Морская сила(Гангутское сражение)

—     Вы, господа шведы, — ответил Петр.

—     Хорошо же отблагодарили ученики своих учи­телей, — горестно усмехнулся фельдмаршал.

Российский генералитет по заслугам, как положе­но, воздал Петру. «В знак трудов своих, как в сиюпрославленную баталию, так и в прочих воинскихдействиях понесенных, изволили принять чин шаут-бенахта, и то подтвердилось общим всех генерали­тета, министров, офицеров и солдат поздравлени­ем». Так Петр получил первое адмиральское звание.

В наступающих цепях преображенцев бились и флотские офицеры. Особо отметил царь отвагу ра­ненного в руку Скляева, первым из кораблестроите­ лей получил он морской чин капитана флота.

На другой день после похорон убитых Петр от­правил его в Петербург. Не успели остыть пушки по­сле Полтавской битвы, а мысли царя уже были обра­ щены к флоту. Еще зимой в Воронеже вместе с Федо-сеем просиживал он над чертежами нового пятиде-сятичетырехпушечного линейного корабля для Бал­ тики.

— «Мункер» лихо лавирует против ветра. Его пропорций будем придерживаться, — приступая к ра­боте, высказался Петр.

— Думку таю, Петр Лексеич, заострить носовые обводы, так он круче и шибче пойдет по ветру и ско­рость прибавит, — советовал тогда Скляев.

Спускаясь по Дону и на Азовском море Петр про­должал рассчитывать и вычерчивать контуры кораб­лей… Теперь настала пора воплотить задуманное в жизнь.

— Нынче сам видишь, уже совершенно камень в основание Санкт-Питербурха положен. Поезжай на верфи, Федосей, захвати-ка мой чертежик, который с тобой мараковали на Азове. Готовь стапель. Изыс­кивай дуб для строения, а я буду к зиме, заложим наш первенец и обзовем его «Полтавой» в честь нашей виктории.

Скляев отправился не один. Вместе с ним ехал Собакин.

— Наш контр-адмирал, — смеясь сказал он Скляеву, — погоняет: «Езжай, мол, на свои верфи, там де­ло не терпит, бригантины и галеры скоро понадобят­ся, Выборг пойдем воевать…»

Петр в тот же день уезжал к Перевалочны, вдогон­ку шведам. Только что прискакал гонец от Меншикова с радостной вестью:

— У переправы через Днепр шведский генерал Левенгаупт сдался с войском в плен. Пленено тыщ пятнадцать, не менее.

Царь без промедления отправился к Меншикову, но не забыл и про Скляева:

— Вручишь от меня адмиралтейцу Колычеву и друзьям нашим Наю и Козенцу подарки в память о славной виктории. — Денщик приволок большой сверток: в шведскую палатку были завернуты три изящные офицерские шпаги шведов.

Друзей провожал Сенявин, царь пока не отпускал его от себя:

— Кланяйтесь братанам моим в Питербурхе. Везет вам. Поди, еще на взморье выскочите не раз под парусами, соленого ветра хлебнете, а здесь-то пресно.

— Не скажи, — возразил Скляев, — вон Алексашка еще за шведом гоняется, добивает Карла где-то на Днепре.

Собакин хитровато прищурился:

—    Хаживал когда-то в былую пору Алексашкой, а нынче не чета, светлейший князь Ижорский Алек­сандр Данилович.

—    Не подступись к нему, — поддержал его Федосей, — в фельдмаршалы метит.

—    Ну, как сказать, други, — возразил Наум, — што ни говори, а своей шкурой все добывает, под пули лезет, а дела творит знатные, на общую викторию шведов разоряет. Да и чего греха таить, Бог его умом не обидел.

Одним из первых поле боя под Полтавой покинул король Карл XII. Впервые генералитет видел своего предводителя в подавленном состоянии.

Время еще отпустило шанс на спасение армии, и Левенгаупт, наблюдая, как король, болезненно мор­щась, взбирается через силу на коня, задал один во­прос:

— Ваше величество, как быть?

Король вяло отмахнулся, безучастно глядя вдаль:

— Делайте что хотите.

За все девять лет войны такого еще не случалось…

Левенгаупт не заставил себя ждать и, едва отъехал король, без промедления отдал приказ: «Отступать!»

Два дня без передышки откатывалась на юг неког­да непобедимая армия. Без отдыха и еды войска те­перь гнал вперед страх неизбежного плена.

Спустя два дня вечером на высоком берегу у Перевалочны король и его спутники перевели дыхание. Внизу перед взором запыленных и измученных всадников катил свои волны многоводный, привольный Днепр. Под обрывом, подбиваемые волнами, колыха­лись несколько десятков бревен.

Мрачный, с почерневшим от усталости лицом, дергал седые усы престарелый Иван Мазепа. Он знал, что его участь решается в эти мгновения и у него один исход.

Словно читая мысли гетмана, король с болезнен­ной улыбкой проговорил:

— Надеюсь, что я не умру побежденным.

Между тем окружившие их генералы поняли, что каких-либо надежд на спасение нет… На берегу нет ни одной лодки, а подходившие измученные солдаты вряд ли сумеют противостоять русским, которые на­верняка преследуют их по пятам.

Первым нарушил молчание генерал Крейц.

— Ваше величество, если нас настигнет только кавалерия, то мы отобьемся, но если явится вся рус­ская армия, нельзя предвидеть, что случится. — Гене­рал сделал паузу и добавил: — Ваше величество дол­жен укрыться за рекой и не рисковать жизнью.

Карл, видимо, пришел в себя. Он подозвал Левенгаупта:

— Вы с Крейцем остаетесь, чтобы сдержать рус­ских. Постройте войска, отразите атаку русских и от­ходите к Очакову. Я буду ждать вас там. Со мной едут Гилленкрок, Спарре и Лагеркрун. Отрядите для со­провождения тысячу мушкетеров.

Король окончательно избавился от меланхолии и на прощание сказал Левенгаупту:

— Поспешайте к Очакову. Мы соберемся с сила­ми, получим подкрепление из метрополии и покажем русским, как умеет воевать шведский солдат.

Король с охраной при помощи Мазепы и запорож­цев переправились через Днепр поздней ночью. Но солдаты, узнав о бегстве короля, пытались поодиночно переплыть реку, и лишь немногим смельчакам удалось достичь противоположного берега.

Ранним утром русская конница Меншикова нача­ла окружать полки Левенгаупта. Шведский генерал не знал, что у Меншикова в два раза меньше войск, и запросил перемирия.

Меншиков, не растерявшись, ответил парламенте­ру кратко:

— Поздно спохватился ваш генерал. Толковать о примирении не будем, токмо полон всего войска.

Князь отказался дать время даже на размышле­ние, и генерал Крейц начал переговоры о сдаче…

Капитуляция шведов подходила к концу, когда у Переволочны появился Петр. Узнав, что король с Мазепой успели скрыться, немедля отрядил за ними погоню — бригадира Кропотова с двумя драгунскими полками.

Следом послал князя Волконского.

— Бери две тыщи драгун, — наказал он Волкон­скому, — и ежели схватишь Карла, вези ко мне. Но, чур, обходиться с ним, яко с монархом, по чести и уч­тиво….

Напрасно ждал Карл своего верного Левенгаупта с войском. Спустя неделю на переправе через Буг рус­ские драгуны настигли короля. Половину охраны взяли в плен, остальные разбежались.

Карл с Мазепой и двумя десятками запорожцев чу­дом спаслись и бежали к туркам в Бендеры.

Отдышавшись в Бендерах, Карл только теперь осо­знал, что после гибели армии и бегства с поля боя не­чего и думать о возвращении с позором на родину. Что Делать? Задумал уговорить султана дать ему войско, иначе, убеждал он турок, царь Петр теперь, осмелев, наверняка будет угрожать Османской империи. Лю­бым способом надо задарить визиря, ублажить турец­кий Диван, авось клюнет…

А пока он, быть может, с целью выиграть время, впервые запросил мира у своего противника и напра­вил к царю парламентера.

— Передайте царю Петру, — сдерживая горечь досады, инструктировал он генерала Майерфельта, — что мы снизошли и согласны заключить мир на тех условиях, что предлагал царь прошлым годом.

Не учел одного тщеславный и самонадеянный ко­роль: нынче роли переменились.

Выслушав королевского парламентера, Петр ус­мехнулся: «Шалишь, братец, нынче ветер переменил­ся и дует в мои паруса».

— Брат Карл будто образумился. Так передайте ему, что все отвоеванное нами, всю Лифляндию и вдо­бавок Выборг, должно нам уступить.

Разгневанный король отверг предложение царя. Привык Карл диктовать свои условия противникам…

Пришло время сообщить в родное королевство о происшедшем. Не в привычке кичливого Карла при­знаваться в поражении.

Разные слухи долетали летом 1709 года до столицы Швеции. Поговаривали об успешном продвижении войск в России, чуть ли не о разгроме русских и вступ­лении короля в Москву. Шведские солдаты, как все­гда, бодры и веселы, и неприятель всюду отступает…

Но вот, после долгого молчания короля, в Сток­гольм долетели вести из далеких Бендер. Как оказа­лось, ничего страшного не произошло. «Прошло зна­чительное время, как мы не имели сведений из Шве­ции и мы не имели случая послать письма отсюда. В это время обстоятельства здесь были хороши, и все хорошо происходило, так что предполагали в скором времени получить такой большой перевес над врагом, что он будет вынужден согласиться на заключение такого мира, какой от него потребуют, — непринуж­денно начал король, — но вышло благодаря странному и несчастному случаю так, что шведские войска 28 числа прошлого месяца потерпели потери в поле­вом сражении. Это произошло не вследствие храброс­ти или большей численности неприятеля, потому что сначала их постоянно отбрасывали, но место и обстоятельства были настолько выгодны для вра­га, а также место было так укреплено, что шведы вследствие этого понесли большие потери. С большим боевым пылом они, несмотря на все преимущества врага, постоянно на него нападали и преследовали его. При этом так случилось, что большая часть пехоты, погибла и что конница тоже понесла потери. Во вся­ком случае, эти потери велики. Однако теперь заня­ты приисканием средств, чтобы неприятель от это­го не приобрел никакого перевеса и даже не получил бы ни малейшей выгоды». Так благодушно повествует о своем поражении король и просит у Государственно­го совета подкрепления и приказывает ужесточить от­ношение к русским пленным в Швеции.

Получила весточку от брата и принцесса Ульрика. Теперь она единственная наследница престола, сестра Софья скончалась…