ГОЙ!!!
– ГООООЙЙЙ!!!
– Гой, – сказал Денис.
– Гой, – отозвалась Настя, поворачивая голову – так, как поворачивают зрячие. – Послушай… какой ты? – тихо спросила она.
Вопрос застал Дениса врасплох. Мальчишка даже покосился в седле и заморгал.
Какой он? А какой? Как это объяснить человеку, который никогда ничего не видел?
НИКОГДА.
НИЧЕГО.
Нос короткий, ресницы длинные, как шутит мама. Хотя у него и ресницы короткие – короткие и густые, пушистые… Но что такое длинный, короткий, пушистый – если ты никогда ничего не видел?
– Я не знаю, – прошептал мальчишка. – Как… какой? Обычный.
Десятки, сотни, тысячи слов теснились на языке у мальчишки. Он мог описать ими все, что угодно. Но… все это богатство ничего не значило для Насти.
Для нее ничего за этими словами не стояло. Только чернота.
Но и этого слова она не понимала…
Денис отчаянно замотал головой.
– Ты что? – встревоженно спросила девчонка, снова поворачивая в его сторону голову – она было отвернулась, глядя… (глядя?!) вперед.
– Ничего, – буркнул Денис.
– Девчонки говорят, что ты красивый мальчик…
Уфффф… А все-таки иногда хорошо говорить со слепыми. Они не видят, как краснеешь. Хотя… она и почувствовать может, наверное – Денис мог поклясться, что от него сейчас понесло жаром, как от печки.
– Обычный, – ответил он хрипло. И чуть дернул головой, когда пальцы Насти коснулись его лица.
– Тебе… неприятно? – Девчонка отстранилась и склонилась назад в седле. – Прости… Я понимаю… – Она откинула волосы назад и с каким-то вызовом добавила: – Меня и в жены никто не возьмет. Побоятся, что и дети будут… сле… такие же.
– Глупости! – вырвалось у Дениса. – Я не побоюсь!
– Ты? – словно колокольчики-струйки в ручейке заплескались.
Денис обмер от наслаждения.
А Настя продолжала насмехаться:
– Ой жених! Не казак даже, да и смелости тебе не хватит – к нашим посвататься. У нас знаешь как? Украсть надо, а отец и братья с нагайками караулят, верхом гонятся… Зашибут запросто.
– Я не боюсь! – сердито сказал Денис. – Понятно? Не боюсь! Никого и ничего! – Он ожег бока Серого ладонью, усмирил уздой захрапевшего удивленно коня. – Ничего! Никого не боюсь! – почти зло выкрикнул мальчишка с полыхающим лицом.
– Подожди, – Настя сняла с пояса венок из полыни и безошибочно опустила его на голову Денису. От горьковатого запаха голова зашлась, поехала. Второй венок Настя надела себе. – Да, ты не боишься, – задумчиво сказала она. – Я чувствую. Но это не главное… Смелых вокруг много. А ты… – она не договорила.
На реке пели:
Около одного костра – совсем близко – было видно, как кто-то с караваем в руках ходит вдоль ряда и все касаются хлеба правой рукой. Подальше снова водили хоровод, слышались девичьи голоса:
Денис засмеялся – увидел, как на этот хоровод один за другим налетают парни… и вот уже один, ловко выхватив ветку, бежит к реке, замирает у воды, размахивая веткой, ломает ее, бросает подбегающим, а остаток кидает через плечо и кричит:
Под смех в воду полетели цветы, крапива… и вот уже кто-то первым, разбросав одежду, прыгает в воду – а через миг река закипает сразу в нескольких местах…
– Поедем к ним, – попросила Настя.
Денис удивленно посмотрел на нее, но, помедлив, кивнул:
– Конечно, поедем…
…Около Купальца – костер уже зажгли – их встретили совершенно как своих, хотя Денис и не узнал никого из веселящихся – то ли не было их тогда среди казачат и публики, то ли их изменил праздник. Только какая-то девчонка, проверяя, хлестнула Дениса крапивой по рукам и крикнула весело:
– Человек! – и тут же их затянули в хоровод, в песню…
Хоровод распадался – со смехом, с шутками – и снова составлялся. Парни несколько раз затевали схватки – то ли шуточные, то ли всерьез, не поймешь. Костер оседал, рассыпа?лся, фыркал синеватым и зеленоватым пламенем – и стало понятно, что вокруг-то уже совсем темно.
