— Это бомбардировщик «Клеймор» один-ноль-семь-девять, — ответил Грант. — Да, я вас слышу. Кто вы?
— Меня зовут Гарри.
Голос звучал жизнерадостно и дружелюбно. Джеффри Гранту он понравился. Грант никогда не позволял себе неодобрительных высказываний о женщинах, но капитан Штраусс, несмотря на привлекательную внешность, казалась ему слишком пугающей и хладнокровной. Она производила на него впечатление опасной женщины.
— Я пилотирую ПРСК, — говорил Гарри. — Это переводится как «поисково-разведочный спасательный корабль». Как поживаете, мистер Грант? Что происходит на борту?
— Я говорил вам… я хочу сказать, просил кого-то, чтобы вы сбили этот космоплан. — Внезапно Грантом овладел гнев. — Вы этого не сделали, и робот уничтожил две Тропы. Теперь он собирается ликвидировать третью. Вы знаете об этом, не так ли? Скажите, вам известно, находились ли там космические корабли?
— Пока ничего определенного, мистер Грант, — осторожно ответил Гарри. — Давайте скажем так: будет очень хорошо, если робот на этом остановится. Мы находимся в очень оживленном секторе пространства. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Прекрасно понимаю, — сурово ответил Грант. — Поэтому я и просил вас сбить этот космоплан.
— Мы не собираемся никого убивать, — сказал Гарри. — Насколько я понял из ваших слов, робот не следит за разговором?
— Он записывает наши слова, но не реагирует на них, — ответил Грант. — Да и зачем? В конце концов, он держит все под контролем. Сейчас он выполняет свою программу. Думаю, он остановит меня лишь в том случае, если я попытаюсь помешать ему.
— Понятно. — Гарри немного подумал, — Мистер Грант, я собираюсь объяснить вам, в чем заключается предназначение ПРСК.
— Я знаю…
— Позвольте мне объяснить, мистер Грант, — перебил Гарри. — У нас есть буксирный луч, способный захватить спасательную шлюпку или пилота в скафандре, если у него возникнет необходимость катапультироваться.
— Да, мистер Гарри, я все знаю. Понимаете… — Но тут Гранта снова перебили.
— Однако, возможно, вы не знаете, что если бомбардировщик сильно поврежден и первый пилот не может или не хочет катапультироваться, то второй пилот обязан катапультировать обоих, — с нажимом произнес Гарри. — Вы знали об этом, мистер Грант?
— Вообще-то говоря, нет, — помедлив, ответил тот. — Мой летный симулятор предназначался только для одного пилота. Значит, вы утверждаете, что второй пилот может катапультировать обоих? Это значит…
— Не будем повторяться, мистер Грант. Думаю, мы поняли друг друга. Теперь скажите, не будете ли вы чувствовать себя спокойнее и увереннее, если наденете скафандр, укрепите шлем, присоедините кислородный баллон и батарею питания?
Грант замешкался. Он сильно нервничал.
— Я не… а если… что тогда?
Гарри сохранял спокойствие.
— Мистер Грант, вы найдете скафандр в стенном шкафу у выхода из рубки. Наденьте его, а потом свяжитесь со мной. Жду ответа.
Грант начал вставать с кресла второго пилота. Робот повернулся и устремил на него свой печальный взор.
Чувствуя себя ужасно виноватым, Грант опустился обратно в кресло.
Но другого выхода не было.
«Шансы спастись в этой миссии так малы, что о них не стоит даже упоминать, — сказал командующий. — Выполняйте свой долг. Знайте, что вас ждет вечная слава».
— Слушаюсь, сэр, — пробормотал Грант, услышав слова командира эскадрильи так же ясно, как если бы тот находился рядом с ним. Он медленно выпрямился и обратился к роботу: — Гм-м-м… ты не возражаешь, если я оденусь потеплее? Здесь холодновато.
Робот не ответил. Он отвернулся и снова погрузился в свои расчеты.
Гарри поспешно прошел в дальний конец рубки. «Скорее, капитан. Нельзя показывать свой страх, когда на вас смотрят. Быстро и профессионально — вот так. Покажите другим пример».
Но сейчас ему почему-то было трудно войти в свою любимую фантазию. Он находился на борту настоящего бомбардировщика и готовился катапультироваться в глубокий космос, готовился рискнуть своей жизнью, чтобы спасти бесчисленные жизни других людей. Фантазии Гранта померкли перед этим деянием. Но в воображаемом мире имелся один элемент, отсутствующий в действительности: невозмутимое спокойствие и стальные нервы.
Грант прекрасно разбирался в устройстве скафандра; когда он работал на транспортном челноке, ему не раз приходилось выходить в открытый космос. Надев шлем, он прикрепил кислородный баллон и батарею. Знакомые действия успокаивали его. Руки почти не дрожали. Он присоединил все провода и шланги, переключил систему с внешнего снабжения на внутреннее. Временами на Гранта накатывала противная тошнота, но он знал, что командующий эскадрильей не потерпит грязи на палубе.
«Подтянитесь, капитан! Пора браться за дело. Мы славно повеселимся!»
Грант вернулся в рубку, устроился в кресле второго пилота и включил передатчик.
— Мистер Гарри, вы слышите меня?
— Привет, мистер Грант, как поживаете? Вы одеты и готовы к выходу?
— Готов, мистер Гарри, — пробормотал Грант. — Что я должен делать теперь?
— Давайте скажем… что делает второй пилот в реальной аварийной ситуации?
Грант начал потеть. Робот снова обратил свой взор на него, и он выдавил в ответ слабую улыбку из-под шлема.
— Как я уже говорил, второй пилот обязан катапультировать себя и первого пилота. — Голос Гарри звучал доверительно, почти ласково. — При этом оба пилота должны быть надежно пристегнуты к креслам. Вы пристегнуты к креслу, мистер Грант?
Последовала недолгая пауза, пока Грант пристегивался.
— Прошу прощения, мистер Гарри, но что делает второй пилот, если первый пилот, гм… отказывается сотрудничать с ним?
— Первый пилот сейчас находится в своем кресле?
— Да, сэр… нет… вернее, он парит над креслом. — Гранта бросило в дрожь.
— Никаких проблем, — заверил Гарри. — Вам нужно лишь нагнуться под сиденье, найти желтую рукоятку между ногами и потянуть за нее. Вы видите ее, мистер Грант? Желтая…
— Вижу, — ответил Грант, нагнувшись и заглянув себе между ног он ухватился за рукоятку и дернул ее, одновременно задаваясь вопросом, что же он делает на самом деле.
Его кресло взорвалось.
Стартовый ускоритель, расположенный под креслом второго пилота, подбросил Гранта со скоростью, в полтора раза превышавшей скорость звука. Верхушка кресла пробила обшивку кокпита. Сталепластовое стекло разбилось, как и было предусмотрено правилами аварийной эвакуации, и разлетелось вокруг Гранта каскадом сверкающих осколков. Взрыв был оглушительным, но лишь на долю секунды, а затем его поглотила необъятная, устрашающая тишина.
Скафандр Гранта надулся и разбух, как воздушный шарик. Он закувыркался в космическом пространстве, улетая прочь от «Клеймора». С каждым оборотом он видел космоплан под собой. Из разбитой рубки вылетал какой-то мусор.
Лишь тогда Грант осознал, что произошло.
Он катапультировался.
Грант посмотрел на свое бесформенное, раздутое тело. Его мысли летели и кувыркались точно так же, как и он сам.
«Я здесь совсем один, — думал он. — Что случится, если меня не найдут? Я не могу позвать на помощь. Никто не услышит меня. Какая ужасная смерть!
И все же это прекрасно. Я могу видеть вечность. Огромные, яркие звезды — всего лишь пылинки у меня под ногами. Я сам пылинка, но сейчас я больше, чем звезды…»
По крайней мере, робот больше не будет уничтожать Тропы. Робот? Грант испытал мгновенный приступ беспокойства. Куда делся робот?
После следующего переворота он заметил металлическую искорку, летевшую параллельным курсом; конечностей не было видно из-за большого расстояния. У Гранта сразу же стало легче на душе. Он боялся, что робот мог погибнуть при взрыве. Теперь роботу ничто не угрожало, а помощь была уже в пути. Бросив очередной взгляд на «Клеймор», он увидел ПРСК, приближавшийся к потерявшему управление космоплану.
Грант помахал рукой. Это слабое движение вызвало бурные перемены в процессе его вращения. Его закрутило волчком, и теперь он видел то робота, то «Клеймор» под разными углами.
Он замер неподвижно, и вращение постепенно замедлилось. Вскоре Грант почувствовал, как невидимая сила мягко потянула его в направлении ПРСК. Оглянувшись, насколько позволял шлем с ограниченным обзором, он увидел, что робот тоже движется к отрытому шлюзу спасательного судна.
«Интересно, — подумал Грант, медленно дрейфуя к разинутой пасти ПРСК, — разрешит ли мистер Гарри взять этот скафандр для моей коллекции?»
ГЛАВА 37
… Пока мы говорим и думаем о нем,
Пусть он останется как есть — телесно отделенным.
Ибо, когда наш разум алчет секса,
Его на самом деле нет
Ни капли в теле.
