Было бы намного легче, если бы она не чувствовала такого головокружения.
«Недостаток сна», — подумала она.
С полным подносом в руках она остановилась возле двух девушек, которые сидели за квадратным столом на четверых. Они выглядели милыми, но более важным было то, что они выглядели как второкурсницы. Они должны быть рады, что с ними сидит кто-то старший.
— Привет, — она услышала свой собственный голос, непринужденный, но вежливый. — Могу я присесть здесь?
Они переглянулись. Кэсси почти могла видеть этот неистовый обмен мыслями. Одна из них заговорила:
— Конечно… но мы уже уходим. Располагайся, — Она взяла свой поднос и выкинула его содержимое в мусорную корзину.
Другая девушка испугано взглянула на свой, но последовала примеру подруги.
Кэсси показалось, что она вросла корнями в пол.
«Ладно. Это плохо. Но ты выбрала тех, кто уже собирался уходить. Все хорошо. И это не повод для огорчения… Даже если их ланч был наполовину недоеден?»
С огромным усилием она заставила себя подойди к другому столу. Вокруг него сидело шесть человек, но одно место было свободным.
«Не спрашивай, — мысленно сказала она себе, — Просто присядь».
Кэсси поставила свой поднос на свободное место, сняла с плеча рюкзак и села. Ее глаза были словно приклеены к подносу, сосредоточены на кусочке пепперони на ее пицце. Она не хотела выглядеть так, будто нуждается в чьем-то разрешении.
Разговор за столом утих, и она услышала звук отодвигающихся стульев.
«О Боже, я не верю в это, я не верю, что это происходит, это неправда…»
Но это была реальность. Ее самый страшный ночной кошмар. И это намного хуже, чем мертвые куклы или резиновые змеи.
В состоянии шока, она подняла свой взгляд. Сидящие за столом забрали свои ланчи и ушли, но в отличие от двух второкурсниц они не стали выбрасывать их, они просто пересели за другие столики, где смогли найти свободные места. Подальше от нее. По крайней мере, насколько это было возможно.
— Мама…?
Она взглянула на закрытые глаза с густыми черными ресницами, на бледное лицо. Она плохо помнила, как вытерпела остаток школьного дня, а когда вернулась домой, ее бабушка сказала, что мама чувствует себя хуже. Не так плохо, чтобы сильно беспокоиться, но все же хуже. Ей нужна тишина и покой. Она приняла немного снотворного.
Кэсси смотрела на темные круги под закрытыми глазами. Ее мама выглядела больной. И более того, хрупкой. Уязвимой. Такой молодой.
— Мама… — ее голос был молящий, но глухой.
Мама пошевелилась, на мгновение приступ боли исказил ее лицо, а затем оно снова стало неподвижным.
Кэсси почувствовала, что все глубже погружается в оцепенение. Никто не может помочь ей.
Она развернулась и вышла из комнаты.
В своей комнате Кэсси положила кусочек халцедона в шкатулку c украшениями и больше не прикасалась к нему. Хватит уже с неё “удачи”.
Скрип и шум дома не давал ей заснуть и в эту ночь.
В четверг утром в своём шкафчике она обнаружила птицу. Чучело совы. Оно смотрело на нее круглыми жёлтыми сверкающими глазами. Мимо проходил охранник, и она молча указала ему на чучело дрожащей рукой. Он забрал его прочь.
А после полудня Кэсси обнаружила мертвую золотую рыбку. Она свернула листок бумаги в трубочку и с его помощью выкинула рыбку. В течение оставшегося дня она старалась не подходить к своему шкафчику. Она также решила не идти в кафетерий, а обед провела в самом дальнем углу библиотеки.
И именно там Кэсси снова увидела ту девушку.
Девушку с блестящими волосами, девушку, которую она уже отчаялась когда-либо встретить. Было почти неудивительно, что до этого момента Кэсси не встречала ее в школе. Все эти дни Кэсси ходила по школе словно тень, проходя по коридорам с опущенными глазами, и ни с кем не заговаривала. Она не знала для чего вообще ходит в школу. Может просто потому, что больше некуда ходить. И если бы она увидела эту девушку раньше, она бы, наверное, убежала. Мысль о том, что она может быть отвергнута ею, как была отвергнута остальными в школе, была невыносимой.
Но сейчас Кэсси оторвала взгляд от стола в конце библиотеки, за которым сидела, и увидела сияние, словно солнечный свет.
Эти волосы. Они были абсолютно такими же, как Кэсси запомнила их — удивительно длинными и невероятного цвета. Девушка стояла возле стола библиотекарши, улыбаясь и разговаривая с ней. Через все помещение Кэсси могла чувствовать то сияние, которое создавало присутствие девушки. Кэсси ощутила дикое желание вскочить на ноги и подбежать к ней. А потом… что? Она не знала. Но это желание было практически не подвластно ей. Она почуствовала боль в горле, ее глаза наполнились слезами. И тут она поняла, что уже стоит. Она побежит к девушке, а потом, а потом… Образы захватили ее разум: вот ее обнимала мама, когда она была маленькая, промывая ее разбитую коленку, вот она целует ее. Утешение. Спасение. Любовь.
— Диана! — Другая девушка направлялась к столу библиотекарши, — Диана, ты что, не знаешь, сколько сейчас времени? Поторопись!
Она потащила девушку с блестящими волосами за собой, улыбнувшись и помахав библиотекарше. И вот они уже были у двери. И вот они уже скрылись из виду.
Кэсси осталась стоять одна. Девушка даже не взглянула в ее сторону.
В пятницу утром Кэсси остановилась напротив своего шкафчика. Ей так не хотелось открывать его, но он притягивал ее словно магнитом. Она не могла стоять там и чувствовать это притяжение, только строя догадки и не зная наверняка.
Она медленно набирала код на шкафчике, все её органы чувств были на пределе.
Дверь шкафчика открылась.
На этот раз она даже не могла закричать. Ее глаза были открыты так же широко, как у того чучела совы. Рот приоткрылся в безмолвном удивлении. Желудок скрутило. Этот запах…
В ее шкафчике было полно рубленого бифштекса. Сырого и красного, будто с чьей-то плоти содрали кожу, потемневшего в некоторых местах от жары. Фунты и фунты этого. Это воняло как…
Как мясо. Как труп.
Кэсси захлопнула дверь шкафчика, но от этого несколько кусков бифштекса выпали, и теперь из них сочилась кровь. Спотыкаясь, она помчалась прочь. Ее зрение затуманилось.
И тут чья-то рука схватила ее. На какой-то миг ей показалось, что это предложение поддержки. Затем она почувствовала, что кто-то стаскивает рюкзак с ее плеча.
Она обернулась и увидела красивое, но сердитое лицо. Злые темные глаза. Мотоциклетную куртку. Дебора швырнула ее рюкзак в сторону и по инерции Кэсси повернулась, провожая его взглядом.
Напротив себя она увидела светлые волосы, длиной до плеч. Раскосые, слегка безумные сине-зеленые глаза. Смеющийся рот. Это был один из тех парней на роликах, один из братьев Хендерсон.
— Добро пожаловать в джунгли, — пропел он и бросил рюкзак Деборе, которая поймала его и пропела другую строчку.
Кэсси не могла перестать поворачиваться снова и снова за рюкзаком, словно кошка, охотящаяся за мышкой на веревочке.
Её глаза наполнились слезами. Смех и пение звенели у нее в ушах все громче и громче.
Вдруг загорелая рука ворвалась в её поле зрения. Рука поймала рюкзак на лету, в воздухе. Смех затих.
Она обернулась и сквозь пелену слез увидела красивое, холодное лицо темноволосого парня, который был с Фэй тем утром, два дня назад… Действительно ли это было только два дня назад? Он был в другой футболке с закатанными рукавами и в тех же поношенных черных джинсах.
— Эй, Ник, — выразил свое недовольство брат Хендерсон, — Ты портишь нашу игру.
— Убирайтесь отсюда, — сказал Ник.
— Сам убирайся, — прорычала Дебора из-за спины Кэсси, — Дуг и я, мы просто…
— Да, мы только…
— Заткнитесь, — Ник взглянул на шкафчик Кэсси, из которого продолжало стекать мясо. Потом он резко швырнул ей рюкзак.
— Уходи, — сказал он. Кэсси взгляну ему в глаза. Они были темно-коричневыми, цвета мебели из красного дерева в доме ее бабушки. И как мебель, казалось, они поглощали солнечный свет и отражали его обратно на неё. В действительности, они не были недружелюбными.
Просто безразличными. Словно ничто не могло тронуть этого парня.
— Спасибо, — сказала она, смахивая слезы.
Что-то промелькнуло в этих темных глазах цвета красного дерева.
— Не за что меня благодарить, — сказал он. Его голос звучал как холодный ветер, но Кэсси было наплевать. Прижав рюкзак к себе, она убежала.
На уроке физики она получила записку.
Девушка по имени Тина бросила ее на парту, будто случайно, пытаясь выглядеть так, словно она этого и не делала. Она прошла дальше и села в другом конце класса. Кэсси взглянула на сложенный квадратом лист бумаги так, словно он обожжет ее, если она до него дотронется. На нем было написано ее имя, подчерк казался напыщенным и в то же время аккуратным.
Медленно, она развернула бумагу.
«Кэсси, — прочитала она, — Встреть меня в старом научном здании, на втором этаже, после школы. Я думаю, мы можем помочь друг другу.
Друг».
(дальше перевод: Дашка ? Дашка)
