— Ну да.
— Наверное, первый раз мужчина спал в кровати без женщины здесь.
— Да, никто бы не стал здесь обслуживать себя сам. Лицо мадам Джилли приобрело пурпурный цвет, хотя она и пыталась это скрыть. Служанка утирала слезы на глазах, а Эллизен рассматривала что-то внимательно на потолке.
— Ну так что теперь? — спросил Уоллес.
— Найдем таверну, выпьем по пинте, — ответил Эндри.
— Эндри, нас разыскивают. Мы убили двух важных стражников императора.
— Да, и спасли ту женщину.
— Эндри, другие Стражи остались в живых. Что бы там ни говорилось в том свитке, они начнут искать парня в одежде моряка с топором столяра, говорящего по-диомедански с сильным альберинским акцентом.
— Ну да, и его толстого друга с лирой.
— Мы должны покинуть Палион. Немедленно! — заключил Уоллес.
Когда Эндри и Уоллес собрались, в их внешности произошли некоторые изменения. Эндри побрил щеки и убрал назад волосы. Теперь его голова стала похожа на нечто взлохмаченное и перетянутое ремешком. Уоллес приклеил часть бороды Эндри себе над верхней губой, и еще на подбородке небольшую родинку. Остатки лиры он сжег.
Мадам Джилли выкинула нож Стража Трона в реку. Вскоре она вернулась в Дом Отдохновения, откуда незваные гости уже собирались уходить.
Эндри и Уоллес хотели прежде взглянуть на женщину, которую спасли. На вид ей было около тридцати лет, она казалась хрупкой и изнуренной.
— Господа, позвольте еще раз вас поблагодарить, — сказала Терикель по-диомедански, но со странным, незнакомым акцентом.
— Ладно, не бери в голову, — ответил Эндри.
— Но если ты знаешь дешевый и безопасный способ исчезнуть из города, мы будем очень признательны, — добавил Уоллес.
— Зачем вам? — спросила она прямо.
— Нас здесь не очень-то хотят видеть, — пояснил Уоллес.
— Ну, вернее, нас хочет видеть каждый стражник города, — сказал Эндри. — Вот это-то и проблема.
Наступило короткое молчание. Эндри чесал голову.
— Почему вы помогли мне? — задала вопрос Терикель, как будто считала, что от незнакомцев помощи не дождешься.
— Ну тебе вроде бы нужна была помощь, — сказал Эндри.
— И все? Просто потому, что мне требовалась помощь? — Да.
— А еще почему?
— Да не было других причин. Вот ты, жрица Метрологов, помогаешь больным и покалеченным, проституткам. Они тебя спрашивают, почему ты занялась этим?
Жрица нахмурилась, размышляя. Только сейчас Эндри заметил, что на ней одежда из общего гардероба девочек мадам Джилли. Однако ее лицо не было лицом проститутки. Она больше была похожа на ястреба, у которого болит голова, чем на женщину, работающую по ночам на улицах.
— Я тоже должна покинуть Палион, — заявила она. — Но сначала мне нужно увидеть некоторых людей и кое-что уладить. Понимаете, я торговый агент.
— Мадам Джилли сказала, ты жрица, — выпалил Эндри.
— Каждый стражник и наемник в городе ищет жрицу, — заметила она. — Для меня лучше быть торговым агентом.
— Ну ладно, ты — торговый агент, — согласился Эндри.
— Очень хорошо. Теперь послушайте-ка внимательно. Противники моего нанимателя хотят сорвать очень важное дело, которым я занималась. Понятно?
— Ага, — хором ответили Уоллес и Эндри.
— Если вы желаете покинуть город, то можете присоединиться ко мне в качестве охранников. Что скажете?
— Он согласен! — крикнул Уоллес, исподлобья взглянув на Эндри. — Мы согласны!
Каменной кладке Центрас предстояло первой пройти испытания.
Астеншаль изучил ее со всех сторон и удостоверился, что все шестнадцать магов находятся на своих местах и готовы к ритуалу. Его собственный мегалит находился в центре, в круглой впадине.
«Это как-то неправильно, — думал Астеншаль, спускаясь в воронку из расплавленного песка. — Все шестнадцать внешних мегалитов гордо возвышаются над местностью, и лишь мой камень спрятан в воронке».
Вскоре Астеншаль залез на свой мегалит и сел, не желая тратить время на пустые разговоры и театральные паузы. Ведь это всего-навсего проверка.
— Высокоученые коллеги, произнесите ваши заклинания, — призвал Астеншаль, и шестнадцать магов, сложив ладони, зашептали могущественные, хотя и не проверенные как следует магические формулы.
— Разделяй! — крикнул Астеншаль. Шестнадцать магов разделили мерцающие, пульсирующие клубки неукротимой эфирной энергии на две части и подняли их до уровня подлокотников мегалитов.
— Бросай! — и вверх взвились тридцать два спиралевидных огненных столба голубого цвета: по два от каждого мага, что сидели с разведенными руками вдоль края каменной кладки. Теперь настала очередь Астеншаля произнести завершающее заклинание. Он превратил пульсирующий шар в два сгустка энергии, а затем стремительно направил пару огненных столбов в небо.
От Астеншаля осталась лишь треть, которую впоследствии и похоронили. Остальное разлетелось на кусочки. На расстоянии в четверть мили не было ни одного человека или животного, на кого бы ни попала хоть малая часть.
— Этот центральный мегалит, — сказал Лафонтен, который вместе с Тальбераном осматривал камень спустя некоторое время. — Наверно, он был такой же высоты, как и крайний мегалит, иначе бы возник резонанс. А мы все знаем, к чему это может привести, — добавил он, разводя руками.
— Сейчас знаем, — ответил Тальберан. — Зачем было строить в форме воронки?
— Да это не было частью первоначального замысла! Что-то очень горячее взорвалось здесь тысяч пять лет назад, и остался кратер с расплавленным стеклом. Чтобы воссоздать прежнюю конструкцию кладки, мы должны сложить каменное основание и поднять центральный мегалит на уровень крайних.
— Чем меньше времени, тем больше случается задержек, — вздохнул Тальберан.
— Лучше задержка, чем катастрофа, — сказал Лафонтен, отбрасывая носком сапога ухо.
Терикель, Уоллес и Эндри появились на многолюдных улицах Палиона ранним утром. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что старейшину — она выглядела как жена богатого мужа — сопровождают домой два наемных телохранителя. Терикель пошла прямо на рыночную улицу, где вместо прилавков было множество магазинов. Эндри за всю свою жизнь никогда не был в магазине и очень нервничал, поскольку думал, что продавцы подозрительно на него смотрят. Терикель выбрала длинное, доходящее до лодыжек теплое одеяние темно-серого цвета. Пока она торговалась, Эндри и Уоллес прогуливались по улице от одного сложенного из камня магазина к другому.
— Эта мадам Джилли, никогда не подумаешь про нее такого! — произнес Уоллес, вспоминая прошедшую ночь.
— Ей бы захотелось, чтобы ты рассказал мне в подробностях? — спросил Эндри, чувствуя неловкость.
— Она нежная, очаровательная и не знает усталости! Ну, конечно, не вначале, потому что я…
— Я не хочу это слушать, Уоллес! — прошипел Эндри, прижав палец к губам. Затем он резко повернулся к двери ближайшего магазина. Уоллес пошел за ним.
Друзья очутились в музыкальной лавке. Эндри положил на плечо бамбуковую флейту.
— У тебя уже есть флейта, — заметил Уоллес.
— Ну да, — согласился Эндри, сыграв несколько нот. — Но эта для тебя.
— Для меня? Но я же не умею играть. Это… — Уоллес поймал себя на мысли, что чуть было не сказал «для низшего класса». — Ах да, с более низким звучанием, чем я люблю…
— О нет, она способна на многое, — возразил Эндри, наигрывая какую-то мелодию на нижних октавах.
— Мне спеть?
— Уоллес, ты поешь ужасно, особенно когда выпьешь. Окажи милость, научись играть на флейте.
У Уоллеса от гнева и потрясения пропал дар речи. Бывший магистр музыки мог выслушивать критику только от покойного императора. А покойный император не различал высоты звука, соответственно и замечаний не делал.
Подошел продавец, улыбаясь и потирая руки:
— О, это замечательный инструмент, господин, но играете ли вы на лире? У нас сейчас особые скидки, продаем за четверть цены.
— Ну, вообще-то мне нужна лира, — признался Уоллес.
Эндри внимательно смотрел на улицу сквозь стеклянное окошко в двери. Он заметил, что снаружи за магазином наблюдают. Двое стояли неподалеку, изображая случайных прохожих. Он повернул и увидел Уоллеса, играющего на лире.
— О нет, это инструмент для барда, а ты не бард, — отчетливо произнес Эндри, подмигивая и показывая взглядом на улицу.
Продавец потер макушку. Люди, делающие вид, что они просто проходили мимо и что их совсем не интересует музыкальный магазин, обменялись парой фраз друг с другом. Терикель вошла в магазин, закутавшись в свою новую одежду.
— Очень хорошо, парень, — сказала она по-диомедански без малейшего акцента. — Я хочу приобрести инструмент в качестве подарка мужу. Это должно быть то, чему легко научиться.
— На лире можно научить играть всего за несколько дней, — со знанием дела заявил Уоллес.
