он не вернется. Мальчик шел вдоль пересохшего русла, сверяя направление по солнцу и надеясь, что с наступлением темноты луны помогут ему не слишком сбиться с пути.
Дорога спускалась в ложбину, где давно исчезнувшая река когда-то пыталась высечь в камне неглубокую долину; скалистые берега скрыли из вида то, что происходило у пещеры. Прохладная тень приняла мальчика в свои объятия. И тут, обогнув излучину реки, Натан обнаружил, что путь ему преградил белый крылоящер; зверь стоял посреди русла, сложив крылья и склонив голову, искоса глядя на человека красным глазом. Пробравшийся в ущелье луч солнца заиграл на неразличимой для глаза чешуе. Натан остановился.
— Спасибо за помощь, — сказал он. Анни всегда подчеркивала чрезвычайную важность учтивого обращения. Натан надеялся, что если не сами слова, то их смысл будет понятен животному.
Крылоящер не сдвинулся с места.
Натан хотел было обойти его или вернуться немного назад и выбраться из ложбины, но в конце концов подумал, что так поступать невежливо. Кроме того, ящер умен: если он намерен найти мальчика, от него не скрыться. Натан подошел ближе. Рептилия была гораздо меньше прирученных собратьев и все же во много раз крупнее мальчика. И еще дикий ящер казался наблюдательнее, стремительнее и осторожнее своих ручных сородичей. В облике его было что-то от дракона. Голова животного повернулась, и он принялся изучать Натана уже другим глазом, этой манерой напомнив мальчику Лесовичка. Тогда человек подошел прямо к зверю и положил руку ему на шею. Плечи опустились, склоняя крылья.
— Ладно, — согласился Натан скорее сам с собой, чем с рептилией. — Полетели.
Мальчик перекинул ногу через спину зверя и уселся верхом впереди плечевых суставов — туда, где у ручных крылоящеров крепилось седло. Держаться было не за что: ни луки, ни поводьев; Натан с ужасом подумал, что придется надеяться на собственное чувство равновесия и ухватиться за шею зверя. И тут земля содрогнулась, а кашляющий рык гроккула стал приближаться, все нарастая…
Натан что было сил ухватился за крылоящера; тот захлопал крыльями, подняв ветер, встал на дыбы — и почти вертикально взлетел над ложбиной. Широкая голова гроккула вздымалась прямо впереди, устремляясь на них, словно воздушный корабль, разверзнувший громадную утробу с множеством разнокалиберных зубов. Чудовище высунуло язык — мускулистую ленту в фут толщиною; испещренная рытвинами поверхность блестела липкой, как клей, слюной. От смрада, исходящего изо рта с застрявшими в нем частичками прошлых обедов, Натана затошнило. Крылоящер резко повернул; мальчик почувствовал, что соскальзывает, и мертвой хваткой вцепился в бока животного; синий язык со свистом промчался мимо, чуть-чуть промахнувшись; слюна брызнула на костюм. И тут они взмыли вверх, к небесам. Далеко позади остальные крылоящеры издали победный клич, а гроккул взревел, и удары его хвоста подняли в пустыне песчаную бурю.
Натан не сразу осмелился ослабить хватку и попытаться сесть ровнее. Зверь под ним отличался от предыдущего ящера не только отсутствием седла, большей поджаростью и гибкостью; ко всему перечисленному он еще и не привык носить на себе людей, а потому закладывал резкие повороты вправо и влево, не задумываясь о безопасности ездока. Наконец Натану удалось крепко обхватить животное ногами под брюхом ниже плечевых суставов, так что он почувствовал себя достаточно уверенно и выпрямился, хотя был готов при первом серьезном толчке прижаться к шее зверя. Мальчик был слишком поглощен попытками удержаться верхом, чтобы заметить, в каком направлении они летят. Когда же он наконец взглянул на положение двух лун — Астроид еще не поднялся, — оказалось, что их путь лежит более или менее правильно. Вероятно, крылоящер знал дорогу. То и дело Натан начинал почти наслаждаться полетом, как прежде, во время патрулирования; но каждый раз рептилия под ним наклонялась то в одну, то в другую сторону, вновь заставляя отчаянно цепляться. Это напоминало поездку на «американских горках», только без крепежа безопасности и на скользком бревне вместо сиденья. К тому же Натана не покидала одна мысль: и Реймор, и Кванжи мертвы — они погибли из-за него. Он не вполне понимал, почему он остался в живых и какая искаженная судьба сделала подобный выбор.
Астроид едва показался, когда мальчик заметил, что вместо песчаных дюн внизу потянулись заброшенные поля, а за горизонтом, окрашивая небо, встало зарево городских огней. Вскоре под ними уже простирались пригороды — беспорядочно разрастающийся лабиринт, украшенный арками и вереницами блестящих пятнышек, словно кто-то играл в «точки» светящейся ручкой. Постепенно здания становились выше, мимо проносились линии окон; воздушные корабли увертывались и подныривали и слепили маяками; только крылоящер ни разу не моргнул. Впереди все выше и выше громоздились башни, сходясь к самой высокой точке в центре, где господствовал единственный шпиль, увенчанный собственными звездами. Натан знал, что именно туда лежит его путь; животное подчинилось движению его ног и повелительному тону. Они кружили у башни, пока мальчик искал подходящую платформу; наконец он выбрал небольшую площадку на крыше вспомогательной башенки: она показалась ему знакомой. «Туда», — скомандовал он, наклоняясь вперед и указывая в нужном направлении. Ящер почти спикировал — Натан чуть не перелетел через его голову — и резко затормозил на узком «пятачке». Натан кубарем скатился вниз.
Помощника в перчатках, что прежде приносил еду, видно не было, потому мальчик, уверенный, что зверь поймет его, сказал: «Жди. Я что-нибудь тебе принесу». С помощью пароля активировав встроенный в шлем переговорник, он вызвал Халме.
Натан опасался, что его сообщение перехватят; но вот появилась Халме — одна. По ее приказу возник человек с ведром еды. Он побоялся подходить к крылоящеру, который зашипел на него, разинув клюв и выгнув крылья. Натан забрал у человека ведро и сам подошел к своему товарищу, предлагая пищу, внутренне гордый тем, что зверь выделяет его среди остальных, пусть и незаслуженно. Насытившись, крылоящер улетел прочь, стрелой мелькнув между зданиями; лишь огоньки пунктиром освещали его бока, от чего животное становилось то белым, то черным, пока совсем не исчезло из виду.
— Что произошло? — спросила Халме. — Как ты приручил его?
— Я не приручал, — ответил Натан. — Он просто решил помочь. — Как дельфины в сказаниях. Или зверобоги в легендах. Если, конечно, сказания и легенды правдивы.
Халме больше ничего не спрашивала, пока они снова не очутились в ее покоях. Натан снял защитный костюм и стоял, продолжая прижимать к себе чашу, в ожидании ее вопроса о Рейморе. Но она произнесла лишь:
— Наверное, ты голоден.
Халме вышла и вскоре вернулась с подносом еды: выглядело все очень красиво, а вкус имело слабый и искусственный, как будто его впрыскивали в пищу уже после изготовления. Фрукты были неаппетитными, рыба под зеленоватым крупитчатым соусом, лишь слегка отдающим петрушкой, определенно никогда не видела моря, а темно-желтая гуща не имела ничего общего со сливочным маслом. Натан вежливо ел, поскольку от него этого ожидали, а Халме провожала каждое движение мальчика взором, полным тревоги, и время от времени прикасалась к нему, как бы убеждая себя, что он реален. Грааль стоял на столе, и хотя женщина время от времени бросала на него взгляд, все ее внимание было сосредоточено на ребенке.
— Знаете, Реймор погиб, — наконец произнес Натан; он больше не мог есть. — Его схватил гроккул.
— Не важно.
— Не важно? Он отдал жизнь, он погиб за меня. Вы говорили, что знали его с детства…
— Пожалуйста… не сердись. Я не вынесу твоего разочарования, Рей страшился смерти и одновременно желал ее. Как все мы. Это длится так долго — не жизнь и не смерть, просто ожидание конца, который никак не приходит. Как будто последняя секунда жизни растягивается до бесконечности. Когда чувствуешь нечто подобное, смерть становится желанной — если у тебя достаточно мужества. Я уверена, что Рей погиб как герой.
— Да, — подтвердил Натан. — Он вел себя очень храбро.
— Значит, его смерть была не напрасна. Ему повезло. Для меня и жизнь уже давно потеряла смысл.
И тогда Натан рассказал Халме все, даже о Кванжи Лей, хотя это немного походило на предательство. Но ведь нельзя предать человека, который умер.
— Она была безумна, — сказала Халме; Натану послышалась в ее тоне печаль. — Неосальвационисты не могли сотворить Великое Заклинание. У них нет ни знаний, ни силы. Они лишь разрушили бы модель, и миру настал бы конец; огонь поглотил бы его, не оставив ничего.
— А я думал, вы хотите, чтобы ничего не осталось, — заметил Натан.
— О да, — отозвалась Халме, — но я боюсь смерти, которой желаю. Я не так храбра, как Рей. Или ты. Ты юн годами, моложе всего живущего на нашей планете; и все же ты отважился отправиться в неизвестный мир, чтобы спасти друга, и нашел Грааль, и спасся от гроккула, и убедил дикого крылоящера служить тебе. Если бы легенды были правдивы, ты стал бы героем. — Она повторяла его собственные мысли, и что-то в этом Натана беспокоило. — В легендах говорится, что существовали ангелы, являющиеся в облике детей, существа света и любви. Ангелы и герои. Но меня учили, что все легенды — ложь. Наверно, их стоит остерегаться. Я хочу верить — и не смею. — Халме улыбнулась своей чудесной улыбкой, внезапно осветившей ее лицо. — И все же сегодня ты для меня герой. Мой собственный герой.
«Она просто женщина, — думал Натан, — но она прекрасна. В ее лице легенда впрямь становится былью».
— Сейчас я хочу отправиться домой, — сказал мальчик. — Грааль будет в безопасности в моем мире. Там он и должен оставаться — пока не придет время. Но я не могу вернуться к себе. — Он закатал рукав и показал то место, где стер с руки Знак Агареса. — Я не могу найти дорогу.
— Ты сказал… что видишь сны.
— Больше не вижу. Я здесь, в самом деле здесь. Я спал в пещере — и проснулся в ней же. Проход в моем сознании закрыт. — Теперь, когда непосредственная опасность для жизни миновала, паника медленно просачивалась в сознание, не давая работать мысли. — Я не знаю, что делать.
— Мы отыщем путь, — пообещала Халме.
В опустевшей книжной лавке в третий раз за утро звонил телефон. Никто не подошел; у Анни не было автоответчика — незачем. На другом конце провода Побджой повесил трубку и мрачно уставился в стол. Магазин уже должен был открыться. Она что, слишком занята? Или вышла? Или Натан сбежал из дома? В последнее верилось с трудом. И тем не менее инспектор ощущал смутное беспокойство. По некотором размышлении он вызвал сержанта Хейл.
— Мы снова едем в Иде. Я должен разобраться с тем делом. Во всяком случае, настолько, насколько это возможно. И будь я проклят, если позволю краже пополнить список нераскрытых преступлении.
Они направились к автопарку.
— Поедем на моей. — И Побджой решительно покатил в направлении деревни.
В Дом-на-Реке Анни впустила уборщица; она объяснила на ломаном английском, что мадам в Лондоне, а мистер Аддисон отправился в Кроуфорд за покупками. В «Сейнбериз», догадалась Анни. Она спросила, долго ли его не будет, но, похоже, эта фраза была выше лингвистических возможностей девушки, и тогда Анни с помощью простых слов и жестов попыталась объяснить, что подождет. Уборщица еще минут двадцать наводила порядок, потом постирала
