— Куда — это известное дело. В Старую Руссу, на автовокзал. Наш санаторский автобус отдыхающих туда в конце смены тугвозит. Билет у нее загодя был куплен. До Ленинграда. И друзья с ней поехали.
— Понятно, — сказал Павел. — Что ж, спасибо вам большое… Пойду я…
Дежурная внимательно посмотрела на него.
— Ты, милый, сядь передохни. Или в буфет сходи. — Она показала в конец коридора. — Буфет у нас хороший, ветчина есть, рыбка. Рейсовый теперь не скоро пойдет. А вот Василий Петрович, завхоз наш, в Руссу сегодня собирался. Если еще не уехал, подбросит тебя. Я сейчас…
Она стала звонить куда-то, а Павел в изнеможении опустился в кресло.
— Ну вот, — сказала дежурная. — Через полчаса к корпусу подъедет, я договорилась. Сходи поешь, а то совсем с лица спал.
Павел поплелся в буфет.
Покачиваясь на сиденье междугородного автобуса, Павел выстраивал план дальнейших действий. Он сразу понял, что блондинка, приехавшая за Таней, — это та самая Анджела, свидетельница на их свадьбе, а усатый брюнет — скорее всего тот самый тип, который резвился с Анджелой на их с Таней кровати. Оставался всего пустяк: разыскать их, вырвать у них Таню, привезти домой. Все остальное потом… Возможно, лечение какое-нибудь особеннoe… если врачи не помогут, есть, говорят, такие «народные целители», бабки всякие… Но сначала — вытащить Таню.
Дома он первым делом принялся рыться в ящике телефонного столика, рассчитывая найти Танину записную книжку с телефоном Анджелы. Пусто. Он пошел в кабинет, открыл Танин портфель, стоявший рядом с ее секретером, вывернул его содержимое на свой стол. Тетради, учебники по грамматике, по французскому… Блокнот. Павел жадно раскрыл его. Какие-то реестры, списки, суммы. «Гарнитур гостиный финский — 7.100 + 150 за доставку. Обои…» Павел захлопнул блокнот, положил обратно в портфель, затолкал туда все остальное. Поставил на место, открыл секретер и стал методично прочесывать его ящики и полочки. Конверты, папки с разными бумагами, фотографиями, тетради. Ничего похожего на записную книжку. Проходясь по ящичкам, он наткнулся на один, который никак не хотел открываться. Должно быть, заперт на ключ. Павел не имел представления, где взять этот самый ключ. Он еле удержался, чтобы не начать немедленно взламывать ящик, но вовремя сдержался. Нет, сначала он перероет все остальное, и если не найдет, то тогда поищет ключ. Если же и ключа не найдет, только тогда…
В самом нижнем ящике лежали два пухлых конверта плотной коричневой бумаги. На одном, поменьше, было написано «Дела», на другом, большом, — «Архив». Павел начал с того, что поменьше… Квитанции, визитные карточки (он внимательно пересмотрел их, но из знакомых нашел только карточку Дубкевича), опять какие-то реестры, где рядом с колонками цифр стояли непонятные буквенные сокращения. Их было довольно много, они свидетельствовали, что Таня вела какую-то активную деловую жизнь, о которой Павлу не было известно ровным счетом ничего. Может быть, другой на его месте и поинтересовался бы этим любопытным фактом, но Павла в данный момент это решительно не интересовало. И вообще — это личная Танина жизнь, вторгаться в которую никто не имеет права, в том числе и он, муж, — равно как никому, включая и Таню, не позволено вторгаться в его личную жизнь. Несмотря на взвинченное до предела состояние, Павел почувствовал злую иронию ситуации: мысль о неприкосновенности личной жизни любимого человека посещает его в тот самый момент, когда он копается в бумагах этого человека. Но сейчас это никакое не вторжение в ее личную жизнь, а спасательная операция, и он не задумываясь полез бы хоть в ящик с ее грязным бельем, если бы точно знал, что найдет там адрес или телефон Анджелы…
Листок со списком телефонов, надписанный «Главные (на случай)». Павел схватил этот листок, внимательно перечитал. Некоторые телефоны, названия и фамилии были ему известны — в основном так называемое «спецобслуживание»: распределитель, билетная касса, главврач Свердловки, управление гостиниц. Имелся здесь и служебный телефон Дмитрия Дормидонтовича. Телефона Анджелы, естественно, не было.
Павел схватил второй конверт, вытряхнул его на крышку секретера. Опять фотографии. Павел вскользь проглядел их — ничего интересного, Таня с какими-то улыбающимися людьми, группами и тет-а- тет. С девчонкой, очевидно школьной подругой, толстой и некрасивой. С парнем в темных очках на палубе большого парохода. С лысоватым, интеллигентного вида мужичком на фоне красивого загородного дома. На фоне того же дома с девицей… Стоп, это же Анджела, начинающая актриса! Павел схватил фотографию, перевернул — пусто, никаких надписей. Письма, перевязанные тесьмой. Кожаный футляр с визитными карточками — на русском, английском, французском… Имена незнакомые. Зато знакомое удостоверение старшего референта Управления Министерства культуры РСФСР. Еще одно удостоверение — внештатный корреспондент «Известий». Странно, про это Таня ничего не говорила. Старая, потрепанная записная книжка. Так… И на первой же странице: «Анджела. 218-50-02». Подхватив книжку, Павел выбежал в прихожую и стал яростно нажимать на кнопки.
— Слушаю! — Голос женский, пожилой, не сказать чтобы особенно приятный.
— Здравствуйте! — Спокойней, Чернов, спокойней! — Будьте любезны, позовите, пожалуйста, Анджелу.
— Кого-кого? — На том конце не то кашель, не то смех.
— Анджелу.
— Нету таких. Были, да сплыли.
— Куда? Телефон, адрес есть?
— Нам не докладывались.
— Погодите, не бросайте трубку! Дело очень важное… Скажите, в каком она театре работает?
— В театре? — Теперь уже явно смех, заливистый, с придыханиями. — В театре? Ну, артистка…
— Ну, может быть, на телевидении, в доме культуры…
— Насмешил, ух! В доме культуры… Она больше по ресторанам… культурный уровень повышает. Особенно в «Советской».
— В гостинице? В варьете, что ли, работает?
— Ага, в кордебалете… с мужиками иностранными кувыркается. За двадцатку.
— Спасибо вам огромное! — Павел бросил трубку, не дожидаясь продолжения. Надо срочно в «Советскую». Остальное его уже не интересовало.
Начало одиннадцатого. Ресторан, кажется, до двенадцати. Можно успеть — это недалеко. Павел нацепил пальто, выскочил и побежал. Ему повезло. На Садовую выворачивал одиннадцатый. Он поднажал и в последний момент вскочил на подножку.
Тяжело дыша, он взбежал по широким ступенькам, рванул стеклянную дверь. Путь ему преградил дюжий швейцар.
— Ваша карта? — бесстрастно спросил он.
— Какая еще карта?
— Гостевая. Без нее не положено.
— Но мне очень нужно… — Павел качнулся и, резко перебросив вес тела на другую ногу, нырнул мимо швейцара в вестибюль.
Это была его ошибка. Швейцар, привычный к таким маневрам, успел схватить его за шиворот, а другой рукой поднес ко рту свисток и оглушительно свистнул. От других дверей подбежали еще два швейцара, а с кресла в дальнем конце поднялся милиционер и с неторопливым достоинством направился в их сторону.
— Пустите, — вырываясь, шипел Павел. — Мне очень нужно.
— Куда нужно-то? — явно издеваясь, спросил швейцар.
— В ресторан. Я жену ищу… Швейцары дружно расхохотались.
— Ну простота, а! Ты б хоть соврал чего поумнее. Жену он в ресторане ищет, скажи! Добавить захотел — давай вон в «подотелевку» чеши, там еще открыто…
— Да мне не добавить…
— В чем дело, гражданин? — это говорил уже подошедший милицейский сержант. — Почему нарушаем?
— Дверью товарищ ошибся, — хмыкнув, пояснил один из швейцаров. — Хотел в кафе, попал сюда… Жену ищет.
