Ты вскакиваешь и начинаешь лихорадочно распаковывать удочку. Еще не хватало, чтобы, пока ты здесь эмоциям предаешься, все динозавры расплылись кто куда! Вот здорово будет какого-нибудь ихтиозавра выловить! Может быть, даже в газете напишут.
Нет, что ни говори, а удачная мысль пришла тебе в голову — провести выходной за городом. Теперь даже странно, что за столько лет вполне сознательной жизни она тебя раньше не посещала. Ведь и правда, какая красота вокруг. Такая красота в жизни у человека только в первом классе бывает…
Так… Леска свободна, червяк на крючке корчит рожи. Теперь величественный взмах рукой и… Нет, сначала освободим от крючка штанину, поправим злорадствующего червяка, взмах!.. Великолепно! Сам Хэм умер бы от зависти, увидев этот взмах. Спасибо, дружище. Ты стал хорошим учителем.
Теперь можно садиться на бережок и созерцать мирно покачивающийся на волне поплавок. Так-то… Зря что ли неделю с аквариумом тренировался. Всех золотых рыбок у соседа переловил…
А бережок-то, блин, мокрый… И штанишки теперь, соответственно тоже… Печально.
Так… Это уже становится интересным: на руке сидит кто-то и довольно больно кусается. Кажется, это не муха. Мухи, насколько ты в этом разбираешься, такими не бывают. М-да…
Актуализируем проблему. Конечностей шесть… два прозрачных крылышка… брюшко вытянуто относительно плоскости… и просто набухло от крови. Твоей, надо понимать… А клюв-то какой! Как нос у комара.
Блин, да ведь это, наверное, и есть комар! Великое дело — знание идиом! Раз так, получай, гад, по заслугам! Хлоп! Прямо в глаз ему, подлецу. Будет теперь знать, как ни в чем не повинных людей кусать.
— Ловись, рыбка. Ловись, рыбка большая и маленькая, — потихоньку напеваешь. — Ловитесь, ихтиозавры, плезиозавры, тираннозавры и стегозавры, игуанодоны и птеродактили… Собственно, птеродактили, кажется, летали… Все равно. Представим, что он прилетел на водопой и нечаянно проглотил наживку. Так что ловитесь, все ловитесь…
Однако поудить, как грезилось, тебе не удалось. Изголодавшиеся комары накинулись на твое тело, которое, видимо, чрезвычайно аппетитно выглядело с их точки зрения. А чувствовать себя сродни кулинарному произведению, пусть даже гениального, повара было обидно. В конце концов, ты человек, а это, между прочим, звучит гордо.
Поэтому ты отбивался от них обеими руками и отчасти даже ногами, гнал их в хвост и в гриву, но комары, хотя и несли огромные потери, не отступали и даже усиливали натиск. В другое время ты, возможно, восхитился бы организованностью и продуманностью их военных действий, но теперь, взбешенный, ты сокрушал им челюсти и с ловкостью профессионального боксера сворачивал носы. Во что бы то ни стало, ты хотел дать отпор коварному агрессору, посягнувшему на твое независимое тело. Однако, чем больше ты воевал, тем больше любителей полакомиться твоей личной кровью начинало кружить над твоей головой.
В конце концов, ты, бросив удочку, бежал.
Огонь — вот спасение от любых хищников, даже таких ужасных, как комары. Зажмурь глаза и представь, как тепло обволакивает тело, поднимаясь от кончиков пальцев до самого мозга… или что там у тебя вместо него… Ладно, это неважно.
Огонь и дым — вот что тебе нужно!
Ты идешь к растущему неподалеку кустарнику.
— А какого ляда, — думаешь ты, — мне нужен ихтиозавр, из которого даже ухи не сваришь? Ради фотографии в газете? Смешно… Вообще, мне и уха не нужна. Зачем мне уха, если в рюкзаке лежат полпалки сухой колбасы, три помидора с рынка и все такое… А на самом дне штука такая лежит… Булькает…
Тут ты обрываешь себя, потому что некрасиво получается: вокруг такая природа, куда там Шишкину, а ты про ужин думаешь. Разве нет у тебя фантазии, чтобы парить над всем низменным, наслаждаться жизнью, хотя бы на время забыв о копченой колбасе?
Ты подошел к кустарнику и, на всякий случай оглядевшись, начал ломать нижние, сухие, ветви. Скоро целую кучку наломал. Удовлетворенно осмотрел плоды своих усилий и решил, что хватит. Может быть даже на завтра останется. Сгреб хворост в охапку, определил курс на рюкзак, даже носом пошевелил возбужденно. Да так и замер, полусогнутый, со сморщенным носом и дровами в вытянутых руках.
Собственно, ничего сверхъестественного не было. Просто с неба, словно маленький уставший светлячок, падала звезда. Не так падала, как обычно падают метеориты, расчерчивая черноту неба, а зигзагами, словно изо всех сил стараясь задержать свое падение.
Казалось даже, что это ей удается. Звезда на мгновение неподвижно зависала в воздухе, чтобы тут же продолжить свое стремительное скольжение вниз.
Через мгновение она пронеслась над тобой.
Оно…
Маленькое пушистое существо, фосфоресцирующее, с длинными прозрачными крыльями. Оно пролетело еще немного, в последний раз взмахнуло крыльями и вдруг, сложив их, рухнуло.
Ты помнишь, как следует себя вести, если тебе на голову падает неизвестное науке животное, мало напоминающее птеродактиля? Нет, с такими инструкциями тебе работать не приходилось. Тогда, может быть, не стоило сломя голову бежать к нему, спотыкаясь и три раза пребольно упав?
Хотя, если честно, близко ты к существу не подходил. Кто его знает, что ему в голову взбредет: цапнет за палец, потом врачи по больницам затаскают. Приятного мало… Но стоять просто так было неинтересно. Да и неловко как-то, подумает еще что-нибудь…
Поэтому ты и заговорил елейно, так что самому противно стало.
— У-тю-тю, какой хорошенький, — сладко залепетал ты, — какие у нас крылышки, какая шерстка! У-тю-тю! Ты не кусаешься?..
Зверек смотрит на тебя и фыркает. Обидно, что не говори. И ты делаешь разворот на 180 градусов.
— Чего фыркаешь? Погляди, какой важный! Разлетался тут, призрак лупоглазый! У меня, может, сердце больное, мне, может, волноваться нельзя, а ты светишься на ночь глядя, Баскервиля!..
А зверек или существо, как тебе, в общем, нравится, продолжает смотреть на тебя, и ты вдруг успокаиваешься, садишься на землю и, закрыв глаза, впускаешь в себя другого.
II
Над скалами поднимается Луна. Ее холодные лучи разбиваются о камни и скатываются в долину, покрытую цветами. Тишина.
И вдруг — вспышка… Жарким огнем плеснули звезды и погасли, и небо вновь стало беззвездным. К цветам, торопливо раскрывающими свои чашечки, искрясь, слетает звездная пыльца.
Это весна. Время, когда рождаются сказки.
Еще только появилось в уютной цветочной колыбельке маленькое некрасивое существо, а сказка уже живет в его сердечке.
Сказка вырастает вместе с ним, вместе с ним учится летать. Она понимает, что значат в ее жизни крылья. Она знает, что никому на свете не нужна сказка, не умеющая летать, сказка, которая не может оторваться от Земли и унести туда, где на берегу Океана живут фантазии.
Сказка и зверек — это два разных существа, живущих в одном теле. Они берегут друг друга и жизнь одного неразрывно связана с другим.
Но вот наступает осень. Цветы увядали и в долину опускались первые снежинки. Тогда существа собирались в небольшие стаи и слетали с гор в поисках людей. Они знали, что если сами в силах спать всю зиму под снегом, то люди не могут забраться под теплый наст, где нет ни мороза, ни зимней тоски.
У подножия гор существа расставались, и каждое летело на поиски своего человека. Рано или поздно оно находило его и дарило самое дорогое, что у него было — сказку. Пусть люди, которые никогда не узнают, как тепло под снегом, греются рядом с ней, пусть их сердца никогда не превращаются в ледышки, пусть добро, которое несет в себе каждая сказка, вечно живет в них…
Сказки жили долго. Иногда вечно. Жили до тех пор, пока люди не забывали их. Сказка терялась в памяти, никто не вспоминал о ней, и тогда она умирала.
И вместе с ней умирал лупоглазый, тщедушный зверек с большими прозрачными крыльями. Он летел к земле, не в силах остановить падения, и наивно удивлялся тому, как могли эти умные и красивые люди забыть незамысловатую сказку, в которой было так много добра…
III
— Когда умирает сказка, с неба падает звезда… Ты падал словно звезда.
— Это было красиво?
— Да…
— Хочешь, я попробую еще раз взлететь и снова упаду?
— Зачем?!
— Но ведь тебе понравилось…
— Но я же знал, что это падаешь ты… Я не знал, что это… умирает сказка.
— Теперь ты знаешь…
— Прости…
— Я вовсе не обиделся.
— Всех нас прости, людей…
— За что?
— За то, что мы… забыли тебя.
