— Это почему? — Загзагель простер руку для вызова чар.
— Alyewn er sa'vee IEN!!! Потому что так сказал Я!!!
Исходивший из Его уст голос говорил не на Общем, однако я понял каждое слово. Понял и дьявол, отброшенный на несколько шагов назад, словно в него метнули разряд грома.
— Это покроет накладные расходы, — на том же языке произнес Он, отцепляя свой (мой!) кошелек и бросая его Загзагелю тем же движением, каким подают милостыню нищему. — Еще услышу слово поперек — и на тебе поставят крест в прямом смысле этого слова. Уловил?
О, он уловил! Дьявол побелел от ужаса и опустился на колени.
— Айе, повелитель, — сказал Загзагель и удалился. Кошелек, разумеется, дьявол прихватил с собой.
Он поднял меч передо мною, перевернув его эфесом вверх.
— Amen.[14]
Венец Ада взорвался тысячью осколков.
От боли я потерял сознание.
Он поднял на руки обмякшее тело и, тихо произнеся нужную формулу, перенесся к Вратам Храма Темной Луны. Запечатав их и всадив в то место адаманитовый меч по самую рукоять, Он предотвратил дальнейшее использование этой двери.
Он вызвал Духа Темной Луны и передал ему несколько приказов. Те были мгновенно исполнены, но Он не торопился с дальнейшими.
Некоторое время Он смотрел на Ключ, извлеченный из-за пояса молодого варвара, с которым Его долго связывала нить Судьбы. Затем осторожно спрятал Ключ на место, вынул мифриловый клинок — и, зная о наказании за свой поступок, перерезал эту нить.
Он был готов к жуткой боли — и только поэтому пробыл в сознании достаточно долго, чтобы произнести последнее заклинание, отправив новоявленного готландского Героя, Йохана Неукротимого, на Светлую Сторону Арканмирра, к подножию Соколиного Гнезда. Затем Он мешком осел наземь — и благословенное Забвение, которого Он столь долго ждал, сомкнулось над Ним. Имя Его было смыто, как и вся предыдущая жизнь. Чего Он и добивался.
Теперь Он мог насладиться покоем — бремя судеб и могущество перешло к Его созданию, считавшему себя человеком…
Да слышат меня все, кто должен слышать!
Высохнут реки слез и смолкнут стенания плачущих, войдут в берега реки крови и угаснет пламя ненависти!
Ибо пришел новый Герой! Ибо уничтожена власть Преисподней, потерял Владыка Ада свой Черный Венец! Ибо Тьма отступила к Истоку, а Свет получил урок смирения и не превозносит свои победы!
Ибо осознали Властители, что даже Судьбу делают руки смертных!
И настал черед самим смертным понять это!
Dixi.[15]
Книга вторая
ПОДВЕСТИ ИТОГИ
Ни одна легенда не может сравниться с действительностью. Ни по красоте, ни по трагичности… ни по правдоподобию.
Порою происходит то, что ни один сказитель не решается описать в легенде, боясь осмеяния. И бардам, и менестрелям, и сказочникам дозволено уклоняться от Истины в пользу художественной формы своего творения, но уклонение сие не должно выглядеть совсем уж невероятным. Это и является основной причиной того, что большинство древних преданий о многом умалчивают.
Ведь Невероятное происходит — и куда чаще, чем кажется.
И многие отрицают это, ибо боятся поверить собственным глазам. В том нет их вины. Но нет и заслуги.
Многие отрицают Невозможное. Многие, однако не все. В противном случае Невозможное действительно стало бы Нереальным, окончательно отойдя в область вымысла и фантазии…
Мир приходил в себя.
Тяжелы были цепи Преисподней, крепки старые связи с Бездной. Но они были разорваны — и теперь, впервые за многие тысячелетия, Арканмирр получил надежду на освобождение.
Игра Четырнадцати Властителей вышла из-под контроля.
Нарушены были также правила иной Игры, Фигурами в которой являлись сами Властители, а Доской — две стороны Арканмирра.
Игроки, не веря собственным ощущениям и расчетам, смотрели на ожившую Игру, в которой Пешки презирали установленные рамки и обретали самостоятельность.
И только некоторые из Четырнадцати Властителей начали понимать, что ход Игры зависит теперь не от них и не от вышестоящих Мастеров, Лордов Высших Сфер. Но и они не понимали всего. Потому что даже слабейшие из них не были рождены простыми смертными.
Мир приходил в себя. Разрушенный в битвах Властителей, выжженный адским пламенем, проклятый богами, забытый Лордами Сфер — он медленно восстанавливался, открывая все новые грани своей непредсказуемой судьбы…
То, что я сообщил тебе ранее, было правдой — с определенной точки зрения.
(Оби-Ван Кеноби) Я открыл глаза.
Небо надо мною было бледно-голубым, с тонкими прожилками облаков. Воздух был чист и свеж, но почему-то очень холоден.
