пиратов всего за пятьдесят золотых. А Резотто, возлагавший большие надежды на свои пушки, согласился. Правда, чтобы набрать эту сумму, сержант был вынужден опустошить не только свой кошелек, но и карманы своих юных подопечных.
Зато каравелла «Жемчужина Севера» была хороша. Трехмачтовое однопалубное судно с высокими бортами и красивыми возвышениями на носу и на корме, в которых располагались кают-компания, помещения для капитана и его помощников, а также каюты для наиболее почетных пассажиров.
— Паруса на гитовы! — крикнул капитан.
С замиранием сердца смотрели ребята на то, как ловко матросы разворачивали и сворачивали паруса. Это была учебная тренировка. Полностью паруса развернут только завтра, Капитан со своего мостика продолжал покрикивать. К его властному голосу добавлялись крики чаек, низко проносящихся над водой.
— Как называется вот этот парус? — неожиданно спросил Арик, толкнув плечом Валика и указывая рукой на треугольное полотнище, которое смуглый матрос разворачивал над самым носом судна.
— Откуда мне знать? — Валик возмущенно запыхтел.
— Запомни — бом-кливер. Очень важная тряпка, без нее нам никуда не доплыть. — И Арик ладонью попытался изобразить маневры корабля — влево, вправо и снова влево.
— Тряпка! Ты скажешь! — Валик продолжал пыхтеть. — А откуда ты знаешь, что это бом... Как ты сказал? Соврал, наверное? — Он с надеждой оглянулся на Галика.
— Да нет, — сказал Галик, — это действительно бом-кливер, косой парус над бушпритом.
— А откуда вы знаете? — Валик буквально задохнулся от возмущения. — Вы что, плавали по морям, ходили под парусами?
— Может, и не ходили, — рассудительно произнес Галик, — зато уделяли некоторое время такому глупому и пустому занятию, как чтение книг. А из книг мно-о-гое можно узнать, в том числе и про морские путешествия, про разные корабли, про их оснастку и паруса. Например, вот этот здоровенный парус по центру называется грот-марсель, вот тот — на передней мачте, на самом верху, видишь? Это вообще фор- бом-брамсель.
— Да ну вас! — Валик безнадежно махнул рукой, но пыхтеть перестал.
— Неужели мы поплывем по морю? — прошептал Галик. — Не верится даже!
— Ну почему? — неожиданно возразил Валик. — Вот море. Вот корабль. Вот парус бом... который цепляется над бу... буш... Как ты там ее назвал? Эту палку, что торчит на носу?
— Бушприт.
— Ага, бушприт. Правильно! А вот сержант, который отдал капитану деньги за наше плаванье. — Валик оглянулся в поисках сержанта, но, к своему удивлению, не нашел его. — Все денежки, что у нас были, до последнего золотого. Разве не так?
— Да нет, это так, — задумчиво сказал Галик. — Но все же! И заманчиво, и страшновато чуть.
— И вовсе не страшно, — сказал Валик.
— Ты у нас известный храбрец, — усмехнулся Галик.
— Да, я такой, — гордо сказал Валик и выпятил грудь. — Хоть и не все еще знаю про паруса.
Галик слегка улыбнулся и оглянулся на Арика. Тот, покачивая клеткой с попугаем, сосредоточенно смотрел куда-то вдаль и молчал. Попугай в занавешенной клетке тоже хранил молчание. Галик и Валик невольно устремили взгляды на темнеющий горизонт. Над морем собирались сизые тучи. Снизу они были подкрашены красным и бордовым отсветом. Чайки на их фоне казались белыми точками. Все это выглядело красиво, но и немного тревожно.
— Так, бездельники! А ну-ка по трапу на борт! — раздался знакомый голос.
Все трое подняли головы.
Сержант, свесившись с борта, смотрел вниз укоризненно.
— Кок уже приготовил обед. А вас где-то черти носят.
— Когда это он успел туда попасть? — удивился Валик. — Только что рядом с нами был.
— Действительно! — пробормотал Галик.
— Да вы уже полчаса стоите как вкопанные, — усмехнулся Арик. — Моря, что ли, не видели?
— Ну да, — простодушно сказал Галик. — Это же ты у нас морской волк! Видишь море уже целых два дня.
— Прекратить разговорчики! — весело крикнул сверху сержант.
— Вот это правильно, — буркнул Арик и, прижав клетку к груди, полез по раскачивающейся веревочной лестнице на борт каравеллы. Не желая отставать, Валик кинулся следом, и веревочная лестница затрещала под его тяжестью.
— Ну конечно, — меланхолично заметил Галик, — наш мощный друг почуял запах флотского обеда.
Валик упорно лез вверх, не обращая внимания ни на какие шутки. Ничто в этой жизни не могло его отвлечь от хорошего застолья.
Впервые оказавшись на корабле, ребята с величайшим удивлением оглядывались вокруг. Все приводило их в восторг — и надраенная палуба, и сверкающая медь перил, и поразительное количество канатов, уходящих к мачтам, и крутые лесенки вниз, в чрево корабля, и — о восторг! — грозные пушки, молчаливо смотрящие в открытые люки. Смуглый матрос, тот самый, что крепил бом-кливер, молча пригласил их за собой вниз, провел по узким коридорам и показал предназначенную для них каюту.
— А где же кровати? — удивленно воскликнул Валик.
— Какие еще кровати! — укоризненно вскричал Галик. — На корабле не бывает кроватей. Надо говорить — койки!
— Хорошо, — спокойно сказал Арик, — пусть койки. Но где они?
Но Галик и сам был смущен. В каюте, к его удивлению, не было никаких коек. К стенке пониже круглого иллюминатора был привинчен столик, а возле него стояла одинокая табуретка. Зато с потолка свободно свисали три гамака. Не расправленные, сбившиеся в узел, они выглядели довольно жалко.
— На этой штуковине я должен спать? — с испугом спросил Валик.
— Зато тебя не будет укачивать, — нашелся Галик.
— Как это так? — Валик недоуменно сверкнул глазами.
— А вот так. Знаешь, что такое морская качка? Это мы сейчас на якоре в порту. А в море волны, мой друг. Они не шутят. Корабль туда-сюда, туда-сюда. — Галик изгибался всем туловищем и так страшно вращал глазами, что ему позавидовал бы сержант. — На кровати тебя бы так и валандало — туда-сюда. Только бы и бегал — то на палубу, то в гальюн. А гамак, он же висит, ему качка нипочем. Он наоборот — оттуда-сюда, оттуда-сюда. — Галик покачивал руками медленно, плавно и вдобавок сонно прикрыл глаза, — короче, он всю качку гасит, висит почти неподвижно, а ты себе храпишь вовсю.
— Ну уж? — не поверил Валик.
— Точно, — подтвердил Арик.
Смуглый матрос молча улыбался.
— Значит, говоришь, качку гасит? — Валик все еще сомневался.
— А мы эту штуку так и называем — койкой. — Матрос решил вмешаться в разговор друзей и качнул рукой ближайший гамак. — Ну и что, что подвесная? Самое оно. Кладешь вот сюда вчетверо сложенный кусок парусины и спишь, как у Боженьки за пазухой. Красота.
— Красота! — с удовольствием повторил Галик.
— А где будет спать сержант? — встревожился Валик.
— У него своя каюта, — сказал матрос, — в другой части корабля, рядом с капитанской.
— А, ну понятно. — Галик оглядел бедные стены довольно тесной каютки.
— Так, братцы, — озабоченно произнес Арик и приподнял клетку. — Куда нашу славную птицу пристроим?
— Да ставь на стол, — махнул рукой Валик.
— Лучше на крюк, — сказал Галик, — вон видишь крючок? Попугаю, может быть, тоже не хочется валандаться туда-сюда.
— И то верно, — сказал Арик и, привстав на цыпочки, подвесил клетку на торчащий в потолке крюк.
