— Простите, ваше величество. Это была метафора. Я просто хотел сказать, что наш главный враг того... гигнулся...
— Гигнулся, говорис? Да!? Это здорово. Тертовски здорово. Ты полусись орден... Только про метафоры больсе не надо.
— Сердечно благодарю, ваше величество, — министр низко поклонился.
— Два ордена — Серебряной Подвязки и Зеленого Попугая.
— Тронут навеки — Министр поклонился еще ниже. — Зеленого Попугая у меня еще нет. Это такая честь!
— Ты заслузил.
— Мои чувства превыше всякой благодарности, ваше величество.
— Только знаес сто?
— Слушаю внимательно, ваше величество.
— Нам надо убедиться, сто он гигнулся. Распорядись доставить сюда его тело. Пусть придворные враси посмотрят.
— Ваше величество, боюсь, это будет трудно сделать.
— Посему?
— Тела нет.
— То есть как это нет?
— А вот так. Нет, и все.
— Сто, и зубов не осталось? Его противных зелезных зубов.
— И зубов, ваше величество.
— Зубного врася его допросили?
— Разумеется, ваше величество.
— И сто?
— Бесполезно, ваше величество.
— Неузели?
— Зубов нет. Волос нет. Рук и ног нет. Ничего нет.
— Ты меня огорсил. А я собрался дать тебе орден Попугая. Осень славный орден. Многие министры спят и видят заполусить этот орден, а я им — фиг! — Король соорудил внушительную дулю и сунул под нос министру.
— Кстати о попугае, ваше величество. Дело в том, что прошел еще один странный слух. Будто бы Правитель не гигнулся, простите, а хуже, гораздо хуже — превратился в какую-то облезлую птицу, которая выпорхнула в ближайшую форточку и улетела в неизвестном направлении.
— Птиссу? Облезлую? — Король радостно выпучил глаза и снова застучал ладошами. — Тозе хоросая новость.
— Замечательная, ваше величество. Как раз говорят, что в попугая и превратился. В жалкого облезлого попугая.
— В фортоску? В неизвестном направлении? — Король внезапно озаботился. — Надо сделать это направление известным. Надо поймать эту птиссу и засадить в клетку. Мы бы ее кормили псеном.
— Пшеном? Не жирно ли будет?
— Ха! Отравленным псеном. И, конессно, понемнозку. Стоб не сразу сдохла.
— Вот это умно, ваше величество. — Министр возвел руки к лепному потолку, пожелтевшему от подтеков и мелких трещин. — Чтоб не сразу! Настоящая государственная мудрость!
— Разумеется, мудрость. А как зе инассе!
— Но... — Министр замялся.
— Сто такое?
— Да эти гонцы... мерзавцы...
— Посему?
— Депеши одного противоречат сообщениям другого. И так почти всегда. Ну, как работать в таких условиях? Ваше величество! Ну, как работать?
— А сто конкретно?
— Да не в попугая он превратился, — в сердцах сказал министр.
— А в кого зе?
— Если верить вот этой последней депеше, — министр достал из-за отворота пышного, украшенного аксельбантами мундира большой мятый пакет, — не то в жабу, не то в змею.
— В забу? — удивился Виван.
— Минутку, ваше величество, я сейчас уточню.
Министр воодрузил на переносицу огромные очки, достал из пакета письмо и долго его разворачивал, сопя и пришептывая.
— Так, «...сообчаю вашему При-вас-хадительству...»
— При вас? — удивился король.
— Тут так написано. Извините, ваше величество!
— Ну-ну, читай дальше.
— «... из ставки гасподина Правителя... личный калдун удавлен в башне...»
— Сто? — закричал Виван. — В басне? Удавлен? И ты молсял?
— Какое это теперь имеет значение?
— Ты сто, не понимаес? Ессе какое!
— Так, погодите... вот, нашел это место: «...в тронный зал ввили троих пленных... оне затеяли драку... стикляной шар разбился...»
— Погоди, нисего не понимаю. Как это пленные затеяли драку? Кто им позволил? И при сем здесь cap?
— Сам ничего не понимаю, ваше величество. Но так написано...
— А дальсе сто?
— «...Правитель мужиствено бросился спасати шар, напоролся на его осколки... и привратился...»
— Музественно! Так я и поверил! — Король Виван зашелся дребезжащим смехом.
— Напоролся на осколки, — повторил министр.
— И в кого зе он все-таки превратился? — спросил король, отсмеявшись.
— Тут написано... — министр сдвинул очки на лоб, а потом снова скинул их на переносицу, — тут написано «...в жабу-змею — означеную саламандру».
— Вот те на! — удивился король. — В кого?
— Выходит, в саламандру, ваше величество.
— Найди мне ее. Доставь!
— Зачем, ваше величество?
— Я бы по утрам, после завтрака с ссампанским, издевался бы над нею и строил бы ей розы. Каково!
— Бесподобно, ваше величество. Только стоит ли она цветов?
— Каких светов? При сем здесь светы?
— Вы сказали — розы.
— Да не розы, а розы! Понял, дурак?
— Ах рожи!
— Ну конесно! Разные смесные и противные розы. А она сидела бы такая песяльная, такая понурая, такая залкая. И поедала бы отравленных сервяков, дура такая.
— Вы очень мудры, ваше величество. Как всегда.
— Вот поймай мне эту забу, и орден твой.
— Буду стараться, ваше величество.
— Да, — вспомнил король. — А сто эти парни? Эти пресловутые наси герои.
— Какие парни? — осторожно поинтересовался министр.
— Да ладно вам, будто не знаете! Те самые три храбретса из какой-то там деревни... Как ее? Ну, которая за лесами, за долами... Наели они Сферу?
