— Ага, здоровый, бык! Жалко, что мент.
Первым, вооружившись фонарём Фортуны, в сарай нырнул Колодников. Тут же оттуда донесся его восторженный клич: — Есть! Вот они, родные!
Вскоре в сарае зажёгся электрический свет.
— Володя, понятых веди, — скомандовал Колодников.
Этот сарай был довольно обширным, гораздо больше предыдущего. Так что в нём поместились все, и понятые, и подозреваемые. Сюда же протиснулся и владелец самогонного аппарата.
— Ого! — присвистнул он. — Вот это они их натащили!
В самом деле, у дальней стенке сарая лежали всемирно известные клетчатые сумки каждая объемом с половину мавзолея. Было их штук десять, и только пара ближайших уже заметно опала боками, а остальные выгибались упругими боками. Кроме того, тут же стояли два мешка сахара, мешок муки и ещё какие-то коробки с продуктами. Сбоку сиротливо стояли настольные торговые весы.
— Не наше это всё. Мы и не знаем, откуда это. Гараж не наш. Подбросили они нам их, сами менты и подбросили, — начала нараспев Роза, явно извергая все эти речи в сторону понятых.
— Ага, это я всё из кармана достал и незаметно бросил в угол, — съехидничал Колодников, и попробовал поднять одну из сумок. — Вы что, «Газель» что ли нанимали, чтобы всё это перевезти? Тут втроём то не упрешь, в каждой суме килограммов по тридцать.
— Не воровали мы, не наше это, — продолжала петь мама Роза.
— Так, Паша, езжай за Авезовым, пусть опознаёт своё добро, — велел Зудову Андрей. Далее была долгая, нудная процедура переписи найденного, попытки разговорить владельцев хабара.
— Ключи от этого сарая вы где взяли? — напирал Колодников.
— Да нигде мы ключи не брали. Не наше это всё! — настаивала Роза.
— Ну, не компостируй мне мозги, Роза! Сейчас пальчики снимем, и доказательная база у нас будет полная.
— Да, поди, у Машки ключи стащили, внучки Мироныча, — предположил Фортуна. — Она и до смерти деда пила запоями, а сейчас вообще хлещет по чёрному. Тот ветеран был, вот они на его пенсию и жили. А теперь сдохнет с голоду.
Потом приехал Авезов, начал чуть не целовать родные сумки. Подъехал и Сычёв, начавший снимать отпечатки пальцев с гладкой поверхности весов, так же прихваченных вороватыми друзьями из тонера.
— Есть тут пальчики, и хорошие пальчики, — сообщил вскоре он. Рассмотрев на свет пленки с отпечатками, он хмыкнул, и помахал их перед носом Кима. — Юра, эти твои завитки я уже наизусть знаю. А вот и шрамчик косой с твоего указательного пальчика. Так что — колись, милый, пока не поздно. Все улики против тебя.
Ким сморщился так, что Зудов понял, что эксперт прав, и именно этот внук корейца и сын цыганки тащил весы из тонера, и возился с ними в этом сарае.
Дело шло уже к концу, Юру и Лягу запихнули в Уазик, и все начли выходить из сарая, когда Зудов заметил в уголке что-то, похожее на свёрнутый вчетверо листок бумаги. Он поднял свою находку, и, развернув её, изменился в лице.
В это время Фортуна в стороне раскручивал Авезова.
— Нет, Расул, ты что, совсем ох….!? Мы твой хабар нашли? Нашли. Давай, накрывай поляну. Башлять надо за хорошую работу.
Азербайджанец сморщился, но в карман полез.
— Слюшай, совсем дела плёхо идёт, — бормотал он. — Воруют и воруют. Совсем доходу нету.
— Ладно, не жмоться, у тебя ещё три точки по городу, я же знаю.
Подойдя к Колодникову, уже травившему с Сычёвым анекдоты, Зудов тронул его за плечо.
— Андрей, смотри, что я нашёл.
Колодников посмотрел на его бумажку, присвистнул, и велел: — Брось обратно на место, — а потом крикнул на улицу, Фортуне. — Володя, верни понятых.
— А этих?
— Кима не надо.
Через полчаса, уже в отделении милиции он допрашивал Юру Кима. Тому два месяца назад стукнуло шестнадцать, так что вместе с ним в кабинете на законных основаниях присутствовала и мама Роза.
— Ну, про кражу мне всё понятно, — сказал он спустя час после начала допроса. — Ты мне теперь, Юра, расскажи, как вы убили женщину три дня назад?
Эта фраза просто поразила Кима. Он даже вскочил со стула.
— Я!? Женщину!? Какую женщину, что ты мне ещё вешаешь, начальник? Мокруху хочешь повесить?
— Ничего я тебе не вешаю. А женщину вы убили молодую, хорошую, красивую. Кое-какие её документы мы нашли у вас в гараже.
И Колодников показал опешившему малолетке стандартный лист страхового полиса.
— Тут написано: Соенко Наталья Васильевна. А она была найдена мёртвой три дня назад в районе улицы Севастопольской. Это в пятидесяти метрах от этого сарая, и в ста от вашего барака. Денег и документов при ней не было. А теперь её медицинский полис нашли у вас. Как это понимать?
— Говорила я тебе, выкинь ты всё! — неожиданно вступила в диалог Роза. — Ты что, охренел!
— Ага, а сумку то ты забрала? Ты то не охренела?
— Ты что, дурак? Ты чё мелешь? И где?
Для пущей доходчивости она от души добавила матом. Сынок ответил ей тем же.
— Какого х…, я всё выкинул, мама!? Всё!
— А это что!? — заорала мать и, ткнув пальцем в документ, снова поливнула матом, а потом перешла на цыганский язык. Колодникову пришлось успокаивать кровных родственников.
— Так, тихо! Я всё понял. Основные документы ты уничтожил, а это, значит, просмотрел? Уронил?
— Ну да.
— Как ты её убил?
— Я её не убивал, Андрей Викторович! Машина её сбила, мамой клянусь.
— Не клянись ты ей, я её слишком хорошо знаю, сажал три раза, — отмахнулся Колодников в сторону Розы.
— Два, а не три, — поправила Роза.
— Какая разница! Где два, там и три. Хрен вы остановитесь на одном десятке. Так, где вы взяли документы на имя Натальи Соенко?
— Машина эту бабу сбила, мы тут ни при чём, — настаивал Ким. — Она лежала прямо на улице, уже готовая.
— Стоп, а почему ты решил, что её сбила машина? Может, её кто убил, или просто, плохо стало бабе, сердце отказало? Может, это ты её напугал так, что она крякнула?
— Да нет, машина её сбила. Это Ляга мне сказал.
Колодников наморщил лоб.
— Так, как у нас Лягу то по человечески зовут? Максим Сухинин? Максим Максимыч, видный представитель воровской династии.
— Ну да, Макс он, — подтвердил Юрка. — Он видел даже, как эта тачка её сшибла. Прибежал в барак к нам, говорит, там баба лежит на улице, машина сшибла, рядом сумка, пакеты, надо забрать.
— А сам он что, не мог, что ли забрать? Грыжей, вроде, не страдает. Вон, вы какие сумки у Авезова упёрли.
Ким засмеялся.
— Ляга, он мертвяков боится. Видеть даже не может их.
— Да ну!?
— Бля буду! У него как отца замочили в прошлом году, так он даже прощаться с ним не пришёл, из двери только посмотрел, и всё.
— А за что его замочили то? — небрежным тоном спросил Колодников.
— Да, за бабки, за что ещё. Он общак взял…
Тут Роза пнула сына носком сапога по щиколотке, и Юрий осекся. Колодников же был готов слушать, хоть до Нового года. Дело об убийстве Сухинина- старшего до сих пор висело на отделе чистейшей воды глухарём. Отец Ляги был точно таким же отморозком, как и его сын, но кто замочил этого заслуженного уголовника Кривова, было для ментов полной загадкой.
— Ага, значит, спустил Сухой общак на водку и анашу, а его пустили на перо?
Но Ким молчал, и Колодников оставил эти попытки добычи попутной информации. Он теперь знал главное — в каком направлении искать по этому глухарю дальше. Через час он велел увести Кима, и привести Лягу. Это парень был гораздо проще своего друга, да и лет ему было уже восемнадцать, так что «подпорки» в виде старших родственников ему были не нужны. Максим Сухинин скрывать ничего не мог, извилин в мозгу не хватало, поэтому Колодников начал говорить с ним прямо.
— Так, Максим Макисмыч, дело у меня к тебе серьезное, и вполне ответственное. Юрка сказал, что ты видел, как машина сбила ту девку на Севастопольской. Это так?
— Юрка так сказал? — не поверил сначала Ляга.
— Ну не я же это всё придумал!? Я про это ничего не знал. Конечно он. Так что ты там видел?
Долго думать в одиночку Ляга не привык, и от этого даже вспотел.
— Ну, раз Юрка сказал… Баба там одна топала. У ней ещё две сумы были, я подумал — бомбануть бы её сейчас. А тут эта машина — как за ней ломанётся…
— Постой, — прервал его Колодников. — Ты где был в это время?
— У тётки одной в огороде.
— И как ты попал туда?
