– Виват, Империя, – вдруг совершенно серьезно и громко сказал Третьяков-старший.
– На завтрак что, опять консервы?
– Я вчера оленя подстрелил, свежатинка. И рис, конечно. Куда ж без него.
– Не орите, олухи, в третьем блоке пацан спит!
Недоуменная тишина. Веселые мужские голоса, громкие и резкие, превратились в приглушенно- недоуменные:
– Какой пацан?
– Бродяжка, что ли, опять?
– Да какой бродяжка, сын штабса, который вчера приехал, Третьякова. Наш, имперец.
– Ого. Вы хоть генератор оттуда вынесли? Он же из него уже наверняка лазерную пушку конструирует, а я лицо подотчетное и олениной вас снабдил…
– Да он никакой, умотался. Ничего с твоим генератором не будет.
Денис сонно-обиженно нахмурился. Это о нем. Хотя да, вчера к вечеру он и правда раскис, если честно, все стало противным, и он только и запомнил, в полусне бредя куда-то за мамой, как маленький – сиреневая вспышка, звук…
Ага, опять!
«Скррриххх!!!»
Денис сел, широко раскрыл глаза.
Он лежал на откидной койке стандартного блока – круглилась легкая несущая конструкция, чуть вибрировала гладкая стенка. Было совсем светло, и Денис увидел другую койку, какие-то вещи, стол с бумагами и пантографом, вытянутый короб генератора «Мезон» (ага, за него опасались, но зря – из этой штуки даже лабораторный лазер не сделать), на стенах вперемешку – фотографии, схемы, планы… В стойке – два ружья, нарезные штуцеры-самозарядки крупного калибра с оптикой. Одежда Дениса лежала на придвинутом к кровати складном стуле.
Голоса между тем куда-то пропали. Мальчишка осторожно, косясь на дверь, встал, потянулся. В углу обнаружился откидной умывальник, над ним висел самодельный плакатик:
«А НАДО ЛИ?»
Дениса потрясла глубина постановки вопроса, и, приводя себя в порядок, мальчишка то и дело с уважением косился на бумажку.
Было, оказывается, около восьми. Мальчишка не стал делать разминку, а оделся и осторожно высунул нос из блока.
И, зачарованный увиденным, вылез полностью.
Лагерь – три десятка блоков и ангаров – лепился к скале. Вокруг были лес и пропасти с перекинутыми через них несолидными мостиками. Тут и там двигались люди и техника, слышался ровный шум работ.
Скррриххх!!! Яркая сиреневая вспышка была ослепительной даже в свете солнца, выкатившегося в длинный просвет между серыми плотными тучами – как яркое колесо на долгую дорогу. Задрав голову, Денис с удовольствием наблюдал за длинным рядом высоких шестиногих колонн – казалось, строй великанов в серебряных латах шагает через горы, поднимаясь в рост над джунглями Голодного – выше, выше, выше… уверенней, уверенней, уверенней…
Денис вздохнул мечтательно-завистливо. Да, через пару лет люди будут проноситься над этими горами в обтекаемых вагончиках-каплях, поглядывать вниз, как они с Войко на Петроград, – и вряд ли даже задумаются о том, что там такое – внизу.
Скррриххх! Денис вздрогнул от неожиданности и рассмеялся.
– Что, парень, нравится? – раздался за его спиной веселый молодой голос.
Мальчишка обернулся и увидел стоящего в двух шагах молодого парня в удобной гражданской одежде – но в шлеме, украшенном значком корпуса гражданских инженеров. На поясе парня висели планшет, два пенала с инструментами, чехол, открытая кобура с «Байкалом». Широко расставив ноги, инженер смотрел на стройку – явно с не меньшим удовольствием, чем мальчишка.
– Очень, – признался Денис, одергивая рубашку.
– То-то же, – важно заявил инженер и, засмеявшись, протянул Денису руку. – Можно просто Максим.
– Денис… – мальчишка с уважением пожал сильную ладонь. – Вы тянете струнник, да? А можно сфотографировать?
– Все в твоем распоряжении, – Максим сделал широкий жест.
По голосу Денис узнал того человека, который говорил про оленину. И нырнул в блок за «Зенитом».
Снимки должны были получиться великолепные, и Денис, щелкая камерой, уже предвкушал, как напечатает их и разошлет в Петроград и в Верный, конечно… да и еще по троечке адресов… Инженер наблюдал за мальчишкой – без снисходительности, понимающе. И, когда тот опустил «Зенит», а очередная вспышка выплавила в базальте пятидесятиметровую шахту для фермы, сказал:
– Хорошо, что тут с энергией без проблем.
– А разве в Империи вас ограничивали? – удивился Денис и щелкнул еще раз – Максима на фоне блоков. Тот принял на миг картинную позу.
– Нет, наш корпус – нет, но… – Инженер задумался и признался: – Но мне каждый раз, как включали рубильник, казалось, что я залезаю в карман к женщине или ребенку за последними копейками. Смешно, – он улыбнулся, – но это так и было. А тут наоборот – как будто я миллионер и швыряю свои деньги направо и налево…
– Я всякий раз, когда вижу вот такую работу, – признался Денис, – всегда хочу именно этим и заниматься. Интересная работа?
– Ужасная, – с отвращением отрезал Максим, и Денис приоткрыл рот… но вовремя различил в глазах инженера огонек.
– Так прямо? – подыграл мальчишка.
– Ужасная, – убежденно повторил Максим. – Погода мерзкая. Зверье непуганое. Местное население затюканное или агрессивное. Деньги платят огромные, а тратить их негде. Я в отпуске уже два года не был и не хочется. Ужасная работа. Так жить просто нельзя, поэтому только так жить и нужно.
Денис засмеялся. Инженер нравился ему все больше и больше. Подойдя к Максиму, мальчишка встал рядом и какое-то время молча любовался вместе с ним линией струнника.
– А вы «витязь»? – поинтересовался мальчишка.
– Нет, – с чисто мальчишеским сожалением ответил инженер. – Вот… не потянул.
– Жалеете? – понимающе спросил мальчишка.
– Еще бы, – вздохнул Максим. – Хотя тогда проблем было бы еще больше, но и интересней было бы тоже намного… Смотри, – он положил руку на плечо Денису и чуть развернул его, – вон там Серое ущелье. Четыреста метров глубины, сернистые испарения… Зимой мы через него перекидывались. Вот это была работа – я тогда очень пожалел, что не «витязь», думал – хоть похоронили бы в Пантеоне… – И он улыбнулся, толкнул Дениса в спину. – Ладно, у меня сейчас обеденный перерыв, еще много нужно успеть сделать, а вы, наверное, сейчас уезжаете.
– Я бы даже остался, – вздохнул Денис. – Хоть подсобным рабочим.
– Не имею права, – ответил Максим. – Возраст не подходит.
Теперь дорога шла вниз. Перевал, наглухо затянутый облаками, проехали – а точнее, проползли с черепашьей скоростью, то и дело сигналя, – около полудня и, когда шоссе выбралось из белесой мути, выяснилось, что вокруг совсем глухие места – до того, что кое-где над дорогой висел сплошной полог из лиан и сплетшихся ветвей. Тем более удивительно было то, что из этой зеленой гущи неожиданно
