблем с алкоголем, — что-то этих троих связывает с убийцей и, возможно, с Дермоттом. Понятия не имею, что это может быть, но если что-то попадется, я пойму, что это оно.
— Ты так уверен?
— До завтра, Джек.
Глава 43 Мадлен
Новый день начался внезапно. Поговорив с Хардвиком, Гурни снял ботинки и растянулся на диване в кабинете. Сон его был глубоким, и он проспал остаток вечера и ночь. Когда он открыл глаза, было уже утро.
Он встал, потянулся и выглянул в окно. Солнце пробиралось через горы на востоке, и он предположил, что должно быть около семи часов. На встречу надо было выходить не раньше половины одиннадцатого. Небо было совершенно синим, а снег так блестел, точно его смешали с толченым стеклом. Благодать, излучаемая пейзажем, смешалась с запахом свежего кофе, и жизнь в этот момент казалась простой и славной. Он наконец-то выспался и почувствовал, что готов сделать звонки, которые откладывал, — Соне и Кайлу, но его остановила догадка, что те еще спят. Несколько секунд его мысли были заняты образом Сони, лежащей в постели, а затем он вышел на кухню, обещая себе всем позвонить после девяти.
В доме ощущалась характерная пустота, потому что Мадлен не было. На столешнице он нашел записку: «Рассвет. Сейчас солнце взойдет. Потрясающая красота. Пойду пройдусь до уступа. Кофе в кофейнике. М.» Он пошел в ванную, принял душ, почистил зубы. Когда он причесывался, он вдруг подумал, что мог бы догнать ее. Судя по упомянутому началу рассвета, она вышла буквально минут десять назад. Если надеть лыжи, он нагонит ее минут за двадцать.
Гурни натянул лыжные штаны поверх джинсов, надел ботинки и толстый шерстяной свитер, нацепил лыжи и вышел сквозь заднюю дверь в мягкий снег. До горной гряды, перед которой расстилалась Северная долина и ряд холмов, было километра полтора, и туда можно было добраться по старой тропке лесорубов, которая начиналась у их владения и под легким уклоном вела вверх. Летом там было не пройти из-за зарослей дикой малины, но поздней осенью и зимой буйные заросли отступали.
Стая осторожных ворон, кричавших в морозной тишине, взлетела с голой верхушки столетнего дерева в нескольких метрах от него, и затем настала кромешная тишина.
Когда Гурни выехал из леса на уступ над небольшой фермой, он увидел Мадлен. Она сидела на камне в каких-то пятнадцати метрах от него и смотрела на раскинувшийся до горизонта пейзаж, где только извивающаяся дорога и пара едва заметных силуэтов на ней говорили о человеческом присутствии. Он остановился, пораженный ее неподвижностью. В ее позе было что-то настолько одинокое, но в то же время настолько гармоничное… Она была словно маяком, зовущим его в мир, до которого ему было никак не дотянуться.
Гурни не успел понять, что с ним происходит, как это зрелище вонзилось ему в сердце.
Может, у него нервный срыв? Третий раз за неделю он чувствовал, что вот-вот заплачет. Он перевел дыхание и вытер лицо. Голова немного кружилась. Он расставил лыжи пошире, чтобы устоять на ногах.
То ли это движение, пойманное боковым зрением, то ли скрип лыж по сухому снегу — что-то заставило ее обернуться. Она смотрела, как он приближается, и улыбалась, но молчала. У него было ощущение, что она видит его душу так же ясно, как и его тело, — и это было странно, потому что он не верил в существование души и никогда не употреблял это слово. Он сел рядом с ней на плоском камне и окинул рассеянным взглядом холмы и долины перед собой. Мадлен взяла в руки его ладонь и прижала к себе.
Он всмотрелся в ее лицо и не смог найти слов, чтобы описать то, что увидел. В ее глазах как будто отражалась вся красота мира, укутанного снегом, а ее прекрасное лицо как будто было частью этого пейзажа.
Спустя некоторое время — он не знал, как долго они так сидели, — они возвращались коротким путем домой.
На полпути он спросил:
— О чем ты думаешь?
— Я вообще не думаю. Это только мешает.
— Чему?
— Видеть небо, снег.
Он молчал остаток дороги, пока они не зашли на кухню.
— Я так и не выпил кофе, который ты сварила, — признался он.
— Я сварю свежий.
Он наблюдал, как она достает пакет с кофейными зернами из холодильника и отсыпает часть в электрическую кофемолку.
— Что ты? — Она с любопытством взглянула на него, держа палец на кнопке.
— Ничего, — отозвался он. — Просто смотрю.
