На той же неделе профессора Кассен и Дежан обратились к советскому послу в Лондоне Майскому по вопросу об установлении «тех или иных официальных отношений» между Советским Союзом и «Свободной Францией». Они высказали мысль, что эти отношения могли бы быть установлены в такой же форме, в какой они существовали между «Свободной Францией» и английским правительством. 26 сентября 1941 г. Майский уведомил де Голля, что Советское правительство признает его как руководителя всех примкнувших к нему «свободных французов», «где бы они ни находились». Правительство СССР выразило также готовность оказать «Свободной Франции» всестороннюю помощь и содействие в общей борьбе с гитлеровской Германией и ее союзниками[243].
Де Голль почти с самого начала желал, чтобы военное сотрудничество между «Свободной Францией» и Советским Союзом приняло осязаемую форму, и хотел направить в СССР французскую дивизию, дислоцировавшуюся в то время в Сирии. Но такое намерение, по-видимому, вызвало возражения со стороны англичан, и в апреле 1942 г. Дежан предложил вместо этого направить в Советский Союз для начала тридцать французских летчиков и тридцать человек наземного персонала.
Так была заложена основа для создания французской эскадрильи «Нормандия», которая прибыла в Россию в конце того же года. Конечно, это были ничтожные силы, но они явились важным политическим фактором и символическим связующим звеном между СССР и французским движением Сопротивления. Французские летчики доблестно сражались на Восточном фронте, понесли тяжелые потери и были щедро награждены советскими военными орденами и медалями. Боевые действия этой французской авиационной части широко освещались в советской печати.
В марте 1942 г. в Москву прибыла небольшая дипломатическая миссия, возглавляемая Роже Гарро, и с генералом Э. Пети в качестве военного атташе. Гарро (по крайней мере тогда) был твердым сторонником де Голля и в своих беседах с русскими некогда не делал секрета из разногласий между де Голлем, с одной стороны, и англичанами и американцами - с другой[244].
Гарро (подобно де Голлю) придавал поддержке, оказываемой СССР «Свободной Франции», большое значение. 26 марта 1943 г. он даже заявил Молотову, что Французский национальный комитет черпает для себя в позиции Советского правительства чувство ободрения. «Без этого ободрения Сражающаяся Франция не пережила бы трудных ноябрьских дней, когда в Африке делались попытки создать другое правительство…»[245]
В июне 1943 г. встал вопрос о признании Французского национального комитета освобождения в Алжире, и 23 июня Черчилль в письме Сталину сообщил, что он «с тревогой» узнал о намерении Советского правительства признать этот комитет[246]. Под нажимом англичан и американцев признание комитета было отложено, но когда в августе 1943 г. оно все же состоялось, советская «формула» признания была значительно короче и честнее, чем английская и американская с их многочисленными условиями и оговорками. После того как в августе 1944 г. правительство де Голля обосновалось наконец в Париже, русские стали торопить Англию и США со скорейшим признанием Временного французского правительства. Таким образом, у де Голля имелись в общем все основания быть довольным поддержкой, которую Советское правительство оказывало ему уже с 1941 г.
Решение де Голля отправиться в конце 1944 г. в Москву для встречи со Сталиным в значительной степени было обусловлено чувством раздражения и досады, которое вызывали у него англичане и американцы своими «хозяйскими манерами» во Франции, а также его желанием показать, что он проводит независимую политику и не является ничьим сателлитом. Советский Союз со своей стороны был заинтересован во Франции в силу того, что руководящую роль в движении Сопротивления там играли коммунисты и что влияние последних начинало уже сказываться и внутри французского правительства.
Визит де Голля в Москву явился прежде всего шагом к тому, чтобы покончить с чрезмерной зависимостью Франции от Англии и США. В тот доатомный период де Голль продолжал считать Францию и СССР - как это он делал уже в 1941 г. - теми двумя великими военными державами на Европейском континенте, которые смогут в будущем гарантировать Европу от повторения германской агрессии и чьи взгляды и интересы отличаются от взглядов и интересов «англосаксонских» государств. Но именно в этом вопросе Сталин в 1944 г. никак не мог согласиться с де Голлем - по той простой причине, что с чисто военной и экономической точек зрения Франция по сравнению с Англией и Америкой была совсем незначительной величиной. Таким образом, к большому разочарованию де Голля, Сталин отказывался на том этапе всерьез принимать Францию как военного союзника. Однако в итоге де Голль «одержал победу», увезя с собой в Париж франко-советский договор о союзе, составленный по типу англо-советского договора 1942 г. Но это было далеко не все, чего вначале рассчитывали добиться как де Голль, так и Сталин.
Де Голль, Бидо, генерал Жюэн и несколько дипломатов прибыли в Москву 2 декабря, проехав через Баку и Сталинград. В Сталинграде де Голль преподнес городу мемориальную доску с надписью: «Сталинграду благодарная Франция». В своей речи де Голль сказал: «Я хочу воздать должное Сталинграду и отметить тот урок, который он нам дает. Я передаю горячий привет сражающегося французского народа героическому Сталинграду - символу наших общих побед над врагом».
Записи трех бесед между Сталиным и де Голлем 2, 6 и 8 декабря (опубликованные советским Министерством иностранных дел в 1959 г.), равно как и записи переговоров между Молотовым и Бидо[247], представляют огромный интерес, поскольку они и по существу, и в особенности по скрытому в них подтексту значительно отличаются от трактовки этих событий де Голлем, который излагает их несколько вольно. Они также являются одним из немногих непосредственных свидетельств того, как Сталин вел переговоры с политическими деятелями других стран в период войны.
Во время своей первой встречи со Сталиным де Голль начал с замечания, что истинной причиной несчастий, постигших Францию, было отсутствие у нее договора с СССР и то обстоятельство, что ее восточная граница была очень уязвимой.
Да, ответил на это Сталин, тот факт, что СССР и Франция не были вместе, стало большим несчастьем и для Советского Союза.
Сталин спросил, достаточно ли у де Голля летчиков.
Де Голль ответил, что у него очень мало летчиков, а те летчики, которые находились во Франции, нуждаются в переобучении, так как они не знают современных самолетов.
Сталин сказал, что на советском фронте хорошо сражается авиационный полк «Нормандия», укомплектованный французскими летчиками.
Затем де Голль сделал попытку перейти к более серьезным делам. И для Франции и для СССР явилось бы хорошим решением, сказал он, если бы Рейнско-Вестфальская область была присоединена к Франции. Для Рурского бассейна, может быть, и следовало бы установить международный режим, но Рейнско- Вестфальская область должна быть отделена от Германии и присоединена к французской территории.
Сталин спросил у него, как смотрят на этот план Англия и Америка; де Голль ответил, что в 1918 г. они не приняли такого предложения и нашли временное решение вопроса, которое не было успешным. В результате Франция снова подверглась нападению. Быть может, урок этот не прошел для Англии и Америки даром, но он в этом не уверен.
«Сталин говорит, что, насколько ему известно, в английских кругах рассматривалась другая комбинация, а именно - предложение взять Рейнско-Вестфальскую область под международный контроль. То, что сказал де Голль, является новым… Сталин говорит, что нужно узнать мнение союзников по этому вопросу.
Де Голль говорит, что он надеется, что этот вопрос может быть обсужден в Европейской консультативной комиссии.
Сталин говорит, что России трудно возражать против этого».
Затем де Голль подверг резкой критике Англию и Америку. Англичане и американцы ни исторически, ни географически не находятся на Рейне, заявил он. У них есть другие заботы, и французы и русские заплатили за это дороже всех. И хотя сейчас они и ведут там боевые действия, они не всегда будут на Рейне, тогда как Франция и СССР всегда останутся на своих местах. Решительное вмешательство Англии и Америки в войну всегда происходило в специфических условиях - когда было уже слишком поздно, - в результате Франция оказалась в 1940 г. на краю гибели.
Рассуждения де Голля не убедили Сталина. Сил только СССР и Франции, с его точки зрения,
