варваров. Италия и Альмейн полностью подпали под влияние «веры Христовой», однако дальше дело у «несущих свет Истины» застопорилось – гэлы и северяне, хотя и не питали друг к другу братских чувств, быстро объединились в своем неприятии этого течения. Ибо они были народами более чем свободолюбивыми, приписываемое же Распятому учение вынуждало их не только отречься от старой веры (доказательства истинности которой в тех странах можно найти чуть ли не на каждом шагу), но и признать себя «Его рабами», что, конечно, не могло не закончиться междоусобной войной. Но «просветители» Византии, не желая или не имея возможности прекращать религиозную экспансию, лет шестьдесят назад начали вовсю проникать в государство, выросшее в твоих родных краях. Одни князья позволяли им проповедовать свою веру, но и слышать не желали об отречении от старой; некоторые просто гнали в шею (что, конечно, грубо, но порой действеннее всего); однако хуже всего был вариант, когда князья сами принимали христианство и заставляли весь народ следовать их примеру. И древнейший из городов, Киев, подпал под действие этого… чуть более полувека прошло с той поры, как тамошняя княгиня Ольга фактически принесла в жертву Христу старейшин и кудесников-волхвов одного из «языческих» племен, спалив тех заживо в их собственном родовом капище. Официально мотивировалось сие законным и понятным желанием отомстить за гибель мужа, Игоря Рюриковича; но не напрасно же христианские жрецы, отвергающие и прилюдно осуждающие подобные «языческие жестокости», позднее причислили Ольгу к лику святых…
Это было давно, лет за тридцать до твоего возвращения. Эти годы византийцы не потратили даром, опутывая своими сетями многих князей юга; и наконец христианство попыталось сделать следующий шаг. Киевом тогда правил Владимир, за восемь лет до того тайно принявший христианство и при поддержке византийцев одолевший в битве за престолонаследие своих братьев, Олега и Святополка; помощь не была оказана даром, и Владимиру надлежало исполнить свою часть договора. Взойдя на княжеский трон, он установил в Киеве деревянные идолы Богов во главе с Перуном (что уже шло вразрез с канонами, главой Ирия всю жизнь считался Сварог), и через восемь лет объявил подданным, что «уверился в могуществе Бога христианского», и настоятельно предложил провести элементарное испытание на предмет выяснения, как говорят в народе, «чей бог круче». По чести, надлежало решить дело поединком на Арене, выставив одного воителя со стороны христиан (они именуют таких Паладинами, «верными Господу») и одного – от Небесного Круга Ирия. Такое испытание, однако, не устраивало служителей Распятого, и была разыграна комедия.
Комедия, чуть не обернувшаяся трагедией. Для всей страны.
Точнее, они попытались ее разыграть – в последний миг ты, случайно (ой, случайно ли?) оказавшийся в тех местах, не выдержал и вмешался в происходящее. Даже теперь, вспоминая физиономии византийцев, ты едва сдерживаешь смех: каково же было им, когда деревянные идолы, сброшенные с кручи в Днепр, зависли над водой, растворились в золотом свете, а на их месте оказались Те, кому эти идолы были посвящены! Прошагав по воздуху к берегу, Боги укоризненно посмотрели на Владимира и вернулись на то место, откуда их «свергли». С тех пор князя, проходившего мимо изваяний, неизменно охватывала крупная дрожь…
Это было почти четырнадцать лет назад, вспоминаешь ты. Как раз тогда, когда… ну конечно: в ТУ минуту и должен был появиться на свет Яромир. Потенциальный боевой чародей, Повелитель Огня. Теперешний оруженосец Семаргла-Огнебога и его ученик.
Ну, сейчас бы тебе только помешала ответственность за ученика. Потому что действовать в полную силу нельзя, когда вынужден отвлекаться еще на кого-то. А действовать не в полную силу в делах, подобных предстоящему, хуже самоубийства.
Ибо жрецы Христа наконец сообразили, что причиной их тогдашнего поражения был чародейский трюк, а не потуги старых волхвов (здесь жрецы Белого Бога, превосходя числом, попросту задавили противников). Принятое ими решение оказалось более чем разумным, и ты получил еще один урок: ЭТИХ людей недооценивать нельзя.
Только маг может бороться с магом. Они также знали это.
Чародеев больше на земле не было. Но – Путь, как ты некогда говорил покойному Хравну, имеет много сторон.
И на их стороне стояла Эстер-Нефилим. Хотя ты и называл ее чародейкой, мощь Нефилим не имеет отношения к Пути; эта сила не менее древнего происхождения, чем твоя собственная.
И она обладает ничуть не меньшим могуществом…
– Я сожалею, Акинак, – говорит Эстер. Она несколько постарела, хотя и далека от своего истинного шестивекового возраста. – Действительно сожалею. Никак не думала, что это будешь ты.
– Кто ж еще? – криво усмехаешься ты. – Я удивлен только, что у Посвященных Нефилим не было проблем. Защита Бога?
– Можно и так сказать… Хотя, ты и сам все вскоре узнаешь.
– Что «все»?
– Христиане правы. Иешуа – Сын Божий.
У тебя поднимаются брови. Ранее Нефилим это всячески отрицали, на чем в общем-то частично и основывалось твое негативное отношение к этой нетерпимой религии и ее носителям.
– И многие думают так же? Среди Нефилим, я имею в виду?
– Вовсе нет, – отвечает Эстер. – Я и сама пришла к этому всего несколько лет назад. За что и была изгнана.
Тут тебе приходит в голову интересная идейка: как прояснить ситуацию хотя бы на таком уровне.
– А говорит ли твой Бог с тобой по-прежнему?
Глаза Эстер удивленно расширяются.
– Я слышу Его, как всегда… нет, – тут же поправляется она, – ранее я слышала один голос, а теперь их как бы три. Различные, но одновременно объединенные.
Quod erat demonstrandum,[19] как говорили в Империи. Эстер покинула одного Бога – Бога Нефилим – и перешла под покровительство «триединого» Бога христиан, одним из обличий которого был Иешуа ха-Нацри, или, на византийском, Иисус из Назарета.
– И последний вопрос. Многие ли из Посвященных Нефилим последовали твоему примеру?
– Никто. Ты расцениваешь это как их трусость или мою ошибку?
– Ни то, ни другое. Ты сделала выбор, только и всего. Они предпочли остаться верны прежнему Богу – это тоже выбор.
– Неверный.
– Об этом не тебе и не мне судить, – качаешь ты головой, – даже не Ему, если Он и в самом деле таков, каким описывается.
– Не богохульствуй! Он всемогущ и всеведущ, Он – Высший Судия.
– Тогда ответь: может ли Всемогущий Бог сотворить камень, который Он не способен поднять?
Эстер открывает рот, потом медленно закрывает. Нервно облизывает губы. Гневно сверкает черными глазами: ответа, очевидно, священная книга христиан не давала. А ведь это так просто, если подойти к делу с другой точки зрения…
– Этот камень, – наконец молвит она, – человек.
– Прекрасно. А это значит, что человек в чем-то равен Богу, если не превосходит Его. Забудь на минуту о религии и вспомни Путь – ты понимаешь, ЧТО это означает?
Бывшая глава Пути Нефилим яростно сопротивляется приходу понимания, но рефлексы тренированного разума берут свое. Ты удовлетворенно киваешь.
– Ну так что, признаешь поражение?
– Ты перехитрил меня, – мрачно говорит Эстер, – причем уже во второй раз. И как только тебе это удается?
Ты, как обычно, пожимаешь плечами.
– Не все ли равно? Да, кстати… ты совершила свой выбор семь с небольшим лет назад, в первой трети зимы?
– Да, – удивленно молвит она, – но как ты это узнал?
В ответ ты только улыбаешься. Похоже, Дитя Ветра имеет несколько иное происхождение, чем предполагалось ранее. Есть одна малоизвестная и сложная формула, которую ты получил на Дороге Времен.
