избегать чужих мыслей, ищи свои.
– Понял, – кивает ученик.
По его глазам ты видишь, что он действительно понял урок, но не принял его сердцем. Упрямец наверняка попробует пойти наперекор, когда будет уверен в том, что ему это сойдет с рук.
– Урок номер два, – говоришь ты, – прежде чем сделать что-либо, подумай, какие последствия повлечет за собой этот поступок. Если не можешь точно оценить – лучше вообще не делай ничего.
– Но ведь невмешательство – это тоже поступок, – замечает ученик, – разве не так?
На твоем лице вновь появляется кривая усмешка. Определенно, кого-то тебе эти слова (и именно в ответ на возникший вопрос) очень сильно напоминают…
Отказ от действия, мысленно поясняешь ты, является лишь отказом принимать на себя последствия. Ответственность не может лежать на том, кто отказался от нее. Из этого правила имеется только одно исключение: когда бездействие действительно приведет к гибели. Да и то, смерть предпочтительнее многих других штук…
– Это каких же? – удивляется он.
Твоя усмешка становится еще печальнее.
Нет, мальчик, пока тебе лучше этого не знать. Не для ученика это знание, и даже не для всякого Посвященного. Придется усвоить еще один урок, гласящий, что сила может скрываться не только в знании, но и в незнании некоторых вещей.
Глаза мальчишки расширяются, а челюсть слегка отвисает. Ты утвердительно киваешь: да, именно так. Знание – вещь более чем ценная, никто не посмеет отрицать этого. Но знание никогда не бывает абсолютным, а без этого любая, сколь угодно достоверная и многократно подтвержденная фактами информация может и должна рассматриваться как потенциальная ложь.
– Включая и то, что я тебе сейчас говорю, – добавляешь ты вслух для большей убедительности.
Ученик улыбается: он полагает, будто чтение мыслей может заменить умение чувствовать истину. Чтобы развеять его иллюзии на сей счет, ты выставляешь столь уважаемый покойным Варгоном «щит черного зеркала» – засечь его нельзя, а твой разум теперь для любого, даже Видящего Суть, будет не более чем отражением его собственных мыслей. Сделав это, ты одним движением обнажаешь акинак и приставляешь его к горлу ученика.
– Так лгу я или нет? – спрашиваешь ты, надевая маску абсолютного безразличия.
– Нет, – дерзко заявляет мальчишка – и сорвавшийся с его ладони огненный клубок (малая формула Маллеуса, Третья Ступень! вот так дела…) рассыпается снопом искр, столкнувшись с постоянным защитным полем твоей одежды. – Пока нет, – добавляет он тоном ниже.
Оставив на шее ученика две царапины в форме направленного вверх наконечника стрелы, ты поднимаешь акинак над его головой.
– Имя твое… – начинаешь ты Ритуал Именования.
Ярчайшая вспышка, разорвавшая сомкнутый вокруг вас защитный кокон, заставляет тебя замолчать. Однако ритуал прерывать нельзя, и новоприбывший, слегка коснувшись острием длинного сверкающего копья правого плеча мальчишки, завершает фразу.
– Яромир, – изрекает Семаргл-Огнебог, – ибо мир, в котором тебе пребывать, будет ярым и презирающим тех, у кого в сердце отсутствует огонь жизни.
Ты мысленно аплодируешь. Браво! Одной фразой переключить привязанность ученика, избранного судьбой, с учителя на себя самого – это не всякому Богу под силу. А то, что старшему из сыновей Сварога Небесного это только что удалось, видно не только тебе, но и любому постороннему, кто мог бы наблюдать за этой сценой (такового, правда, не имеется в поле зрения). Великолепно проделано. Тебе до такого уровня еще расти и расти…
Потирая плечо, на котором теперь выжжено развевающееся знамя с изображением сокола-Рарога, Яромир с непритворным восторгом смотрит на восседающего на рыжем жеребце огненноволосого и огненнобородого витязя в полном латном облачении, словно сошедшего с небес ради его Посвящения… Да, Яромир, витязь сей действительно сошел с небес. И опять да, прибыл он на твое Посвящение. Ты волен мечтать о многом, и иные твои мечты даже станут реальностью. Одного тебе пока знать нельзя: имени твоего нового учителя.
«Щит черного зеркала» надежно скрывает ход твоих мыслей от Яромира, но не от Семаргла. Впрочем, Бог Огня, уважая твое желание хранить тайну, с типично заговорщицким видом подмигивает вам обоим. Мальчишка относит это на свой счет, взглядом просит позволения дотронуться до узды коня – и, разумеется, получает таковое. А дальше все развивается по традиционному сценарию; в конце концов Семаргл «смиренно» просит тебя позволить ему взять «будущего витязя» в оруженосцы, а заодно обучить его владению различными видами оружия, благо задатки у мальчишки есть. Ты, для приличия подумав, соглашаешься, поставив взамен несколько не менее традиционных условий; в частности, первым поручением Яромиру после получения воинского пояса должно будет стать знаменитое дело с молодильными яблоками. Порозовев от волнения, мальчишка отчаянно кивает, а ты мысленно усмехаешься: как раз в Ирии, на горе Березани, и растет знаменитая яблоня с золотыми плодами, дарующими вечную молодость, – в этом сходятся все сказки. Но сказки умалчивают о том, что вечную молодость эти яблоки дают лишь богам; смертный, отведав такой плод, умрет на месте, чародей же, хоть и имеет некоторый шанс выжить, но за счет потери своего могущества, а это как раз одна из тех вещей, которые хуже смерти…
«У тебя осталось двадцать семь лет, – мысленно молвит Бог Огня, – а подготовлен лишь один из пяти.»
«Второй родился лет пять назад, – отвечаешь ты, – как раз тогда, когда я начал обучение Сына Огня. Через пару лет я найду Дитя Ветра и займусь им. Прочих покуда нет, хотя о последнем, Сумеречном, я ничего и не узнаю до последних дней. Пятого Чемпиона обещали воспитать даосы с Голубых Гор; я склонен доверять им.»
«Хорошо. Направишь ли ты Дитя Ветра к моему брату?»
«Возможно. Если в том будет нужда и Стрибог согласится.»
«Согласится, – обещает Семаргл, – а нет, я попрошу отца вразумить его.»
Ты зябко содрогаешься, представляя себе, как Небо будет вразумлять Ветер, и слышишь мысленный смех Бога Огня – картина ему явно понравилась. Хотя между Сварожичами в Ирии разногласий куда меньше, чем, к примеру, между Асами – Богами северян – в Асгарде, но полного единства не существует. И тебе, бывшему избраннику Хаоса, это по нраву: пусть единство и является оплотом Порядка, к которому должно стремиться все сущее, но ведь жизнь не может существовать без Хаоса, который, кстати, и породил это «сущее». В этом смысле вера гэлов насчет Богов-Героев, вечно сражающихся с Хаосом за торжество Порядка, перекликается с символом религиозных и философских учений жителей Востока (невероятно, но факт – между религией и философией они не делают разницы) – Хаос-Инь, сам по себе перетекающий в Порядок-Янь, и наоборот.
Однако практически все народы и все верования сходятся в одном: жизнь – это борьба. И покинуть эту вечную борьбу дано только тому, кто мертв. Ведь даже устранившиеся от суетного мира даосы ведут свою борьбу с врагом внутренним – и по сути, занимаются тем же, что и витязи твоей родины, регулярно объезжающие рубежи своих земель, дабы в случае вторжения врага ответить ударом на удар…
Ведь внутренний ли, внешний ли – Враг все равно один у всякого живого существа. Или мертвого.
4. Жертва, Ветер и Звезда
Уйти от борьбы за Вечность
Нельзя, не разрушив Трон;
Дыхание звездного ветра
Стирает вчерашний сон.
За два года, оставшиеся тебе на подготовку к воспитанию второго ученика, ты разведал положение дел на своей родине: всякому уважающему себя чародею, конечно, на политику глубоко плевать, однако некоторые другие вопросы заставили тебя насторожиться. Дело в том, что в Византии (ты по старой памяти именовал ту страну Элладой, однако мнившие себя прямыми наследниками Империи обитатели этого средиземноморского полуострова не желали больше называться «языческим» именем) вовсю расцвел культ Белого Бога, Иисуса Христа. И не просто расцвел, но и распространился на север и запад, фактически поглотив многие малые народы, успешно пережившие имперское рабство и нашествие
