– Ладно, ты обживай все это… а галстук повяжу перед самым отъездом.
Повернулся «кругом» и направился к выходу.
– Денис… – начал Генка взволнованно.
– Перед отъездом, – весело раздалось уже за дверью.
В Библиотеке на столе лежала записка:
«Ждали, куда пропал то? Потащили первую партию – Погодина взяли кстати. Если пришел – подожди, я приду один, наверное, дел много на стройке. Олег».
– Ну и ладно. – Денис карандашом поставил на места дефис и запятые, сунул записку в карман. Прошелся вдоль стеллажей и решил подождать. Потянулся, засмеялся (смех прозвучал в помещении странно). Первая половина дня ему понравилась. Очень.
Олег со своими оставили на столе карбидную лампу. Денис раскочегарил ее и, чтобы ждать было не так скучно, начал выбирать книжку «на почитать». Именно потому, что книг было много, выбрать никак не удавалось. Денис, то поднимая, то опуская лампу, ходил вдоль рядов – туда-обратно. В дальнем углу светились строгим необлезшим золотом какие-то солидные тома. Денис посветил, разобрал на одном: «Зигмунд Фрейд. Психопатология обыденной жизни». Рядом – какой-то «Ле Корбюзье. Градостроительство». Эрнест Глезер… Салливан… Фромм… Кафка… Камилла Палья… Берн… Андреа Дворкин… Катарин МакКиннон… Еще какие-то совершенно незнакомые фамилии, солидные издания на хорошей бумаге… Хмыкнув, Денис вытянул несколько книг и, перетащив их на стол, устроился за ним, ближе пододвинув лампу. Раскрыл наугад сразу две…
…Карбидная лампа освещала лицо Дениса – сосредоточенное, с быстро бегающими по строчкам блестящими глазами, покрытое мелкой испариной. Губы мальчишки кривились, пальцы подергивались на поверхности стола. Открытых книг вокруг было не меньше десятка – временами он отодвигал одну, придвигал другую – резкими, нервными, какими-то не своими движениями, облизывал губы, тяжело дышал…
Мир вокруг не существовал для него – превратился в размытую тень на грани сознания; вот-вот – и исчезнет совсем, стертый прочитанным…
…«Читай… читай… – шептали книги. – Ты познаешь все и вся… ты сможешь править людьми, как марионетками, ибо будешь знать всю гниль их душ, которую они скрывают даже от себя… Мы – смех над всем, мы – страх всего, мы есть власть, мы есть боль, мы есть наслаждение… Не бойся, читай, читай… нас много, мы – квинтэссенция знаний о том, что делает человека воистину свободным – свободным от всего… возьми нас, возьми нас, мы отдаемся тебе… выпусти нас, неси нас… и все начнется вновь с тебя, с тебя… С ТЕБЯ!!!»
Шепчущая тишина взвизгнула и расхохоталась, выпивая глаза мальчишки и втекая сквозь них в его душу…
…«Дениска! Дурак! Назад!» – прозвенел мальчишеский голос.
Простучали стремительные легкие шаги. Справа метнулись в огне лампы растрепанные русые волосы, огонь галстука, блеск тревожных глаз, протянутая рука…
…Дениса рвануло от стола.
На старой полироли расплывались пятна пота. Его пота.
Пахло зверем.
Животным.
Им. Денисом.
Голоса утихли, но шепот – шепот остался.
И все-таки он не имел более силы над Денисом. Мальчишка вновь был собой.
– Серёжка? – позвал он.
Нет, конечно, не было никого. И шуршала просто тишина Библиотеки, никакие не голоса.
И все-таки Денис готов был поклясться – его отдернул от стола Серёжка. С иллюстраций в книгах Шепелева. В точности.
А если бы… не отдернул?
Денис тихо застонал, стиснул виски кулаками. И вспомнил – вспомнил стихи, написанные на даже не желтом уже – коричневом от старости и непогод листке бумаги, оставшемся от какой-то книги… Он нашел листок в петроградских развалинах и прочитал, и удивился, что этот листок уцелел… или не было тут ничего удивительного, и уцелел он именно потому, что на нем было напечатано то, что было напечатано?
Денис помнил стихи наизусть.
…Когда Олег соскочил в Библиотеку – то замер в ужасе и недоумении.
Денис – в расстегнутой рубашке, галстук сбился на сторону – развел у стены костер. Он жег книги.
– Что ты делаешь?! – заорал Олег и бросился на Дениса. Сшиб его с ног. – Зачем ты их жжешь, скотина?!
Денис со страшной силой и невероятной легкостью отбросил Олега и вскочил. Оскалился.
