ему подножку, кто-то толкнул в спину. Галик упал, и на него посыпались тумаки. Галик крутился волчком, пытаясь встать, но всякий раз его ловким ударом сбивали с ног. Внезапно словно по команде нападавшие кинулись в разные стороны. Галик приподнял голову и увидел широкую спину одного из убегавших солдат. Спина показалась ему знакомой, но уверен он не был. Пошатываясь, он встал на ноги и увидел Валика. Тот стоял в десяти шагах, прижав к груди свою миску. Даже в вечернем лесу было видно, что Валик сильно побледнел.
— Видел? — сплевывая кровь и ощупывая ссадины и шишки, спросил Галик.
Валик молча кивнул.
— Что же на помощь не пришел?
— Я... это... значит... Не сразу понял... Нет, правда... Смотрю, кто-то дерется. А кто? А это ты...
— Не я дерусь, — язвительно поправил Галик, — а меня бьют. Учуял разницу?
— Ну попадись они мне теперь! — раздувая щеки, грозно произнес Валик.
— Да уж, от тебя дождешься, — холодно сказал Галик.
В ответ Валик только шмыгнул носом.
— Это пока свои бьют, — заметил Галик. — Представляешь, что будет, когда нас враг настигнет?
— Вот я и говорю, сматываться отсюда надобно. Ждать тут нечего.
Из темноты вышел Арик.
— Вот вы где! Я вас по всему лагерю ищу. Чего вы тут делали?
— Тумаки собирали. — Галик сплюнул розоватой слюной.
— Тумаки? — не поверил Арик.
— Кто-то нашему другу темную устроил, — пояснил Валик.
— Кто?
— Кабы мы знали. Они уже убежали.
— А ты где был?
— А что я? — обиделся Валик и с досадой стукнул кулак об кулак.
На следующий день они маршем проходили через незнакомую деревню. На наших ребят большое впечатление произвели местные девушки. Они так откровенно засматривались на молодцев-солдат, что те невольно чувствовали себя героями. Звучала военная музыка, сапоги лихо взбивали дорожную пыль. Наиболее смелые девушки стояли у плетней, одни улыбались, другие смотрели строго, но с каким-то тайным обещанием, скромные и пугливые метали взоры из-за занавесок маленьких расписных окон. Трое друзей как по команде набрали воздуха, выкатили грудь и начали печатать шаг. При этом каждый левой рукой как бы невзначай, но уверенно и элегантно, придерживал висящую на поясе шпагу. Розовая пыль поднималась до небес, и упоительно пахли цветы.
На очередную ночевку рота остановилась в сухом и звонком сосновом лесу. Три новобранца, стараясь быть вместе, но не желая тесниться в палатке и слушать богатырский храп бывалых солдат, быстро и ловко соорудили небольшой шалаш. Пока Валик затевал небольшой костерок, Арик, собирая хворост, набрал заодно пятнадцать молоденьких шишек и предложил Галику сразиться в их любимую игру. Галик, который стащил с ног огромные сапоги и озабоченно рассматривал натертые пятки (про распухшую губу и запекшееся ухо он уже забыл), тут же принял вызов. Огонек уже теплился, вода в котелке приготовлена, и Валик, никогда не принимавший участия в игре (потому что не любил проигрывать, а выиграть шансов не имел), охотно уселся в качестве зрителя. Привычным движением Арик быстро выложил три ряда шишек — три, пять и семь штук.
— Твой ход, — любезно сообщил он Галику.
Тот картинно задумался над дебютом, хотя первый ход, единственный выигрышный, ему был хорошо известен — надо было снять одну шишку, причем это можно было сделать в любом ряду. Снятая одна шишка форсированно вела к победе. Снятые две или больше — к неизбежному поражению.
— Ну что ж, — пробормотал Галик и поднял руку, решая, какой из рядов укоротить.
В этот момент чья-то внушительная тень нависла над ним. Галик медленно оглянулся.
— Чем это тут занимаются мои молодые солдаты? — Хриплый бас сержанта Подороги звучал не слишком приветливо.
Трое новобранцев немедленно вскочили и встали навытяжку.
— Дисциплинка! Это по-нашему, — одобрительно буркнул сержант. — Так чем занимаетесь?
— Отдыхаем, господин сержант, — молодцевато ответил Арик, — делаем это по распорядку, строго следуя команде о ночном привале.
— Вот костер развели, — негромко добавил Галик, бросив взгляд на котелок с водой, который уже висел над огнем. — Чай будем пить. Присаживайтесь с нами, господин сержант.
— Ого! Яйца курицу приглашают. Находчивые солдатики, ничего не скажешь. — Сержант присел на ближайший пенек. — А шишки зачем? В самовар, что ли? Что-то самовара я у вас не вижу.
— Это... — Арик слегка помедлил, а потом выпалил: — Это военная игра, господин сержант. Тренирует сообразительность.
С лица Валика исчезло сонное выражение, он с удивлением уставился на друга, который, с его точки зрения, безбожно врал. Впрочем, врал находчиво.
— Игра, говоришь? — Сержант был удивлен не меньше. — Военная? Никогда о такой не слыхал. Шишки, это что — воины? А где тогда командир? И какова диспозиция?
— Да, это солдаты, — продолжал вдохновенно врать Арик. — Диспозиция проста. Играют два человека. Вообразите, что двое командующих, например, вы и я, отводят этих воинов в тыл или же на зимние квартиры. Тот из командующих (вообразив себя командующим, Арик выпятил грудь, расправил плечи и. свысока посмотрел на приятелей), кому достанется последний солдат, проиграл.
Галик слушал своего друга с восторгом. Ну и быстрая реакция, думал он. Ну и выдумка.
— Ничего не понял, — сказал сержант и грозно оттопорщил усы.
— Видите ли, господин сержант, — пришел на помощь Галик, — это как шахматы, только с точки зрения тактики и стратегии эта игра хоть и проще, но в десять раз полезней. Необходимо лишь соблюдать правила. Ходы делают по очереди. Видите три ряда шишек? Обычно мы играем камнями, но здесь в лесу под руками оказались шишки. Не имеет значения. Итак, три, пять и семь штук. Видите?
— Ну, — засопел сержант.
— За один ход можно снять любое количество шишек, ну, в смысле — солдат, но только из одного ряда.
— Что значит любое? — Сержант засопел громче. — И весь ряд можно снять?
— И весь ряд, — подтвердил Галик.
— Ха! — обрадовался сержант. — Отправить в тыл. На переформирование. Отлично придумано. — Подняв огромную клешню, он мгновенно сгреб весь ряд из семи шишек. — Вот я отправил эту роту. Пусть отдохнут. Играй, солдат! Уверен, последний воин достанется тебе! — И он победно вытаращил глаза. Даже его прищуренный правый, и тот глядел весело.
Арик опередил Галика, присел и сделал излюбленный ход — снял в среднем ряду две шишки.
— Теперь ваш ход, господин сержант.
Сержант уставился на два ряда из трех шишек каждый. Лицо его приняло хитрое выражение. Он не сомневался, что близок к выигрышу.
— Так, — шептал он себе в усы, — если я сниму все три, то этот юный негодяй снимет в оставшемся ряду две, и я проиграл. Значит, три снимать нельзя. Отлично! — И он отодвинул две шишки, оставив комбинацию — три и одна.
Арик мгновенно снял весь ряд из трех шишек. Сержант тупо уставился на оставшуюся шишку, побагровел, но в следующий момент дрожащими корявыми пальцами мгновенно восстановил статус кво — три шишки и еще три.
— Ты не понял меня, солдат. Я хотел снять лишь одну.
И он оставил Арику комбинацию — три шишки и две. Арик пальчиком мягко отодвинул круглую зеленую шишечку, оставив комбинацию — две и две. Сержант радостно задумался, но постепенно мрачнел.
— Если я сниму эту, то он снимет так... — Горячий его шепот становился все глуше. Наконец он поднял измученные глаза и сказал: — Все, проиграл! Давай по-новой, солдат.
