Нет. До конца откровенным с моим братом я не был…
Да, в последнюю минуту Марта действительно взяла назад свое обещание. Вчера утром она мне позвонила и как обухом по голове; у меня была альтернатива: или поехать к морю без Марты, или не ехать вообще; конечно, в том, что я все-таки поехал, был большой риск — здесь, только я да Клаудия, в доме, где Лара упала на пол прямо у дочери на глазах (много раз я старался вообразить это, но никогда мне не удавалось уйти дальше момента, когда Лара падает, поднос ударяется об пол и с грохотом разбивается вдребезги, а куски ветчины и дыни разлетаются в разные стороны; но реакцию Клаудии, то, как она закричала от неожиданности и страха, как она подбежала к ней и, присев на корточки перед бездыханным манекеном, в который в тот момент уже превратилась Лара, умоляюще взывала: «Мама, мама», и, особенно, как она почувствовала себя брошенной, поскольку меня не было поблизости, я все еще был на пляже и даже не отвечал на звонки… что ж, все это, конечно, я просто не в состоянии представить). Погода сегодня, как в июле, и правда, что здесь очень хорошо, правда, что и здесь Клаудия таинственным образом сохраняет спокойствие и что после ужина она надела маску и вместе с ватагой детворы пошла погулять в сосновую рощу; сегодня вечером они пойдут по домам; правда, что Мария Роза, женщина из местных, она живет недалеко от нас и приходит помогать по дому, из чувства жалости постаралась убрать все следы Лариного здесь пребывания: ее одежду она уложила в баул, перестирала столовое и постельное белье, вымыла и вспрыснула дезодорантом шкафы, убрала с глаз долой все, что было связано с Ларой, ее косметику и безделушки, все, что могло нам напомнить о ней: от диетических галет, которые ела только Лара, до увлажняющего крема и пластырей для депиляции. Что ж, все это так; правда и то, что приехав сюда с Клаудией, я потакал наклонностям мира: сдавшись на милость обстоятельствам, я предоставил им возможность принять решение за меня; однако, я не уточнил, какое именно обстоятельство решило все дело, а ведь все случилось именно так: я стукнулся об него, как шар о борт бильярдного стола, и отлетел. Вот так мы и оказались здесь. Этого я Карло не сказал, нет…
Дело в том, что сомнения, ехать сюда или нет, одолевали меня не более пяти минут, да и причина, по которой я так быстро принял решение, никакого отношения к Клаудии не имела, и именно по этой самой причине я ни за что на свете не позволил бы Карло приехать сюда, и даже на мгновение не стал рассматривать его предложение, хотя в нем не было ничего противоестественного, что в этом такого: сесть в машину и отвезти Клаудию в Рим наслаждаться любимой программой MTV. Однако в том-то и дело, что, когда я сидел на скамеечке в скверике перед школой, сразу после того, как мне позвонила Марта и огорошила тем, что она с детьми не сможет поехать к морю, ко мне пришел посетитель. Да. Это была Элеонора Симончини. На этот раз она была одета в светлое, и в ее элегантности было что-то агрессивное, почти хищное: жакет щедро распахивался, узенькая юбка бесстыдно обтягивала ее пышную задницу, да и сапоги кремового цвета, на редкость вульгарные, хоть и сильно отличались от сапог женщины в моем сне, все равно загипнотизировали меня. Из своих волос она соорудила что-то вроде каштанового тюрбана, они тщательно продуманно выбивались из него и падали на лицо, как будто только лишь для того, чтобы усилить впечатление ужасного внутреннего напряжения. Как видно, ее визит был просто неизбежен. Я вовсе не удивился, когда она неожиданно возникла передо мной, во всяком случае не так, как два дня назад, хотя я, по правде говоря, и оторопел: на этот раз она вывела меня из равновесия даже больше, чем в первый свои визит, потому что в ее появлении было что-то неприличное, прямо какой-то звериный рык, независимый и дикий, вопреки любым обстоятельствам, которые могли бы удержать ее поведение в рамках приличий, и придали бы ее визиту в меру удрученный тон, это могло бы быть одно из обычных посещений, которыми на протяжении уже двух месяцев пестрели мои дни, проведенные у школы.
Итак, пришла Элеонора Симончини. Она стала вести себя со мной с какой-то агрессивной интимностью, мне от этого было неловко. Начала с последних новостей. Она поставила меня в известность, что вышвырнула из дома этого ублюдка (она так его и назвала: ублюдок!) Надо признать, что сейчас ее манерам было далеко до той торжественности, с какой два дня назад она бросила обручальное кольцо в канализацию. Ничего похожего. Наоборот, она была в отличном настроении, и изо всех пор ее натуры хлестала энергия, как будто за эти сорок восемь часов она осознала, что единственным ее желанием было избежать смерти от руки супруга, чтобы тут же избавиться от него по самым уважительным в мире причинам; по своей природе это была физическая энергия в чистом виде, как будто энергия отдачи от удара, который она получила в результате такого открытия, разрядилась прямо в ее тело, и она, наконец, смогла сбросить с себя оковы давно уже испытываемого унижения. Она рассказала мне, что представила на рассмотрение этого ублюдка проект договора на развод и раздел имущества по взаимному согласию, составленный ее швейцарскими адвокатами; согласно этому договору с ней оставались дети и все движимое и недвижимое имущество, и таким образом она становилась более состоятельной стороной, а своему супругу она признавала до издевки смехотворную сумму в 1032,91 евро в месяц, равную заработной плате матроса по имени Оресте, заведовавшего яхтой, которую она подарила этому ублюдку по случаю пятнадцатилетнего юбилея супружеской жизни; получалось так, что отныне эта яхта будет составлять его самую значительную личную собственность; с веселым видом она перечислила мне все дорогостоящие капризы своего мужа, которые теперь уже этот ублюдок не сможет себе позволить, (начиная от коллекционирования произведений искусства в стиле модерн и заканчивая спонсорством команды по водомоторному виду спорта) и прокомментировала все наказания, которые грозили обрушиться на его голову, осмелься этот ублюдок отвергнуть ее предложение. А потом с таким видом, как будто это имело отношение к плану ее мести, она заявляет, что этот конец недели проведет в своем доме в Роккамаре, и если бы и я там оказался, мы могли бы встретиться. Ее энергия, до этого момента обращенная против мужа, сейчас сконцентрировалась на мне, усиленная немногочисленными примитивными элементами: духи, лукаво опущенный взгляд, элегантная одежда хищницы, фраза в условном наклонении, и все это создало поразительное по своей силе сексуально-энергетическое поле, мне даже показалось, что в карман моего пиджака она сунула что-то вроде чека. На, возьми, заполни и получи наличные. Вон она, наклонность мира…
Ну вот, теперь я здесь, стою в майке, курю сигарету на веранде дома, в котором только два месяца назад умерла моя женщина. В тропической ночи светит полная луна, теплый ветер слегка колышет кроны сосен, а я, как какой-нибудь ничтожный молокосос, приготовился послать смску. «
«
Я поставил стереоустановку на веранде, и сейчас включу диск «Radiohead». Теперь уже слова из песен не застают меня врасплох: все их песни я знаю наизусть и сам теперь задаю им вопросы. Дорожка 2: «Pyramid song». Ну вот, жалобно зазвучало пианино, перед началом песни душераздирающе завывает голос: «
