состояла из пятисот пятидесяти пехотинцев (среди них было восемьдесят мушкетеров) и сорока всадников.
И вот с этим-то небольшим войском, усиленным, правда, несколькими тысячами тлашкаланцев, Кортес отважился 28 декабря 1520 года снова пойти на Теночтитлан – через шесть месяцев после того, как был вынужден его покинуть.
Мы воздержимся от подробного описания второго похода Кор-
теса, поскольку местом действия были те самые области, а нас в данном случае больше интересует история географических открытий, чем история завоевания Мексики. Скажем только, что после смерти Монтесумы верховным вождем ацтеков был избран его брат Куитлауок. Предвидя новое наступление испанцев, он деятельно готовился к войне, но в ту минуту, когда его организаторские и военные способности были ацтекам нужнее всего, он умер, сраженный оспой – этим первым подарком, который испанцы преподнесли Новому свету. Вместо него правителем был избран Куаутемок, племянник Монтесумы, человек храбрый и даровитый.
Едва Кортес вступил на мексиканскую территорию, как сразу же завязалось сражение. Вскоре испанцы овладели городом Тескоко, который соединялся каналом с центральным озером, и заняли таким образом удобную стратегическую позицию на подступах к Теночтитлану.
Тем временем один из солдат Нарваэса по имени Антонио Вильяфана составил заговор на жизнь Кортеса и его главных офицеров. Но кто-то из заговорщиков в последнюю минуту испугался и выдал всех сообщников. Главный зачинщик был схвачен и казнен.
Сама судьба, казалось, благоприятствовала Кортесу. В Веракрус прибыло новое подкрепление, и большая часть городов, подвластных Куаутемоку, довольно быстро подчинилась испанцам.
Осада Теночтитлана началась в мае 1521 года и продолжалась с переменным успехом вплоть до того дня, когда были спущены на воду бригантины. Ацтеки не побоялись атаковать их на своих маленьких лодках. Четыре или пять тысяч каноэ – по два человека в каждом – запрудили озеро и двинулись на вооруженные пушками испанские суда. Но ацтеки не в силах были противостоять огнестрельному оружию и вынуждены были отступить.
Однако эти успехи, так же как и другие победы Кортеса, не имели решающего значения, и осада Теночтитлана затягивалась. Как-то раз один из офицеров, которому поручено было охранять плотину, самовольно покинул пост и отправился с солдатами к месту битвы. Ацтеки, незамедлительно воспользовавшись оплошностью противника, напали на испанцев с таким ожесточением, что многих убили на месте и захватили шестьдесят два солдата, причем Кортес, опасно раненный в бедро, едва сам не попал в плен. В ту же ночь испанские пленники были принесены в жертву богам в большом храме, иллюминованном по случаю триумфа. Завоеватели могли наблюдать с занимаемой ими позиции последние минуты своих несчастных соотечественников.
Это серьезное поражение испанцев надолго затянуло осаду. Методически разрушая Теночтитлан, Кортес брал его квартал за кварталом. Куаутемок, видя бесцельность дальнейшей борьбы в черте города, решил покинуть Теночтитлан, чтобы организовать сопротивление за его пределами. Но лодка, на которой его везли, была перехвачена испанскими солдатами, и Каутемок попал в плен. В плену он выказал гораздо больше характера и величия, чем его дядя Монтесума. Когда Куаутемока привели к Кортесу, он сказал: «Сопротивлялся я тебе по обязанности, как государь этой страны. Теперь это кончилось; я побежден, я твой пленник; прошу, возьми кинжал, вон тот, у твоего пояса, и убей меня».
С той минуты, как Куаутемок попал в плен, всякое сопротивление прекратилось, и Кортес мог занять наполовину разрушенную столицу.
Вот в каком она была виде.
«Весь квартал, в котором засел Куаутемок, – пишет Берналь Диас, – был переполнен мертвецами, которые лежали повсюду – и в домах, и в каналах, и у самого озера; порой их было так много, что они лежали друг на друге, точно поленницы дров. Много тел лежало и в других частях города, и на самом рынке нужно было пробираться сквозь и через них… Куаутемок обратился к Кортесу с просьбой разрешить оставшимся жителям и защитникам города выйти ввиду невыносимого смрада и ужасающего голода. И вот по всем дамбам в течение трех суток потянулись вереницы мужчин, женщин и детей, жалких до слез, живых скелетов, еле волочащих ноги, неслыханно грязных и оборванных, распространявших страшную вонь.
Когда исход прекратился, Кортес послал людей разведать, что творится в городе. Всюду, как сказано, лежали трупы, а среди них больные и слабые, не имевшие сил уйти вместе с другими. Земля повсеместно на улицах, площадях, дворах была взрыта и вскопана, ибо жители непрерывно искали корешки для утоления голода; по этой же причине снята была кора со всех деревьев в городе. Вода повсюду была солоноватая, горькая. Словом, нужда господствовала ужасающая, и все же никто не покусился на мясо мексиканца: врагов они ели, своих же никогда. Воистину, был ли еще другой народ в мире, который претерпел столько бед и ужасов!»
Итак, после героического сопротивления, стоившего ацтекам по одним источникам ста двадцати тысяч, а по другим – двухсот сорока тысяч человек, – после осады, продолжавшейся не менее шестидесяти пяти дней, Теночтитлан пал. И вместе со столицей пала вся империя, сраженная не столько ударами испанцев, сколько застарелой ненавистью, возмущением покоренных народов и завистью соседних провинций, которым вскоре пришлось пожалеть о том роковом для них часе, когда они согласились выступить против ацтеков в союзе с испанцами.
Вслед за опьянением успехами среди испанцев началось недовольство и брожение. Громадные богатства, на которые они рассчитывали, или не существовали вовсе, или были брошены ацтеками на дно озера.
Не зная, чем успокоить недовольных, Кортес решил подвергнуть пытке Куаутемока и его первого министра, чтобы выведать у них, где спрятаны сокровища ацтеков. Некоторые историки рассказывают, что в то время, как испанцы мешали огонь под решеткой жаровни, на которой были распростерты обе жертвы, министр повернул голову к своему повелителю, как бы спрашивая у него разрешения заговорить и признанием положить конец пытке, – но Куаутемок помог товарищу по несчастью победить минуту слабости одной фразой: «А разве я предаюсь удовольствиям или сижу в ванне?» – ответ, который позднее был поэтически перефразирован: «А разве я возлежу на розах?»
Историки испанских завоеваний подробно останавливаются на покорении Мексики, но нам достаточно будет только упомянуть об остальных экспедициях Кортеса, которому удалось проникнуть еще и в другие области Центральной Америки. Кроме того, мы не можем закончить рассказ об этом знаменитом конкистадоре, сыгравшем такую важную роль в истории Нового света, не сообщив некоторых фактов о последних годах его жизни.
После падения столицы ацтеков пала, как мы уже знаем, и вся мексиканская империя; если и встречались еще кое-где очаги сопротивления, как, например, в провинциях Оаксака и Пануко, то это были слабые, разрозненные, плохо организованные восстания. Карательные отряды испанцев сравнительно легко усмиряли сопротивлявшихся, устрашая их массовыми казнями. В то же время народы отдаленных частей империи присылали гонцов, чтобы убедиться, насколько справедливы слухи о взятии Теночтитлана, и правда ли, что этот огромный город лежит в развалинах.
«Когда же всякие сомнения на этот счет исчезли, – пишет Берналь Диас, – местные касики перепугались и слали послов за послами с изъявлением покорности и богатыми подарками. Брали они с собой и своих сыновей и показывали им поверженный Теночтитлан, как в древности смотрели разрушенную Трою».
Теперь главной задачей Кортеса было добиться признания его заслуг испанским королем. До сих пор на него смотрели в Испании, как на беглого непокорного авантюриста, и хотя перед ним трепетала вся Мексика, сам он находился под страхом ареста и казни. Чтобы заслужить себе прощение, Кортес отправлял в Испанию корабль за кораблем с мексиканскими дарами. Рассказы о подвигах Кортеса вызывали в Испании
