Морская сила(Гангутское сражение)

— Теперича, Петр Лексеич, Финляндию воевать станем?

Петр на миг задумался.

— Погоди, Федя. Надобно поначалу Кексгольм прибрать к рукам, Эстляндию да Ревель…

Не преминул высказаться о завершившейся кам­пании и датский контр-адмирал: «По воле Провиде­ния, морской поход, предпринятый царем, увенчалсядвойным успехом, окончившись счастливо как дляфлота, так и для армии. Если принять во внимание:

1.        Что царский флот приступил в плавание в такоевремя года, когда все море покрыто плавучим льдом;

2.   Что во всем флоте не было человека, знакомогос фарватером, который представляет большие опас­ности для плавания и изобилует камнями;

3.   3. Чтобольшая часть судов построена из ели, а иные и безединого гвоздя и вообще не пригодны для морскогоплавания; 4. Что управление этими карбасами былопоручено простым крестьянам и солдатам, едваумевшим грести, то остается изумляться смелостирусских.

Можно весьма кстати привести слова Курция:«Отвага переходит в славу». Царю можно повто­рить то, что Цицерон сказал Юлию Цезарю: «Мно­гим ты обязан доблести, но еще больше счастью».

Будто все верно подметил «выпуклый морской глаз» Юста Юля, но не знал он только генеральной за­думки царя, ради чего все было совершено.

— Ныне уже крепкая подушка Санкт-Питербурху устроена. Новый стольный город почивать может спокойно.

Глава III.МОРСКАЯ ПОЛТАВА

Громовой раскат победных пушечных залпов на берегах Днепра заставил Европу поежиться. Впервые за многие века дал о себе знать Великий Росс.

Едкий пороховой дым этих залпов заставил проте­реть глаза две морские державы, главенствующие в Европе. И Англия, и Франция никак не желали по­явления еще одной соперницы на морских просторах.

Первыми забеспокоились британцы на берегах Альбиона. «Мы не имеем дальнейших подтвержде­ний о битве между шведами и московитами, — писал небезызвестный герцог Мальборо министру Годольфину, — но если только верно, что шведы так реши­тельно разбиты, как о том говорят, то как печально думать, что после постоянных успехов в течение де­сяти лет он в два часа неправильных распоряжений и неудач погубил себя и свою страну».

Вскоре Джон Черчилл потерял былое значение при дворе, но не скрывал своей неприязни к русским.

— Гляди-ка, что отписывает Матвеев из Гааги, — посмеивался Петр, — усмотрел я, что сей дук при сво­ем падении еще скорпионовым хвостом не минул нас язвить…

Опечаленным покидал в дни штурма Выборга Москву другой англичанин, посол Чарльз Витворт. Он уезжал с беспокойством, что Полтава не только ко­ нец шведского могущества, а и появление в Европе новой морской державы на Востоке…

Ему откровенно вторил соперник Англии, француз­ский король Людовик XIV: «Царь совершил завоева­ния, которые делают его хозяином Балтийского мо­ря. Оборона завоеванных земель, вследствие их мес­тоположения, настолько легка для Московского го­сударства, что все соседние державы не могли бы принудить возвратить эти земли Швеции. Этот го­сударь обнаруживает свои стремления заботамио подготовке к военному делу и о дисциплине своихвойск, об обучении и просвещении своего народа, о при­влечении иностранных офицеров и всякого рода спо­собных людей. Этот образ действий и увеличение мо­гущества, которое является самым большим в Евро­пе, делают его грозным для его соседей и возбуждаюточень основательную зависть в морских державах.Его земли в изобилии доставляют все, что необходи­мо для мореплавания, его гавани могут вмещатьбольшое количество судов».

Отправляя в Москву своего нового посла де Балю-за, король на словах, как бы сочувственно, понимал устремление Петра I против соперников Франции:

— Мы всячески должны поддерживать царя в его желании, чтобы торговать во всей Европе. Мы знаем, что это против интересов Англии и Голландии, кото­рые желают быть перевозчиком для всех наций и од­ни желают производить мировую торговлю.

Теперь к Петру явился с «повинной» и саксонский правитель Август II. С необычайным почетом встретил он русского царя в конце сентября 1709 года. «В 26 день, не доезжая Торуня за милю, король поль­ский встретил государя на двух маленьких прамах,которые обиты были красным сукном, и как приехалкороль Август к судну государеву, тогда государь его,короля, встретил, и между собою имели поздравле­ния и любительские разговоры о состоянии своегоздравия и случившихся дел».

Царю все же нужны были союзники, и он «про­стил» саксонцу прежнюю измену тайного сговора с Карлом XII. При этом Петр знал истинную цену это­му «союзнику» и припас на конец встречи сюрприз.

— Где же сабля, наш подарок тебе, брат мой? — не без ехидства спросил царь.

Пять лет назад, вступая с ним в союз, в знак особо­го расположения Петр подарил Августу необычную саблю, с рукояткой, усыпанной драгоценными кам­нями.

Услышав вопрос, саксонец в первую минуту сму­тился, покраснел слегка, но быстро нашелся:

— Ваше величество, я позабыл ее в Дрездене…

Петр захохотал, хлопнул в ладоши. На пороге по­явился камердинер и с поклоном передал царю саблю, ту самую, о которой шла речь.

— Ну так вот, — продолжая смеяться, Петр про­тянул саблю Августу, — я дарю тебе новую саблю!

Лицо Августа стало пунцовым. Еще бы! Он-то допод­линно знал, что эту самую саблю он подарил Карлу XII три года назад в знак дружбы, когда заключил с ним, втайне от царя, позорный мир… Не ведал саксонец од­ного, что этот клинок нашли русские гренадеры в бага­же бежавшего из-под Полтавы шведского короля…

Лукавил не только Август. Двойную игру по отно­шению к России вели Англия и Франция.

Отправляя к царю нового английского посла, Джорджа Мекензи, статс-секретарь Генри Сент-Джон внушал ему, что у Швеции уже нет сил на равных противостоять России и поддерживать равновесие на Севере Европы, так необходимое Британии.

По давней традиции, англичане привыкли «тас­кать каштаны из огня» чужими руками.

— Помощь королю Карлу могут оказать лишь его гостеприимные хозяева в Стамбуле, — развивал свои замыслы статс-секретарь, — в наших интересах раз­жигать пожар в тех местах, направляя действия осма­нов против царя Петра.

В том же духе из Версаля часто пичкали депешами французского посла у султана, маркиза Дизальера, который публично хвастал своими интригами, раз­жигая страсти турок против России. Вручая султану послание Людовика XIV, маркиз увещевал за «коро­ля шведского, дабы ему Порта помогала». Действова­ли морские державы осторожно, окольными путями.

Вскоре англичане вручили крупные займы Карлу XII для подкупа турецких сановников, натравливая их против России. В унисон с англичанами «труди­ лись» и французы.

Получив письмо из Порты от посла в Турции, царь бранился:

— Слышь-ка, сызнова лукавит Людовик, на сло­вах одно, а по делу другое, — поведал он Апракси­ну, — из Царьграда Толстой доносит, посол француз­ ский, будучи в Бендерах, в гостях у Карла, привез ему немалую сумму денег. Мало того, по указу Людовика внушал ему, а потом и Порту убеждал к разрыву с Россией.

Апраксин слушал царя, незаметно вздыхая. В ду­ше холодило, понимал, что дело идет к войне.

—    Чаю, Петр Лексеич, султан заново к нам вло­мится, да не один, а хана крымского пристегнет.

—    Того не миновать, Федя. Азов бельмом у него в глазу сидит. Одначе сие нам не диковинка…

Возвращаясь в Петербург, Апраксин обычно, по заведенной привычке, не заходя домой, заглянул в Военный морской приказ. С тех пор как принял де­ла по новому ведомству, он завел строгий порядок. Все бумаги, от которых частенько зависело своевре­менное исполнение важных дел, в чем он не раз убеж­ дался, докладывал ему секретарь канцелярии Андрей Паренаго. Письма подавались в двух папках, казен­ные и личные.

В этот раз, подавая папки, Паренаго, как всегда в таких случаях, сказал доверительно:

— Весточка из Голландии от племянничка.

Своих детей Апраксину Бог не дал, так генерал-ад­мирал нерастраченное душевное тепло питал к своим племянникам. Александра, сына старшего брата Пет­ра, отправил с недорослями за границу, обучаться му­дреному морскому делу. Ревностно следил за его успе­хами, но пока они не радовали.

Недавно Андрей Матвеев, посол в Голландии, по старой дружбе сообщил ему, что волонтеры в Ам­стердаме загуливают, мотают деньги, вскользь упо­ мянул про Александра. Сейчас, сообщая, что отправ­ляется в Англию, племянник намекнул на нехватку денег. «Так оно и есть, — вздохнул адмирал, — не иначе промотался». И взялся за перо.

«Как там в Библии сказано? наставь юношу в нача­ле пути, и он не свернет с него до конца дней своих».

Отцу все некогда, а взыскивать надобно.

«Исполни волю монаршую, приложи труд и прак­тикуйся дальше, от Гогланда до Англии практика невелика. Непрестанно ц. в. изволит упоминать,ежели кто из вас не обучится морскому плаванию накораблях, хотя и с пасом приедет, почтен не будет,лучше не ездить. Для Бога прошу, — взывал дядя, — неленостно обучайся, чтобы мы возмогли тебя ви­деть в добром порядке, а не в бесчестии».

После обеда ноги сами собой направились в Адми­ралтейство. У пристани англичанин Ричард Броун прихорашивал линейный корабль.

—    Добрая конструкция, — похвалил корабль Скляев, — не зазорно кое-что перенять.

—    Ты-то его в глаза не захваливай, — посоветовал Апраксин, — он и без похвалы себя превозносит.