вколотить его в землю по самую маковку!
Но это надо сделать в октябре 14ого года, потом его переведут. Потом он отлежится с липовым ранением и получит железный крест и звание ефрейтора, за то, что якобы взял в плен 15 французов. Но как же мы хотели всем миром наградить его деревянным !
Этот шанс я смаковал с тех самых пор когда Андрюшка Харитонов принес нашу медсестричку Танюшку исколотую штыками так, что кишки её волочились по земле, сзади за Андрюхой. А он шел сам не свой еле переставляя ноги и не соображал, что она давно умерла. С тех самых пор….Когда увидел живые скелеты детей в концлагере. С тех самых
пор…Когда обмороженный, вымокший в болоте и пролежавший сутки на снегу под обстрелом сержант Епихин принес всё-таки карту с отметками танковых передвижений противника и умер тут же, до медсанбата не донесли. С тех самых пор…Когда все или почти все кого я знал и любил - умерли, погибли под пулями, сгинули в болотах, не вернулись с рейдов по фашистским тылам. А сколько калек? Сколько людей спятивших от ужасов войны и так и не пришедших в себя. Это я осознал пройдя войну сам. Прочувствовав, что значит самому, видеть, слышать, осязать запах крови и смерти…
Скрутив самокрутку из трофейного самосада, я в очередной раз закурил.
Трактир под номером 43 остался где-то в километре справа от меня. Там же остались два трупа уркаганов и насмерть перепуганный трактирщик. Купцы во время заварушки слиняли с завидной скоростью. Так, что как свидетели, против меня показания они вряд ли дадут. Поскольку уже очень далеко. Трупы хозяин обещал спрятать в лучшем виде,
и что будет нем как рыба меня уверял. Но оставаться в заведении было верхом глупости. Обыскал трупы по привычке, такая уж привычка у меня с фронта осталась, когда каждая кроха была не просто трофеем а данными, указывающими на принадлежность врага к определенной части, подразделению, происхождению. Кому он писал личные письма и что писал? Ведь часто в письмах предупреждал родных о передислокации части и о новых задачах, которые видимо будут.
Уже не будут, усмехнулся я. Были в заварушке помимо двух трупов и свои плюсы. Кисет с табаком я позаимствовал у одного из бандитов. Пятизарядный револьвер неизвестноймарки тоже не плохой довесок. Но самым главным трофеем был паспорт мещанина Карадубова Ивана Аверьяновича. Мерзко конечно, но видимо под этим паспортом мне и придется пожить тут некоторое время. Главное теперь сменить город. Тут уже некто знает меня под настоящим именем. Наследил я, осталась бумажка расписка у хозяина ломбарда Митрофана Павловича. Он же пахан и смотрящий за «порядком» на рынке. Навестить его, что ли?
В общем то, я не кровожадный. Только вот с некоторых пор уголовная стезя выбрала
меня сама. Может дело в аигути? Достав его из ножен ещё раз убедился, что вытерт он насухо и следов крови не имеет. Были такие клинки, изделия мастера Муроямы, жаждущие крови. Кузнеца отменного, но человека вздорного, гневливого и вспыльчивого как порох. Стоило выйти с его изделиями прогуляться, как они притягивали к хозяину неприятности. То есть, их неизбежно пускали в ход. Многие из клана Токугава погибли именно от этих мечей. И тогда глава клана Токугава Цунаеси известный так же как «собачий сёгун» приказал их уничтожить все. Может быть мечи все и уничтожили. А такой вот кинжал уцелел. Впрочем, всё это совпадение. Аигути служил мне верой и правдой уже лет 7-8 и таких вещей ранее я за ним не замечал. Впрочем недостатка крови тогда не было. Это последние два года на журналистском поприще он покоился в ножнах.
Что бы ни говорил мой старый учитель, как бы не учил меня, но отношение к смерти и
жизни у нас было разное. Я не принял самурайский закон стремления к смерти как таковой….Напротив, показушное самоубийство называемое сепукой, считал недостойным
проявлением слабости. Человеческий разум должен найти выход из любого положения.
Особенно когда речь идет о мести. В одном мы с ним сходились. Погибнуть в бою действительно достойная смерть. Впрочем, Синмен сенсей сильно и не возражал. Позднее, изучая традиции Японии, я догадался, что он был не осе. Слово осе (ошо) в древности трактовалось как учитель фехтования, синонимом монаха оно стало позднее. А скорее ямабуси – спящий в горах, так назывались учителя ниндзяцу. А кодекс ниндзя предписывал, что любое действие не позорно, если ведет к цели. Перефразировав получится лозунг Макиавелли. Что меня несколько смутило, но веру в благородство старого Синмена я не терял до определенного времени….
Все эти мысли сами собой пролетали в моей голове, словно напоминание о прошлой
жизни. Словно повтор урока, который нельзя забыть. А ноги сами вели меня к ломбарду.
Смеркалось. Удлинившиеся тени домов почти полностью погрузили в сумрак узкие улочки. Народ по дороге попадался редко. Зажигались огоньки свечей и керосинок.
Кое-где натужно свистели примусы. Та ещё техника, от их реактивного свиста впору
было оглохнуть.
Шел я неспешно, почти крался под тенью домов. Но вид на себя напустил занятой
до невозможности и неприступной личности, торопящейся по своим неотложным делам.
Почти так и было. Подойдя ближе к рынку я спросил у подслеповатой старушки, греющейся на завалинке, где живет уважаемый Митрофан Павлович. Время было позднее и застать его в ломбарде я не рассчитывал. Сильно окая бабуся долго интересовалась кем
я ему довожусь, и по какому вопросу он мне нужен. Мои же вопросы она упорно игнорировала. Пришлось признаться, что я его незаконнорожденный сын Митька.
Вот тут я попал впросак. Бабуся оказывается давно подозревала, что он старый греховодник и не смотря на то, что живет бобылем, детей по свету наклепал что петух цыплят. Потом её сильно заинтересовало имя моей бедной матушки. Пришлось срочно придумывать имя позаковыристей.
- Ну, Аксинья..
- Чего нукаешь? Не запряг поди. Это которая Аксинья? Не Кузьмича Силантьева дочка
будет ?
- Она бабуля, она самая,- закивал я, стараясь закруглится и вернуть разговор в нужное мне русло.
- Свят, свят, свят…,- закрестилась в испуге бабка,- Она ж молодой представилась?
- Вот как меня родила тайно и представилась. А меня на воспитание к бабке в деревню отдали.
- К какой бабке? Матушка ейная тута жила завсегда. А больше никаких бабок у них не было?
Меня уже слегка перекосило от разговора, но выпутываться надо было.
- Бабка повитуха меня к себе забрала и вырастила.
- Это которая? Не Серафима Васильевна случаем?
- Нет. Не она,- сказал я мстительно,- Она ваще не здешняя. С деревни тайно и приезжала роды принять, чтоб ни одна собака местная ничего не пронюхала.
- На до ж….,- прошамкала сокрушенно бабка. Такой расклад её расстроил.
- Дык, где вы говорите мой папаша живет?
- Это который?
Опять двадцать пять, за рыбу деньги! Бабушка явно страдала склерозом.
- Митрофан Павлович, ломбард, который держит.
- А не знаю я такого.
- Как не знаете? Вы же говорили, что он старый греховодник бобылем живет? Один на семи перинах спит?
- А ? Ентот сквалыга через дом отсюда живет. Чтоб ему пусто было! Давеча пошла Харитоновна к нему соли жменьку попросить, а он лиходей обещал собак спустить.
Ирод окаянный…Ни дна ему, ни покрышки…
Старушка завелась как швейная машинка Зингер и шила на Палыча ярлыки, что любо дорого посмотреть. Чувствую не зря я его навестить иду. Одним бандитом меньше будет.
Оставив старушку, предавшуюся изобличать Митрофана во всех смертных грехах, в одиночестве, я поспешил к заветному дому.
Воображение рисовало мне широкий бревенчатый сруб окруженный густым частоколом. На кольях несомненно красовались срубленные лиходеем головы. Ворота должны были быть массивными с накладными коваными навесами и тяжелыми амбарными замками внутри. Каково же было моё удивление увидеть легкое, почти воздушное крыльцо с гипсовыми балясинами и чистый светлый дворик. Домик был каменный, двух этажный, в слегка готическом стиле. Испорченный хоть и ажурными,
но совершенно неуместными ставнями на окнах. Или я совершенно ничего не понимаю в людях? Или это не его дом?
***
Не его, понял я, тихо спускаясь с чердака. Мягко ступая по деревянным ступенькам.
Норовя поставить ногу впритык к стене. Именно так можно пройти по любой лестнице и не заскрипеть. Внизу в комнате, на втором этаже, проходило собрание. То, что это не воровская сходка, было понятно по женским голосам приглушенно доносящимся сквозь бархатные шторы у дверей. Старушка без сомнения указала не тот дом и можно было уходить. Но происходящее меня заинтересовало, и я решил остаться, и немного послушать.
- Виссарион Григорьевич явись! Виссарион Григорьевич явись нам! Вызываем тебя!
Нестройным хором вторили женские голоса. Я сразу и не понял, чего это они морозят?
Какой такой Виссарион? Если он Иосиф Виссарионович? Но тут до меня дошло. Не даром
я как путешественник готовился к своим переходам заранее и многострадальную историю
России изучал не так давно. Присев на корточки я выглянул одним глазом из-за шторы. За круглым столом сидело шестеро женщин взявшись за руки. Стоп. Ошибочка.
Пятеро женщин. Шестой молодой человек со взором горящим. Канделябр с семью свечами стоял во главе стола. На самом столе были видимо разложены какие-то принадлежности, но с моего наблюдательного поста их видно не было. Мне никогда ранее
не приходилось бывать на сеансе медиума, а юноша без сомнения к таким относился.
Ну-ну! Посмотрим, что у вас получиться. А действие продолжалось. Загробный голос юноши главенствовал и видимо готовился чревовещать.
- Виссарион Григорьевич явись к нам!
Я уже был готов к тому, что дух начнет отвечать им при помощи тарелочки, вертящейся по буквам написанным на столе. Когда вдруг тихий но явственный голос отозвался.
Исходил он откуда-то сверху, как мне показалось.
- Я здесь. Я слушаю Вас!
Ёшкин кот! Что это за чудеса чревовещания? Голос несомненно звучал и слуховой галлюцинацией не был. Однако принадлежал он не мужчине сорока семи лет отроду а гораздо старше. Или так чахотка на нем сказалась? Это на бессмертном то духе? Но то, что исходил он не от медиума я понял. Надо поискать. Собираясь вернутся на чердак в поисках источника голоса, я скользнул мимо дверей по коридору и тут заприметил дверь ведущую в соседнюю комнату. Дверь была приоткрыта, и какой-то силуэт там виднелся.
- Зачем тревожите мой бессмертный дух!
Прошамкал дедушка в трубку уходящую куда-то в стену.
Так-так! Мне стало весело и захотелось пошутить. Снять престарелого часового было делом техники. Пристроив слугу отдыхать от трудов праведных на ковре, занял его место.
- Скажи нам дух когда народ скинет оковы царизма? Приказываю тебе!
Ух, ты какой?! Приказывает он. Ага, тут и бумажка заготовлена с ответами. Что это тут написано? Не видно. Темно. Ну, да мне его ответы до лампочки. Не для того я к рупору стал.
- 25 Октября 1917года, - мрачно ответил я, внутренне содрогаясь от смеха. Эх, жалко лица
«медиума» не видно. Не такого ответа он ожидал. То ли ещё будет.
- Что ещё спросим? - Зашебуршали кумушки за столом.
- Спросить надо что это будет за время? Конституционная монархия или демократическая республика?
- Скажи дух а что это будет за власть?
- Диктатура пролетариата.
Ответ мой вызвал переполох и недоумение.
- Как это можно? Чтобы плебс диктовал свои условия?
- Фи!
- По-моему нас дурачат, - произнес недовольный мужской голос. Голову даю на отсечение, что у медиума сейчас очень чесалось в пятой точке. Только он никак не мог оставить своих поклонниц, и прийти сюда проверить в чем дело. Поэтому он решил сменить тему.
- Давайте сударыни прекратим сеанс. Я чувствую, что это не Белинский а нечистый дух морочит нам головы.
- Постойте Вольдемар, можно я ещё задам вопрос,- кокетливо и томно прозвучало в соседей комнате. Вольдемар перед таким голосом устоять не мог.
- Ну, хорошо. Только один. А потом прервемся и попробуем вызвать другого духа.
Так. Видимо в перерыве следует ждать гостей. Отвечаю на вопрос и быстренько ретируюсь.
- Скажи дух….Мая золовка в интересном положении. Каким именем лучше назвать ребенка?
- Именем Рабиндраната Тагора! – Выпалил я, и выскользнул из комнаты давясь от смеха.
***
Глава 5. Пациент.
«Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы
равными и наделены Творцом определенными неотчуждаемыми
правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к
счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются
правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия
управляемых. В случае, если какая- либо форма правительства
становится губительной для самих этих целей, народ имеет право
изменить или упразднить ее и учредить новое правительство,
основанное на таких принципах и формах организации власти,
которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат
людям безопасность и счастье». Декларация Независимости 4 Июля 1776г.
Осенняя пора, очей очарованье. Какое это счастье. Счастье, что отсюда виден золотой клен за окном. Он почти полностью закрывает от меня небо. Но небо мне и не нужно.
Оно серое, тусклое. А черный ствол клена с морщинами коры, с роскошными ладошками золотых листьев. Когда они трепещут, я догадываюсь, что на улице ветер, и мои ноздри тщетно пытаются уловить хоть понюшку свежего воздуха, пахнущего прелой листвой. Воздух в помещении обработан дезинфицирующими препаратами, озонирован ультрафиолетом, кастрирован фильтрами. И я дышу мертвым воздухом и смотрю на кусочек живой природы за окном.
Наверное, спроси меня сейчас : Отдашь жизнь за глоток свежего воздуха? И я без раздумий бы отдал. Поскольку жизнь моя ничто. Последнее время плохо стало с памятью.
Я уже смутно помню как сюда попал. Знаю одно - моё бесконечное бегство закончилось.
Не знаю пошла ли
