Комната, в которой молодая графиня Бродос принимала гостя, называлась Голубой гостиной. Графиня, утопая в подушках, сидела на небольшом диване, обивка которого была расписана голубыми маками, и перебирала струны дутара. Гость, щеголеватый полковник Дыман, пристроился рядом на таком же голубом пуфике.
— Спойте еще, — просил полковник.
— Ах, что же вам спеть, полковник?
— Что угодно. — Дыман нежно поцеловал пальчики юной дамы.
— Ну хорошо. — Графиня посмотрела на гостя лучистым взглядом. — Послушайте вот это:
— Снял конем? — Полковник поднял брови. — Очаровательно! Что это, милая графиня?
— Старинная песенка, мне напевала ее нянька.
— Очаровательно! Продолжайте, пожалуйста.
— Мечом? Очаровательно! Умоляю, продолжайте.
— Боже мой! — прошептал Дыман. — Виван верхом, Виван в доспехах... И пешки... сняли...
Графиня Бродос звонко повторила последнюю строчку и отложила изящный струнный инструмент, внутри которого еще что-то звучало и пело.
Полковник Дыман поцеловал ей руку в изгибе локтя и сказал манерным голосом:
— Страшные вещи вы поете, милая графиня. Тру-ля-ля-ля! Вот именно! Ля-ля! Вы не подозреваете, насколько ваша песня близка к жизни. Ля-ля — и нет короля!
— Неужели? — Огромные прекрасные глаза графини стали еще больше.
— Увы. — Полковник изящным щелчком сбил пылинку с лакированной поверхности сапога.
— Но почему? Ведь мы побеждаем! Граф пишет мне с фронта, что наши солдаты храбры... что они верят в батюшку-короля...
— В этого старого слезливого дурака? Граф обманывает вас!
— Ну, в данном случае, — графиня тонко улыбнулась, — это я обманываю его. Разве не так, полковник? — Она нежно потрепала гостя по щеке.
— Графиня! — Полковник поморщился. — Чистая любовь не называется обманом. А что касается этого идиота на троне, то он доведет страну до ручки!
— Осторожней, полковник!
— Уже довел. Вы когда-нибудь видели его верхом? В доспехах? Воображаю эту тушу в седле! Лошадь жалко.
— Не говорите так, полковник. — Графиня тревожно оглянулась. Шелковые портьеры будуара дрогнули от легкого ветерка.
— Если вы выглянете на улицу, графиня, то увидите длинные очереди.
— Очереди?
— Да, за хлебом. В столице голод.
— Голод! Вы меня пугаете. Налейте лучше шампанского, полковник.
Ровно через сутки после этого разговора народ, окруживший Пентакль, сверг короля и разогнал королевский совет. Началось все с необдуманного приказа одного из офицеров, охранявших королевскую резиденцию. Мирная толпа с плакатами «Хлеба!» с утра двинулась к центру города. Возможно, все обошлось бы. Но у одного молоденького лейтенанта, выходца из аристократической семьи, окончившего привилегированную офицерскую школу и ничего не понимавшего в жизни, дрогнули нервы, и он отдал приказ стрелять «в этот сброд». Раздались выстрелы. Несколько человек упали. В ответ разъяренная толпа смела три жидкие цепи военных и ворвалась в Пентакль.
На ступенях Большого дворца их встретили бледные от страха министр двора Фиделиус и генерал Шеин.
— Слушай, народ! — кричал министр, пытаясь перекрыть гул толпы. — Важное известие! Сообщаю вам, что негодяй и предатель граф Жове-Бери, проливавший безвинную кровь подданных нашего славного государства ручьями и реками, только что расстрелян как шпион Правителя и народный враг.
