Не остаться одному

– Часа три.

– И снесет, – добавила Танюшка. – Течение не сильное, но на километр стащит точно.

– Больше, – возразил кто-то из девчонок.

– Плот неправильно делаем, – сердито сказал Анри. – Надо так… – он скрестил ладони, – а вон Сергей всех заставил так… – и он словно бы ухватил что-то щепотью. Я посмотрел на Сергея:

– Э… что он имеет в виду?

– Дурь он имеет в виду, – сердито сказал мой дружок. – Я распорядился плот на стяжках делать – чтобы быстрей, ну не Тихий же океан мы на «Ра» переплывать собираемся, в конце концов! – а он агитирует врубные слеги делать. И разорался, словно ежа против шерсти рожает… Мы же так сто лет провозимся!

– Тихий океан переплывали на «Кон-Тики», – сердито не меньше, чем Сергей, сказал Анри. – А ты хочешь, чтобы как у вас в сказке: тяп, ляп, вышел корабль.

Кругом захохотали, Сергей сам не удержался от смеха. Андрей поинтересовался:

– Это кто же тебя насчет наших сказок так просветил?

Вопрос остался без ответа, Анри сердито отмахнулся и потребовал добавки.

– Нет уж, Анри, – покачал я головой, – будем делать, как быстрее. Ради трех часов не стоит строить корабль, а акулы тут вряд ли водятся.

– К вопросу об акулах. – Ленка Чередниченко вытянула руку с ложкой в сторону реки. Примерно в полукилометре от берега неспешно плыли штук двадцать крокодилов. Не каких-нибудь сраных аллигаторов, а местных, солидных, до десяти метров каждый. Мы все какое-то время молча провожали глазами невозмутимую эскадру. Потом Раде неуверенно сказал:

– Может, правда надо было попрочней делать?

– Полезут на плот – получат в рыло, – заявил Сергей. – Лен, хочешь сапоги из крокодиловой кожи?

* * *

Течение оказалось неожиданно сильным на середине, а у плота крайне скверные мореходные качества. Хорошо еще, мы озаботились веслами – вырубили их из дерева, грубые и тяжелые, но вполне работоспособные, а рук на плоту хватало, чтобы интенсивно грести, не давая течению стащить нас далеко.

Короче, беспечной переправы с болтанием ногами в воде не вышло. Крокодилы заинтересовались нами примерно там же, на середине – я так и не понял, откуда они взялись и где находились до этого. Скорей всего, подплыли под водой. Если мерить в попугаях – в смысле, в крокодилах, – то наш плот был где-то 0,8 квадратного крокодила.

Неутешительный результат.

Первый крокодил пошел в атаку на плот, когда до берега оставалась треть пути.

– Куда, скотина?! – процедил Йенс по-немецки и съездил его по бронированному рылу веслом. Крокодил резко отвернул – гребенчатый хвост взбил пену – словно хотел познакомиться, а его страшно оскорбили негостеприимством. – Ублюдок, – добавил немец, и я увидел на его лбу крупный бисер пота. Странно, я сам не особенно боялся…

Почти одновременно второй и третий крокодилы пошли в атаку на корму. Зорка, Танька и Линде одновременно спустили курки аркебуз – пули отчетливо, как по металлу, щелкнули по башке того, который плыл впереди, отскакивая рикошетами. Крокодил грузно полез на плот – как-то не страшно, вяло, разевая бледную розовую пасть. Раде ударил по лапам второго, грозившего опрокинуть плот. Пасть – из нее несло рыбным запахом – оказалась совсем близко. Вытянув руку, я трижды выстрелил из нагана в эту пасть, и верхняя челюсть крокодила захлопнулась с отчетливым стуком, он сполз в воду и поплыл по течению – не шевелясь, растопырив лапы.

– …курва! – прорвался крик Димки, и я вдруг сообразил, что вокруг орут все. Димка лупил топором по башке второго крокодила, Раде рубил его лапы, а Юджин пытался, сопя, пролезть между ними с томагавком, и его яростно отпихивали свободными локтями. Крокодил не выдержал оголтелого насилия – обиженно съехал в воду. В том, что эти зверюги действовали молча, была такая чуждость, что пробирало холодком.

– Только бы не опрокинули, – процедил Олег Крыгин, все еще сжимая топор.

– Куда ты лезешь под руку?! – заорал Димка на Юджина. Тот рявкнул в ответ:

– Я помочь хотел!.. Черт, как в фильме ужасов…

– Хорошо, что они не умеют подныривать, – заметил Игорь. – Я читал, что не умеют… вроде.

– Утешительно, – буркнула Танюшка. – А пасть у них, по-моему, уязвима. – Она взвела аркебузу.

– Еще в глаз можно, – сказала Зорка. – Я попаду.

Я вспомнил ее советницу и подумал, что и правда может попасть. Потом пришла посторонняя в данной ситуации, но странная и интересная мысль: Зорка и Танюшка никогда не общались прямо друг с другом и даже не садились рядом. Это не очень бросалось в глаза, потому что людей вокруг было, в общем-то, много. И в то же время эти две девчонки были немного похожи. Если мыслить категориями киношных сравнений, то Зорка напоминала мне девчонку-гайдука из болгарского фильма «Козий рог» – не внешне, а характером. А Танюшка… Танюшке больше подходила героиня какого-нибудь фильма 50 – 60-х годов. Такая решительная, целеустремленная, преданная любимому человеку и общему делу.

– Сволочи, надоели уже! – Сергей ахнул веслом крокодила, высунувшего рыло из воды, и тот ушел на глубину, на прощанье так врезав Сергею хвостом по ногам, что, если бы не реакция того, остался бы мой друг со сломанными голенями. А так дело ограничилось тем, что ему рассекло кожу на правой ноге под подвернутой штаниной. – Ублюдок! – крикнул вслед крокодилу Сергей, прыгая на одной ноге.

Зорка выстрелила. Крокодил взбил воду в пену, погружаясь.

– Попала, – сообщила Зорка. Проверить это было нельзя, но крокодил больше не появлялся. Остальные резко изменили направление движения – и клином ушли на середину реки. Словно команду получили.

Я выбил из барабана стреляные гильзы и, дозарядив наган, убрал оружие в кобуру. Вздохнул:

– Ну и слава богу…

Причаливать пришлось на полкилометра в стороне от того места, на которое мы рассчитывали. Из прибрежных зарослей вышли несколько платибелодонов, воткнулись в ил и с урчанием начали перемалывать какие-то корневища, которые с хлюпаньем извлекали тут же из дна. Они были вдвое длинней плота и в отличие от крокодилов не проявляли стремления вообще ни к какому контакту.

Там, где мы высадились, грязи было по пояс.

* * *

– Кувшинки как в той заводи, в Испании, помнишь? – Танюшка поддела ногой воду, брызнула на середину спокойной протоки, в прозрачной толще которой колыхались в такт течению водоросли.

– Конечно, помню. – Я стоял по колено в неожиданно теплой воде, уперев руки в бока. – Вот и кончается наша шестая весна здесь, Тань… Сегодня, по-моему, первое мая. Во всяком случае, май или уже идет, или скоро начнется.

Вечерело, солнце садилось в тучу, внутри которой что-то угрюмо ворчало и ворочалось. Похоже было, что надвигается действительно весенняя гроза. Но двигалась туча неспешно, и мы с удовольствием гуляли в окрестностях лагеря, который был разбит сразу за переправой. Мы с Танюшкой уже нахохотались, почему- то начав вспоминать смешные случаи из первого нашего года здесь и, успокоившись, спустились к этой тихой заводи, в которой плавали кувшинки.

Танюшка вошла в воду. Ее штаны тоже были подвернуты, куртка полностью расшнурована, и я этим не замедлил тут же воспользоваться, глядя Таньке в глаза.

Танюшка, тоже посматривая на меня – с усмешкой, – позволила моей руке путешествовать по ее телу.

– Ну? – поинтересовалась она через какое-то время.

– Что «ну»? – удивился я.

– Дальше что?

– А что?

– Да ничего, – Танюшка подалась чуть вперед и укусила меня за ухо. Довольно сильно, у меня вырвалось:

– Ау!!!