Итак, июль 1983 г. Привезли нас сначала в Каган, что под Бухарой, и месяц учили посадкам на высокогорье (1,5-2,5 тыс. метров над уровнем моря) на неподготовленные площадки. Пришлось освоить также стрельбу и бомбометание. Потом нас погрузили на Ми-6 и отправили в Кундуз.
Первое впечатление от Афганистана - жара, пекло, парилка. Сначала нас выстроили перед командиром полка и почему-то мучительно долго держали на солнце. С непривычки было тяжко. А потом нам предстояло прощаться с летчиками, которых мы меняли. Их год прошел, и они были счастливы, дождавшись замены. Разместились по модулям - по 6 человек (2 экипажа) в комнатах, отметили событие со «стариками», и начался долгий разговор о полетах.
Назавтра совершили ознакомительный полет на вертолете. В переднюю кабину набилось человек пять («А как же центровка?», - думалось мне). Пилотировал машину настоящий «ас»: вчера «гудел» весь вечер, а сегодня показал нам не только «площадки», но и продемонстрировал, как садиться там, где пыль по колено, и как сделать, чтобы эта пыль не накрыла вертолет. Показал, как взлетать там, где «свечой» не уйдешь и по-самолетному не разгонишься, что такое взлет с носового колеса.
Позднее стало понятно, что в Афганистане вертолеты летали на запредельных режимах. Все ограничения снимались, так как Ми-8 обладали огромным запасом прочности, чем и прославили себя и своих конструкторов во всем мире.
Тем временем наши «старики» отбыли на Родину, а мы остались. Началась «наша» война, надо было осваиваться. Ребята рвались в бой. Но зима в нашем районе оказалась спокойной. Завидовали даже тем, кто развозил почту. В нашем полку стояли Ми-8, Ми-6 и Ми-24. У нас было затишье, летали только на разведку. Отношение к афганцам у нас было четко сформулировано: зря не стрелять и стараться народ против себя не восстанавливать.
В третьем боевом вылете на воздушную разведку произошло мое боевое крещение. В спокойном полете на высоте 3,5 тыс. метров (пулемет ДШК не достанет, а ракет у противника тогда еще было мало) я обнаружил на земле какую- то цепочку. Сделал вираж, стал приглядываться: если за это время цепь пересечет расщелину, значит, люди. Пересекла, и я снижаюсь до 900 м. По вертолету началась стрельба, видимо, из «буров», так как вспышки выстрелов были необычно розового цвета. Когда я снизился до 600 м, то определил, что это колонна вооруженных всадников. Потом выяснилось: банда возвращалась со свадьбы в горы, на базу. Двигались открыто, так как знали, что в вертолетном полку произошла смена и летает «молодняк». Никак не ожидали, что нарвутся на неприятности.
Я спикировал под углом 45°, что запрещалось (разрешенный максимум - 28-30°). Произвел, как на учениях, первую атаку с пуском ракет. Противник положил коней и начал стрелять. Ракеты накрыли цель, а во мне - чувство жалости: почему не бегут, не скрываются. Тогда я еще не терял друзей, потом все мы стали жестче. Вслед за мной произвел успешную атаку мой ведомый Игорь Кузнецов.
Позднее разведка доложила о разгроме банды и подробностях ее легкомысленного поведения. Забавно, но в этом бою должна была участвовать пара вертолетов Ми-24, которых я вызвал по радио на помощь. В наушниках я слышал странный неоднократный призыв ко мне командира «24-х» - пригасить скорость, хотя мы стояли на вираже. Потом оказалось, что в сумерках «24-е» пристроились к паре почтовых Ми-8, приняв их за нас, и умоляли именно их снизить скорость. Кстати, они так и не вышли в заданный район.
Первую пробоину я привез из кишлака Айбак, где получил в бок снаряд от ДШК, перебивший тягу управления левого двигателя, так что пришлось возвращаться на одном.
Всего в Афганистане у меня было 1450 боевых вылетов, о которых можно рассказывать бесконечно. Особенно запомнилась работа с десантниками во время моей второй «командировки» на войну в 1986-1987 гг., когда я был командиром вертолетного спецотряда.
Не забыть мне никогда и нашу первую посадку на высоте 4,5 тыс. метров, что тогда было рекордом для вертолетов Ми-8МТ. Это произошло в июле 1984 г. в Панджшере. Я получил задание спасти группу пехотинцев, которая оказалась в горах на высоте 4,5 километра без соответствующего снаряжения. Солдаты слепли, замерзали, и помочь им мог только вертолет Ми-8МТ. Моя машина, загруженная дровами, едой, спиртом, веревками и солнцезащитными очками, смогла с 8-го захода осуществить посадку на хребте и забрать самых ослабевших бойцов.
Запомнился и другой случай, когда был подбит вертолет моего ведомого, капитана Игоря Кузнецова, и тот выполнил вынужденную посадку на одном двигателе в горах на высоте 3600 м. Мы сели рядом, метрах в 150200, и я побежал на борт ведомого, так как радиосвязи не было. Обнаружив, что все ребята живы- здоровы, отправил командира и правого летчика на свой вертолет. О том, как мы на поврежденном вертолете с одним двигателем смогли взлететь, надо рассказывать отдельно для будущей книги рекордов Афганской войны. Думаю, такая когда-нибудь будет.
Бывали дни, когда приходилось делать 10-12 боевых вылетов. И ни разу меня не сбили. В Афганистане я получил два ордена - Боевого Красного Знамени и Красной Звезды, а память о погибших товарищах навеки останется со мной.
В 1989 г. я закончил школу летчиков-испытателей в Жуковском, и скоро будет 10 лет, как я работаю на КВЗ. Но это уже другая история.
Записал Р.Г. Вениаминов
Первый вертолет Сикорского
Выдающийся авиаконструктор Игорь Иванович Сикорский (1889-1972 гг.), по праву считающийся основоположником мирового вертолетостроения, родился 25 мая (б июня) 1889 г. в семье известного киевского научного и общественного деятеля, врача-психиатра, профессора Ивана Алексеевича Сикорского. Роль родителей в воспитании и становлении сына трудно переоценить. Именно от матери Марии Стефановны маленький Игорь впервые услыхал о геликоптере. Она увлекалась творчеством Леонардо да Винчи и рассказала сыну о спроектированной великим итальянцем машине. Любимой книгой Игоря был роман Жюля Верна «Робур-завоеватель», в котором описывалось путешествие вокруг света на воздушном корабле-вертолете. Сикорский вспоминал, что, когда ему было одиннадцать лет, он видел во сне полет на таком летающем гиганте. В этом сне воплотилась мечта и цель всей его жизни.
Как и все будущие авиационные конструкторы, Игорь начинал с постройки летающих моделей. В 12 лет он соорудил первую модель вертолета с резиновым двигателем. За ней последовало еще несколько моделей. Их размеры постоянно увеличивались. Учебные мастерские Морского кадетского корпуса в Петербурге, в котором в 1903-1906 гг. обучался Сикорский, позволяли мастерить модели любого типа. В 1906-1907 гг. Игорь учился в парижской технической школе Duvignau de Lanneau. Пребывание в Париже, бывшем тогда столицей авиации, укрепило юного энтузиаста в правильности выбранного пути. Став в 1907 г. студентом Киевского политехнического института, Сикорский вступил в студенческий воздухоплавательный
