– На будущий год, – согласился я. – Зазимуем на западных склонах… Ну что там? – это я обратился уже к Йенсу, подошедшему к нам по мелководью.
– Есть люди, – невозмутимо сказал немец. – Пасутся на том берегу, что-то собирают, человек восемь, большинство – девчонки.
– Они на том, плоты на этом… – задумчиво сказал я. – Несвезуха какая-то… Ладно, пошли знакомиться…
…«Человек восемь» оказались ровно восемью. Шесть девчонок, двое мальчишек. Вот только были они не все на том берегу – две девчонки перебрались (наверное, бродом) на отмель посреди реки и бродили там по колено в воде – с мешками за плечами, то и дело нагибаясь.
– Привет! – крикнул я по-английски, заходя в воду тоже по колено (насчет брода я угадал – мальчишки тут же рванули на отмель, разбрызгивая воду и на бегу выхватывая клинки). Девчонки не слишком испугались – переглянулись, и одна, повыше, ответила:
– Привет, а ты кто?!
– Прохожий, – ответил я, улыбаясь. – Иду с друзьями на экскурсию в Великий Каньон. Это через здешние места?
– Можно и через здешние, – согласилась девчонка. Мальчишки добежали и встали по сторонам «собирательниц». – А друзей у тебя много?
Она говорила с сильным акцентом, тянула слова, будто жвачку, мне даже понимать было трудновато. И отсюда я различал, что одежда у всех украшена частой, красивой, но незнакомой вышивкой. Как у индейцев в книжках… Наверное, и моя одежда показалась им странной, потому что, не дожидаясь моего ответа, девчонка задала новый вопрос:
– Вы из Старого Света?
– Из Старого, – согласился я. – Мне тут плыть или есть брод?
– Или плотами воспользоваться? – задал свой вопрос Сергей, появляясь рядом со мной.
– О, еще один! – засмеялась американка. – И плоты наши нашли, шустрые! Брода нет, если хотите переправиться – давайте на плотах!
– Остальные смылись, – тихо сказал Сергей.
Я улыбнулся:
– Вижу. Эти нас убалтывают, а остальные рванули к своим. Логичное поведение… Давай-ка переправляй наших.
Сергей отступил в кусты и растаял в них. Я продолжал улыбаться, как дурак на похоронах, и думал, что с американцами драться не хочется. По крайней мере – начинать с драки.
То ли они специально косили под индейцев, то ли еще что, но лагерь, в который мы попали, напоминал индейские селения всем – вигвамами и каноэ из березовой коры, одеждой обитателей и неуловимым духом. Но внешне его обитатели, конечно (если не считать одежды), не походили на индейцев – рослые, светловолосые, хотя и загорелые, со светлыми глазами парни и девчонки. Их тут было человек тридцать, точнее не определишь, потому что непонятно оставалось, все ли здесь.
– Привет, – коротко сказал, подходя к нам сквозь расступившуюся толпу «аборигенов», неожиданно невысокий парнишка. Меня зовут Колин. Колин Малрой, я тут вождь.
Надо было слышать, как он это сказал. Вежливо, спокойно, почти приветливо… но подчеркнув одним тоном –
– Я Олег, – мне вдруг стало смешно, захотелось поднять правую ладонь и добавить «хау». – Я просто иду со своими людьми зимовать на западные склоны Аппалач. И не собираюсь тут задерживаться.
Кажется, Колин немного смутился. Но вида не подал, вместо этого уже вполне дружелюбно предложил:
– Можете переночевать на наших землях. И охотиться. А здесь пока можете встать лагерем.
– Тут ваш постоянный лагерь? – поинтересовался я.
Колин помотал головой:
– В общем-то – нет. Через пару недель мы уйдем на юг. Мы там зимуем уже четвертый год. Этот будет четвертый, – уточнил он.
– А вы были за Аппалачами? – спросил я.
– Были, и не раз, – сказал Колин. – Я потом расскажу, где вам лучше всего перевалить через горы.
– Им надо быть осторожными, – вмешался широколицый парнишка, длинные волосы которого были завязаны в хвост, переплетенный кожаным ремнем. – Там Вендихо-Вакатанка.
– Нет никакого Вендихо, – отмахнулся Колин. – Пусть лучше остерегаются урса.
– Есть новости, – Йенс, перепрыгнув поваленную лесину, остановился рядом со мной, покачиваясь с пятки на носок.
– Говори. – Я рассматривал, как в небольшом водоворотике крутится кусочек коры.
– Я тут поговорил с ребятами. – Йенс уселся рядом, переплел пальцы между колен. – Прошлым летом у них в охотничьей экспедиции за Аппалачи погибли три человека из четырех. Вернулся только Берт. Это тот, с хвостом. Вернулся в полной невменухе, долго болел и утверждает до сих пор, что на них напал злой дух Вендихо-Вакатанка. Ему не верят.
– Не понял, – насторожился я. – Это что, они нас той самой дорогой, которой та партия ходила…
– Нет-нет. – Йенс покачал головой. – Как раз все наоборот – другим перевалом. У меня такое ощущение, что этот самый Колин в Вендихо как раз верит, но делает вид, что ничего такого и не происходило. Людей и нервы бережет. Не из романтиков он.
– Йенс, – вдруг сказал я, – а ты замечаешь, что тут почти нет тех, кто, став взрослыми, правит
– Я думал об этом, – уклончиво ответил немец.
Не значит ли это, что нами
– А может быть, наоборот, – немец усмехнулся, – сюда попадают только неудачники? Или вообще нет никакой закономерности?.. Так как с Вендихо?
– Да как-как, – я плеснул ногой по воде, – пойдем и посмотрим. Мы-то как раз эти. Романтики.
бухтел Сергей. И снова, снова, снова.
Я наконец не выдержал:
– Что за ерунду ты поешь?!
– От Кольки слышал, – не смутился Сергей. – Интересно, как они там?
– Хорошо, – слегка раздраженно ответил я, останавливаясь и переводя дух. Мы карабкались в горы по тропинкам уже три часа.
Американцы нас проводили, находясь в слегка пришибленном состоянии. Они не отговаривали, но явно
