— Нет. Кто бросается на бродячую нищенку, призывающую к перевороту?
— Ну я могу назвать двух людей, которые на это способны. Посмотрите на дверь.
— Ополчение, — прошептал Эссен. — А на улице их, наверно, еще больше: уже сейчас двое у двери и по одному у каждого окна. Как обычно при аресте.
— И, сир?
— И что, Эндри?
— Что делать-то, сир?
— По закону мы должны помочь с арестом, знаешь ли.
— Так каковы ваши приказы, сир?
Эссен в задумчивости потеребил подбородок, смотря на Эндри. Казалось, он ждет от него какой-то подсказки.
— Ты когда-нибудь нарушал закон ради забавы, а?
— Ну да, сир.
— Сейчас сделаешь это?
— Да, сир. Разрешите озвучить дерзкий план, сир?
— Пожалуйста.
— Добраться до Риеллен, заткнуть ей рот и вывести ее. Ополчение беру на себя.
— Встреча через пятнадцать минут в «Дудочке и Кувшинчике». Или сразу, как освободишься, — ответил Эссен. — Дай-ка свой ребек, нельзя, чтобы его сломали.
Эндри подошел к одному из воинов, поднял кружку и заговорил по-сарголански с сильным альберинским акцентом:
— Брат, рад тебя видеть. Выпьем, а? Пусть благоволит Удача регенту — принцессе Сентерри!
Воин на секунду поднял свою дубинку, но затем увидел звезду делегата на тунике Эндри и узнал герб рекконов. «Кто-то важный, вероятно, даже герой, без сомнения, чужеземец, выглядит как профессиональный наемник и, скорее всего, на службе у нового регента-принцессы», — промелькнуло у него в голове.
— Эй, реккон, я на службе, — начал воин.
— На службе всех верных сарголанских подданных, выпей за здоровье принцессы Сентерри!
— Да, да, через минуту, почему бы сейчас тебе не пойти к стойке бара и там я присоединюсь к тебе…
— Пей, иначе ты пропал! — закричал Эндри, хватая воина за руку, выворачивая ее, и опрокидывая его на пол.
Другой воин, стоящий рядом, начал заносить топор для удара, но Эндри выхватил свой за лезвие и кинул рукоятью в противника, пытающегося ослабить хватку. Острое, из хорошей стали лезвие топора убивает сразу же — в отличие от куска дерева длиной в ярд, который оглушает, из-за чего человек падает на пол и тихо лежит там несколько минут. Эндри попал рукояткой в шлем воина. Он оказался дешевым и легким, сделанным из толстой кожи и металла, скорее для вида, нежели для защиты. Он не смог смягчить удар. Воин упал. В это время попытался встать на ноги первый противник, но Эндри заметил это и со всей силы пнул его в живот. Тот согнулся надвое. Для подстраховки Эндри ударил его по голове.
Еще двое воинов вошли через переднюю дверь, но к тому времени там скопилось множество студентов, в спешке покидающих таверну. У обоих воинов было по топору в одной руке и по дубинке в другой. Эндри прицелился в брешь между двумя студентами и кинул свое оружие. Воин, в которого он попал, согнулся от боли. Четвертый из прибывших к тому времени уже понял, что пьяный реккон сразил трех его товарищей из городского ополчения Логьяра, а сам он отделался только синяком. Он повернулся и бросился бежать. Эндри успел добраться поймать его в толпе студентов и сильно ударил его по форменному шлему. Шлем треснул. Воин упал без чувств.
Пятый из ополчения все еще наблюдал из окна, но уже решил, что будет лучше отправиться за подкреплением.
Дэнол и Сандер разговаривали с Эссеном в «Дудочке и Кувшинчике», когда появился Эндри. Последовал напряженный момент; затем они увидели, что он улыбается, и не похоже, чтобы его преследовали.
— С удовольствием докладываю, что один из противников сбежал, четверо повержены с незначительными ранениями, и никто из окружающих не пострадал по случайности, — сказал Эндри, отсалютовав Эссену.
— Сир, что, во имя ада, вы вытворяете? — воскликнул Дэнол.
— Мы с Эндри решили уйти с наемной службы рекконами, — ответил Эссен.
— Что? Вы не можете сделать этого, сир! Я однажды… э-э, служил помощником законника, я знаю законы.
— О да, но мы можем уйти, Дэнолариан. Другой вопрос — будет ли наше увольнение принято.
— Но почему увольнение? — не унимался Дэнол. — Вы же герои!
— Я пообещал одному человеку доставить другого человека в Альберин, — сказал Эндри. — Кроме того, после того, как я побывал на ритуале заклинания истины, я бы предпочел держаться подальше от принцессы.
— Да, эта история хорошо известна, — согласился Эссен. — Все, кто был допрошен, разболтали всем остальным признания других участников ритуала, чтобы как-то отвлечь внимание от своих собственных. Принцесса — не та, кому бы я хотел служить дальше. Девять из каждой десятки в Гвардии Сопровождения Путешествий погибли, защищая ее честь, а теперь она спит с предводителем наших врагов и собирает союзников, чтобы сражаться с собственными братьями. Через неделю или две мы будем гибнуть в войне с ними, а еще через две недели они снова пригласят друг друга на обед. Кроме того, мне нравятся оба капитана, и я не буду их выслеживать просто потому, что так взбрело в голову принцессе. Долвьенн также долгие годы служила ей верой и правдой, а теперь она вынуждена бежать. Сколько пройдет времени, когда гнев принцессы падет на нас? С меня хватит.
— Но по закону вы будете считаться дезертирами, если не доложитесь к завтрашнему дню, — заметил Дэнол.
— Дезертиры! — воскликнул Сандер. — Вы оба.
— О да, — сказал Эссен. — Но только с завтрашнего дня, когда мы не доложимся гарнизонному начальству.
— Но — но что будет с нами, рекконами? — спросил Сандер. — Маршал и делегат ушли! Кто будет вести нас, и кто будет говорить за нас?
— Вас остается трое, выберете нового делегата, — сказал Эссен.
— Э, а что случится со мной, брат? — спросила Риеллен, решившая, что даже революционерам следует быть вежливыми по отношению к воинам, которые только инструменты в руках правительства — ведь они поклялись ему в верности, и должны выполнять свою клятву.
— Мы собираемся найти тихое местечко, чтобы обсудить различные способы скрыться с глаз долой, остаться в живых и возможно, добраться до Альберина, — ответил Эссен. — При условии, что ты не будешь читать нам лекции на тему революций и не станешь распространять памфлеты, мы с удовольствием возьмем тебя с собой.
Эндри, Эссен и Риеллен покинули таверну, но они не успели уйти далеко. Оба реккона внезапно выхватили топоры.
— Кто-то бежит за нами, Эндри, — сказал Эссен.
— Поворачиваем и сражаемся, сир? — спросил Эндри.
— Не стоит волноваться, сир, — сказала Риеллен. — Это Сандер и Дэнол.
Сандер и Дэнол нагнали их. Некоторое время они шли молча.
— Кто-нибудь может написать заявление об увольнении и для меня тоже? — спросил Сандер.
— Я сделаю это, сир, — сказал Дэнол.
— Лучше забыть слово «сир», парни, мы сейчас обычные дезертиры, — заметил Эссен.
— Должна сказать, что я очень благодарна вам за то, что вы присоединились к группе магических замыслов и общих оккультных планов, — начала Риеллен.
— Ошибаешься, девочка, — сказал Эндри. — Это ты присоединилась к рекконам-дезертирам принцессы-регента. Это так, если ты не хочешь стать отличным развлечением для зевак, попав завтрашним утром на очень короткую встречу с очень сильным мужчиной с очень большим топором.
Они нашли Костигера в таверне «Свинья в мешке», но тот сказал, что не видел Уоллеса возле гарнизонных ворот. Эндри и Эссен сообщили ему о своем желании дезертировать и позвали Костигера с собой.
— Сир, хотя от меня пользы и немного, но я с удовольствием, — сказал Костигер, снимая свой шлем реккона и почесывая голову. — Но почему дезертировать?
— Потому что за нами охотятся замечательные храбрые люди ввиду того, что мы не поддерживаем правящую фамилию, — ответил Эссен.
— Кстати, принцесса Сентерри — не наша правительница, — заговорил Эндри. — Мы все из Альберина. Наследный принц — вот наш настоящий монарх.
— Но наследный принц тоже имеет к этому отношение, — возразил Дэнол. — Ты когда-нибудь задумывался, почему император Северного Скалтикара отказался возвести его на трон, когда умер его отец?
— Ну… нет, — признался Эндри, который абсолютно не интересовался политикой до приезда в Саргол.
— Он человек со странностями. В прошлом году принц устроил прием, где еду подавали обнаженные девушки, а всем гостям велели прийти в костюмах котов. Никому не разрешалось ничего говорить, кроме «Мяу», а наказанием за нарушения правила служила бутылка со сливками и большой колокольчик.
Они снова замолчали: каждый представил себе, как проходил прием у принца.
— Он ни разу не развязал войну, — произнесла Риеллен.
— Ха-ха! — засмеялся Дэнол. — Со смертью его отца настал вечный мир. Нет ни одного монарха в Скалтикаре, который не живет в страхе перед угрозой того, что его пригласят на очередную оргию.
Риеллен кашлянула. Все пятеро мужчин повернулись к ней. Внезапно почувствовав смущение, она сняла очки и начала протирать их рукавом.
— По сравнению с теми монархами, которых я видела за прошедшие недели, думаю, что наследный принц — очень милый человек, — заявила она, и снова надела очки. Все пятеро, стоявшие рядом, закивали головой в знак согласия.
— Я с вами, — произнес Костигер. — Давненько уже я не бывал дома.
