Я - Шарлотта Симмонс

— Никогда не слышала? — удивилась Мими. — Ну, ты даешь! Спервотутка — это проститутка с первого курса.

— Ах, вот оно что! — понимающе воскликнула Беттина, а потом, словно опасаясь, что такая неосведомленность может лишить ее статуса причастной, добавила: — Да, вроде бы я что-то такое слыхала!

Шарлотта всячески пыталась изобразить на лице безразличие, но это ей плохо удавалось. Ей пришлось даже отвернуться от подруг и сделать вид, будто она заинтересовалась чем-то в другом конце зала. В планы Шарлотты совсем не входило показывать девчонкам, как она изо всех сил старается не заплакать. «Нет, это просто невероятно, — повторяла девушка про себя, — этого не может быть». И от того, что это может быть, ей становилось еще хуже.

Господи, сколько же тут тел… и как же жа-а-а-а-арко… Дым от чужих сигарет врывался Шарлотте в горло и в ноздри, разъедая слизистую оболочку. Буддообразный ударник готов был измолотить палочками все, до чего мог дотянуться. Он, разумеется, был уверен, что все окружающие в восторге от такого незабываемого шоу.

«Ах ты… козел… скотина… ублюдок!» У Шарлотты перехватило дыхание. Никогда в жизни она не произносила даже про себя такого количества ругательств. Хойт сделал это специально — специально, чтобы позлить ее! Нет, не позлить, а просто чтобы сделать больно. Является сюда, делает вид, будто ее не замечает, проходит мимо и подсаживается к какой-то… потаскушке! Да ведь и этого слова в ее лексиконе никогда не было… нет, однажды было дело — Шарлотта назвала так Беверли… И вдруг — словно луч надежды: «Если он все так хорошо продумал ради того, чтобы помучить меня, значит, я ему небезразлична». Но тяжелая лавина отчаяния вновь погребла под собой этот едва пробившийся росток: «А вдруг он действительно шел ко мне и тут увидел другую девушку… явно более доступную… эту маленькую… спервотутку… кусок свежатинки, как они выражаются… им ведь только это и подавай. А может, он вообще меня не заметил… В конце концов, здесь ведь так темно, так дымно, так жарко, да еще этот Будда со своими барабанами… Ну, Шарлотта, ты и размечталась… Можешь, конечно, думать, что хочешь, но ему-то удалось все, что он задумал. Мне больно, я злюсь, я унижена… Он предал меня, можно сказать — изменил мне прямо у меня перед носом! Да еще при подругах!»

Тем временем смуглый солист тянул своим сладким голосом:

Ты смотри, не сломай все вокруг —
Будь неж-ной и лас-ко-вой…
Ты смотри, не сломай все вокруг —
Будь неж-ной и лас-ко-вой…

Даже не глядя на Мими, Шарлотта знала, чувствовала, как та сейчас на нее смотрит. И Беттина — почти так же, разве что не в открытую. Конечно, девчонкам больше всего на свете хочется узнать, как она отреагирует на это. Шарлотта пожала плечами и, постаравшись придать своему голосу как можно более нейтральную интонацию, сказала:

— Просто тогда Хойт поступил как добрый самаритянин. Это вовсе не значит, что он должен…

Договаривать она не стала. Шарлотте совсем не хотелось, превозмогая боль и обиду, формулировать в словах все, что она чувствовала и что, как ей казалось, мог и должен был чувствовать Хойт. Еще не хватало! «Переживут без откровений, — думала она. — Чем больше я буду говорить, тем понятнее им станет, как мне больно, а уж Мими… черт бы тебя побрал, Мими… порадуется моим несчастьям. Она, как тарантул, питается чужой болью и своего тут уж ни за что не упустит».

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Рука

— Приветствую тебя, о великий афинский ученый, — сказал Бастер Рот. Тренер сидел, откинувшись в кресле, сцепив руки на затылке и растопырив при этом локти. — Какие новости из Марафона?

— Откуда? — испуганно переспросил Джоджо. Тренер, конечно, улыбался, и даже вроде бы дружелюбно, но Джоджо явственно чувствовал в этом какую-то подставу.

— Из Марафона, — повторил Бастер. — Городок такой. Двадцать шесть миль с лишним от Афин. Там большая заварушка была, вот они и послали гонца в столицу. Давно это было — во времена Сократа. Да, старого доброго Сократа. — Тренер наконец прервал свою сентенцию и помахал рукой в воздухе, словно отгоняя мух. — Да ладно, это неважно. Шучу я, Джоджо, шучу. Ну, с чем пожаловал?.. Должен сказать, что я уже стал привыкать к твоим неожиданным и таинственным визитам. Даже интересно — каждый раз что-то новенькое. Надеюсь, на этот раз мой славный гонец принес благую весть, не то что дерьмо какое-то, как в прошлый раз.

Пока тренер произносил эти слова, с его лицом произошли разительные перемены. Оно стало жестким и при этом почти бесстрастным. Прищурившись, он пристально посмотрел на Джоджо, и у того возникло неприятное ощущение, что Бастер Рот изучает его, как некое подопытное животное. Но тот небрежно махнул рукой в сторону ультрамодного кресла из фибергласа, предназначенного для посетителей:

— Присел бы, что ли.

— Я… — Нет, Джоджо, конечно, заранее продумал, что сказать тренеру, в каких выражениях и в каком тоне, но почему-то здесь, в кабинете великого и ужасного, память ему начисто отказала. Ни одной фразы из придуманных заранее он вспомнить не мог. Джоджо аккуратно сел в кресло, посмотрел на тренера, тяжело вздохнул и наконец выдавил из себя: — Нет, я не насчет Сократа. Но…

и хороших новостей нет. Если честно, то есть плохие. У меня тут… пробле… в общем, я тут попал.

Тренер прищурился еще сильнее.

— Дело такое, — сказал Джоджо, — меня ведь записали на этот курс американской истории. К мистеру Квоту.

Бастер Рот убрал руки с затылка и положил их на подлокотники кресла Затем, наклонив голову и уставившись на стену, набрал в легкие воздуха и не то шумно выдохнул, не то негромко произнес:

— Ой-ё-о-о-о-о… — После чего он опять повернулся к Джоджо, чуть подался вперед в своем кресле и, сопроводив слова еще одним вздохом, добавил: — Ну-у-у-у-у… выкладывай.

Джоджо начал рассказывать о свалившихся на него неприятностях, не переставая следить за выражением лица тренера Подсознательно он просто ждал, что тот кивнет или подмигнет ему, или еще каким-нибудь образом даст понять, что он, тренер Бастер Рот, самодержец Чаши Бастера и Ротенеума, собирается предпринять, чтобы прикрыть задницу одного из своих ребят. Время от времени тренер перебивал Джоджо, задавая ему уточняющие вопросы:

— Когда ты вспомнил про реферат? Говоришь, около полуночи?… — Через несколько секунд, сделав для себя какой-то вывод, он спросил: — Что ты имеешь в виду — «пришлось попросить его помочь»?

— Ну вот… это и значит… понимаете… я не успевал, и поздно было, да и вообще.

— Я тебя спрашиваю, что это значит: «попросил помочь»? Только говори ясно и честно, нечего мне тут пургу гнать.

— Я… ну, я в общих чертах описал ему, что нужно изложить в этом реферате. Типа — общее направление дал.

— Господи, что еще за «общее направление»? Говори толком наконец.

— Я сказал ему, о чем должен быть реферат.

— Ты сказал ему, о чем должен быть реферат?

— Да…

— И это все, что ты ему сказал?

— Ну вроде… типа да.

— Ну вроде типа да Я позволю себе уточнить: по-моему, это значит не попросить помощи, твою мать, а потребовать, на хрен, написать за тебя гребаный реферат для мудака профессора. Согласен ты с таким определением, Джоджо?

Тренер резко повернулся вместе с креслом на девяносто градусов и опять уставился в стену.

— Господи Иисусе, — сказал он стене. Потом повернулся обратно и посмотрел Джоджо прямо в глаза Очередной монолог он начал мягко: — Видишь ли, Джоджо… сначала ты приходишь ко мне и сообщаешь удивительную новость: оказывается, ты вовсе не болван, каким тебя считают, и не придурок, а новое воплощение, твою мать, самого Сократа. Я как сейчас помню тот номер в учебном плане: философия, курс триста шесть, рационализм, анимизм и еще куча всякого дерьма… Ну вот, а теперь ты снова приходишь сюда и сообщаешь мне, как будто кто-то этого не знает, что ты… ИДИОТ ХРЕНОВ! МУДАК РЕДКОСТНЫЙ! ДЕБИЛ! ДАУН! СКОЛЬКО Я ВБИВАЛ В ВАШИ БАРАНЬИ ГОЛОВЫ, ЧТО НИКТО НЕ БУДЕТ ЗА ВАС УЧИТЬСЯ! СКОЛЬКО РАЗ Я ПОВТОРЯЛ: «МЫ С ПОМОЩНИКАМИ ВСЕГДА РАДЫ ВАМ ПОМОЧЬ, НО ПОСТАРАЙТЕСЬ ЭТИМ НЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЯТЬ! ПУСТЬ НАШЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО НЕ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В СИСТЕМУ!» ТАК ОКАЗЫВАЕТСЯ, КОЕ-КТО В СИЛУ СВОЕЙ ХРЕНОВОЙ ОДАРЕННОСТИ НЕ МОЖЕТ ДАЖЕ ПОНЯТЬ, ЧТО ЗНАЧИТ СЛОВО «ПОМОЩЬ»! ТАК ВОТ, ЧТОБ ТЫ ЗНАЛ: «ПОМОЧЬ» ВОВСЕ НЕ ЗНАЧИТ «СДЕЛАТЬ ЗА ТЕБЯ»! КАКИМ ЖЕ ТУПЫМ МУДАКОМ НАДО БЫТЬ, ЧТОБЫ ДАЖЕ ЭТОГО НЕ ПОНЯТЬ! СОКРАТ! ДА КАК У ТЕБЯ ХВАТАЕТ НАГЛОСТИ ЯВЛЯТЬСЯ СЮДА И ВТИРАТЬ МНЕ КАКУЮ-ТО ХРЕНЬ ПРО СОКРАТА И ТОМУ ПОДОБНУЮ ЛАЖУ, КОГДА ТЫ САМ НЕ В СОСТОЯНИИ ДАЖЕ НАПИСАТЬ РЕФЕРАТ НА ДЕСЯТЬ СТРАНИЦ? КУРАТОРА ЕМУ ПОДАВАЙ! НУ НИ ХРЕНА СЕБЕ!

Джоджо был просто раздавлен — и в то же время он отчетливо понимал, что тренер устроил весь этот спектакль на тему «Я ведь тебе говорил» на тот случай, если дело примет совсем дурной оборот. Впрочем, ему от этого было не легче. Скорее наоборот: такое поведение говорило о том, что надеяться на помощь тренера не приходится. Прекрасно понимая, что его слова звучат как детский лепет, он все же пропищал что-то вроде:

— Но, понимаете, это ведь еще было до того…

— Насрать мне, когда это было.

— …До того, как я все это для себя решил! Понимаете, я написал… этот реферат был написан…

— Он, видите ли, что-то для себя решил. — Каждое слово пропитано сарказмом. — РЕШАТЬ В ДРУГОМ МЕСТЕ БУДЕШЬ, А ЗДЕСЬ ТЫ ЛИБО В БАСКЕТБОЛ