свет факела вырвал из темноты огромную мумию, держащую в руках какую-то противную тварь, но Мастер Ли сказал, что статуя представляет не Смеющегося Принца, но Осириса и монстра Амемайт.[54] Он узнал и бога с головой шакала и назвал его Анубисом, а даму с перьями — Аменте, но, похоже, он искал кого-то другого. Наконец он остановился и указал на очередную статую.
— Бог Тот, — сказал он. — Утренняя Печаль, в бреду ты повторяла 'Быстрее, к статуе ибиса', и вот она перед тобой. Но мы ищем другую статую, с головой ворона.
Единственными звуками в этом огромном подземелье оставались плеск воды, стук сандалий и шипение факелов. Пустота, наполненная тенями, тянулась в бесконечность. Я почувствовал, как холод вечности опускается мне на плечи и изо всех сил вцепился в топор: статуя за статуей, скрытые от мира, чудовищные, вечно сторожащие мумию смеющегося сумасшедшего, чей гроб пуст; я бы не удивился, если бы услышал смертельный визг и увидел семь черных летучих мышей, машущих крыльями у нас над головами.
Наконец Мастер Ли с удовлетворением заворчал. Свет факела Лунного Мальчика прыгнул еще на одну статую, стоявшую на той стороне реки. Это была женщина, с головой ворона. — Не имею понятия о том, что это за богиня, но Утренняя Печаль сказала 'За ним ворон и река', а прямо перед этим 'Бежим мимо козла'. Мы можем предположить, что она глядела со стороны реки, так что давайте искать боковые проходы. Если не найдем здесь, попробуем тот берег.
Но оказалось, что мы на правильной стороне. В шестидесяти чи дальше мы нашли боковой проход с лестницей, ведущий вверх. На первой же площадке стояла статуя божества с головой козла и рогами. Мы прошли бесконечное число площадок и я готов поклясться, что мы взобрались выше потолка пещеры и были в одном из холмов. В конце концов ступеньки кончились и мы оказались в полукруглом помещении с мраморным полом. Я решил, что это прихожая, потому что в каменную стену были вделаны четыре железные двери, и рядом с каждой из них стояла статуя, держащая в руках фарфоровый кувшин.
— Опять Египет, — сказал Мастер Ли. — Это четыре сына Гора. Статуя с головой человека — Амсет, он защищает печень. Собакоголовый Хапи защищает легкие, бог с головой Шакала, Дуаму-теф, — желудок, и последний, Кебексенуф, с головой ястреба — кишки. — Он задумчиво почесал нос. — Однако стиль статуй не Египетский, а Китайский, и я спрашиваю себя, а не имел ли Смеющийся Принц в уме какие-то другие символы. Голова Хапи напоминает голову Небесного Пса, и, возможно, Смеющийся Принц считал, что заслужил не менее грозную стражу, чем сам Небесный Император.
Все в комнате, кроме кувшинов, было сделано из камня и выглядело совершенно неподъемным, поэтому Мастер Ли взял кувшин из рук одной из статуй и мы все отпрыгнули назад, когда дверь за спиной у статуи начала открываться. Принц заклинил дверь копьем, чтобы она случайно не закрылась. Мы подняли факелы повыше, вошли внутрь и Утренняя Печаль и Лунный Мальчик вскрикнули от изумления.
Мы-то были здесь раньше, а они нет. Да, мы опять оказались в той самой могиле, а дверь была настолько искусно спрятана в стене, что мы никогда бы не нашли ее. Теперь стало ясно, откуда здесь свежий воздух и куда унесли мумию в нефритовом наряде. Тем не менее внутри царила тишина — не было и следа веселых ребят в разноцветных одеждах.
Ничего не изменилось с тех пор, как мы были здесь. Когда мы заглянули в комнату, где на кроватях лежали скелеты отравленных наложниц, я увидел слезы, тонкой струйкой струившиеся по щекам Утренней Печали. Когда-то она смеялась и веселилась вместе с этими девушками, а потом в один ужасный день убежала отсюда вместе с одной из них. Что мог чувствовать человек, живший в тени Тоу Ван и подчинявшийся приказам безумного убийцы и мучителя Смеющегося Принца? И над всеми ними темнела странная сила загадочного камня, и именно о нем думал Мастер Ли, когда шел к гробнице и обнажал мумию Тоу Ван.
— Бык, взгляни, нельзя ли убрать нефритовые пластинки с черепа, — сказал он.
Понадобилось время, но в конце концов я сумел разорвать золотую проволоку в уголке одной из пластин, и дело пошло быстрее. Появились белые кости, а потом я испустил крик ужаса и на четвереньках отбежал назад. Я ничего не знал о бальзамировании, и увидел, что каким-то образом волосы сохранились. И решил, что из-под пластинок на меня смотрит живая Тоу Ван. Выругав себя последними словами, я собрал все свое мужество и убрал последние пластинки. Мастер Ли медленно протянул руку, вынул заколку для волос и великолепные черные волосы упали на белые кости черепа, один волосок лег на мою руку, извиваясь как змея. Мастер Ли выругался. Камень с кончика заколки исчез.
— Проклятье, осколок исчез, кусок, который был в святилище, тоже, и если Смеющийся Принц использовал третий для амулета — клянусь Адом, он сбежал, — пробурчал Мастер Ли. Он поскреб голову и нахмурился. — Странно. Очень странно. Где-то в глубине сознания я ожидал этого, — прошептал он. — В Аду я, устами Тоу Ван, сказал самому себе, что камень из заколки украден, скорее всего служанкой. Почему я подозревал, что осколок исчез?
Конечно у нас не было ответа, и в конце концов Мастер Ли пожал плечами и пошел к выходу. — В любом случае мы теперь точно знаем, что камень украли раньше, чем ее завернули в нефрит, а это ведет нас к Монахам Радости, которые скорее всего проводили извращенные ритуалы около ее смертного ложа. Если орден сохранился до наших дней и все это время прятался в пещере, то они больше семьсот пятидесяти лет владеют всеми тремя кусками камня. Во имя Будды, что они делали с ними?
Еще один вопрос, на который невозможно ответить. Мы вернулись в полукруглую комнату, Мастер Ли вставил обратно кувшин и дверь захлопнулась. Следующая статуя — Бог с головой шакала. Мастер Ли сказал, что в древнем Египте шакал символизировал множество самых разных понятий, но здесь дело идет о Китае, и, значит, нам надо приготовиться, иначе содержимое желудка полезет наружу. Он поднял второй кувшин, дверь открылась, мы вошли внутрь, и здесь оказалось, что предупреждение Мастера Ли не помогло. Утреннюю Печаль и Лунного Мальчика вырвало, через секунду я и принц присоединись к ним.
Да, еще один медицинский центр, и еще более худший, чем грот. Сухой воздух отлично сохранил нарисованные на стенах графические отчеты об опытах, и было трудно поверить, что одно человеческое существо может делать такое с другим человеческим существом. Принц Лиу Пао не смог оторвать глаза от железных клеток. В них лежали скелеты крестьян, терпеливо ожидая, когда Смеющийся Принц решит развлечься ими. Но Мастер Ли внимательно вгляделся в формулы, графики и таблицы, которые подытоживали результаты экспериментов.
— Чии и ши, сила жизни и движения, которые оживляют вселенную, — сказал он, констатируя факт. — Он использовал этот сверхъестественный камень чтобы нарисовать схемы распределения жизненной энергии организма, пока медленно вытягивал жизнь из тел умирающих крестьян. И, конечно, человек, который может распоряжаться потоками жизненной силы, становится богом, а если он еще использовал Идеальное Дыхание и создал Эмбриональную Жемчужину, то мог достичь бессмертия. Покажите мне дорогу к личному бессмертию, и я покажу вам путь, усеянный трупами, а благоухание личной божественности воняет телами других людей. Бык, когда я разложусь до того, что начну интересоваться зельями для восстановления потенции и Эликсиром Жизни, приведи меня к Глазу Спокойствия и дай мне в руки удочку и банку с червяками.
Мы поспешно выскочили наружу и закрыли за собой дверь. Третью дверь охранял ястребоголовый Кебексенуф, а ястреб — охотник. Именно отсюда должны были выходить Монахи Радости, чтобы хватать крестьян, и Мастер Ли сказал, что надо проверить, нет ли еще каких-нибудь выходов наружу, на случай, если нам потребуется быстро удирать отсюда. Дверь открылась и мы вошли в длинный коридор со множеством боковых проходов.
Мастер Ли, не обращая внимания на боковые проходы, шел вперед, пока туннель не закончился глухой стеной. Мы повернули обратно и Принц Лиу Пао уверенно вошел в первое же темное отверстие. И исчез.
— Аааааарррргггг….
Крик ужаса доносился снизу, опускаясь все ниже и ниже, в самую глубь земли, где и растаял. Наступившее молчание казалось еще более ужасным, чем крик.
Я заставил свои ноги пошевелиться. Скорее всего принц не обратил внимания на темную яму у входа в тоннель, открывшуюся прямо под его сандалиями. Я встал на колени и бросил факел вниз. Оказалось, что спуск не совершенно вертикален. Скорее он напоминал гладкий каменный туннель, спускающийся вниз и кое-где покрытый снегом. Я вспомнил, как принц ухаживал за Утренней Печалью, мысленно увидел его теплые, светящиеся всеми красками картины. Я сел рядом с дырой и сунул туда ноги.
— Ты его видишь? — спросил Мастер Ли.
— Нет, господин, но увижу, — мрачно ответил я.
Я прыгнул внутрь раньше, чем кто-нибудь успел остановить меня. Лунный Мальчик вскрикнул, а потом я слышал только ветер, свистевший в уши. Скорость росла, камень оказался даже более скользким, чем лед на Холме Головы Кабана за моей деревней. Пламя факела колыхалось надо мной как флаг на летящей со всей скоростью лодке во время гонок Праздника Лодок Дракона, я описал кривую, промчался по гладкой стене чуть ли не под потолком, и опять помчался вниз по центру желоба со скоростью сто восемьдесят ли в час. И даже, несмотря на страх, почувствовал радостное возбуждение. Я пролетел еще один поворот, проехался по гладкому боку желоба, вернулся обратно в середину и полетел дальше, уже с дикой радостью в крови, ничего не видя в кромешной тьме, и только пламя факела осветило место, где от тоннеля отходили в сторону несколько черных дыр с острыми камнями в центре. Скорость стала просто невероятной. Я кометой пролетел еще через три поворота, потом тоннель выровнялся и поднялся, меня несло совершенно прямо, и тут, внезапно, желоб оборвался. В следующее мгновение я уже летел в воздухе, подо мной плескалась вода, и я успел только отбросить факел далеко вперед, прежде чем с шумом упал в воду.
Весь в брызгах я выскочил на поверхность, и поплыл к берегу. Трудно искать дорогу в темноте, но, к счастью, факел не погас. Как выяснилось, я опять оказался в главной пещере с черной рекой. Подняв факел повыше, я переплыл на другой берег, пошел вдоль утеса, глядя наверх, и в конце концов нашел черное отверстие, из которого вылетел.
— Со мной все хорошо, — крикнул я. — Принца еще не увидел, но я его найду!
Я медленно пошел вдоль берега, в поисках влажных следов, которые принц должен был оставить там, где выбирался из воды — или где его вынесли из воды. Я даже не хотел думать, что он мог удариться о подводный камень или приземлиться на голову. Сверху раздался странный звук, я крутанулся, подняв топор.
Я должен бы ожидать этого. По воздуху летел Мастер Ли. Он ударился о воду как огромный баклан, за ним летела Утренняя Печаль, изящно нырнувшая как лебедь. Лунного Мальчика можно было обвинить в чем угодно, но только не в неловкости: он напомнил мне танцора в опере, когда сложился, сделал сальто и вошел в вертикально в воду, как нож в масло. Я помог всем выйти на берег, собрал все факелы и зажег от моего.
— Будда, что за развлечение! — сказал Мастер Ли, тряся головой, чтобы вылить воду из ушей. — Любой мандарин пригласил бы к себе на месяц того, кто смог бы повторить такой полет на публике.
— Мандарин? Сам Император! — с энтузиазмом воскликнул Лунный Мальчик.
— А я надеюсь, что принц обрадовался ему так же, как и я, — угрюмо сказала Утренняя Печаль.
Мастер Ли что-то искал и, наконец, нашел. Древние железные скобы, вделанные в каменную стену, вели к началу желоба. — Природа редко делает что-то гладким, и я подозреваю, что ей помогли, — сказал он. — Тяжелые грузы перевозили по реке до этого места. Потом их поднимали в дыру, клали на салазки, а салазки поднимали вверх, на самые высокие уровни могилы. Где-то рядом должна быть лестница.
