воспользоваться самолетом, автобусом или поездом, то это произойдет еще раньше.
— Бенни, какое преступление ты мог совершить? Что тебя ждет, если ты попадешь в руки полиции?
— Смерть, — совершенно спокойно ответил Бенни.
От этих слов у Мариты перехватило дыхание. Ей хотелось заплакать, но она так давно этого не делала, что просто разучилась.
— Я еще люблю жизнь, — вздохнул Бенни. — Я стар, но здоров. Если бы они оставили меня в покое, я смог бы прожить еще лет двадцать, а может, и все тридцать. Я, наверное, смогу пережить и тебя, Марита, если меня не будут преследовать. Либо я буду стареть душой и телом, либо буду сражаться. Я дам тебе уйти, а сам найду другое убежище.
— Но ты ведь этого не сделаешь? Обещай мне!
Он только отрицательно покачал головой.
— Я не могу этого тебе обещать, Марита. Я должен продолжать драться, и как только наберусь сил и энергии, я продолжу борьбу с ними. Я еще могу их победить…
Вдруг чья-то рука легла ему на плечо. Марита вскрикнула, и вместе с ее криком раздался голос:
— Бенджамин Райс, я обвиняю вас в убийстве Ральфа Чарльза Колмена.
Бенни оглянулся, Улыбка застыла на его лице.
— Позвольте вам заметить, мистер Райс, — холодно сказал незнакомец, — что подобное поведение не улучшит вашего положения. Меня зовут Кенсел. Я приглашен быть вашим адвокатом, и я сделаю все, что от меня зависит, как бы вы меня не оскорбляли.
— Да, вы все стерпите, — сказал Бенни. — Вы даже готовы принять в качестве гонорара деньги, заработанные проституткой.
Кенсел тяжело задышал.
— Принимая во внимание отношение к вам мисс Герберт, могу заметить, что последняя реплика не делает вам чести. Она еще раз показывает, как далеко вы зашли в своей моральной деградации.
— Я сказал правду.
Кенсел перенес и эту оплеуху.
— Райс, неужели вы не видите, что эта девушка любит вас, — сказал адвокат, с усилием выдавливая слова и заливаясь краской показного смущения.
— Мне не дадут забыть это, — ответил Бенни.
Он продолжал бороться. Бежать было поздно, и у него ничего не оставалось в резерве, кроме собственного ума и сообразительности. Сначала нужно побыстрее избавиться от этого адвоката.
— Марита Герберт — самая прекрасная женщина, которую я когда-либо знал, — продолжал Кенсел. — Я до сих пор не понимаю, как она может оставаться преданной такому человеку, как вы. И если она еще с вами, я попытаюсь поверить в то, что в вашей душе осталась хоть капля доброты.
— Великодушно с вашей стороны, — заметил Бенни. — А вообще, Кенсел, я не нуждаюсь в ваших услугах. Я собираюсь полностью признать свою вину и даже явиться с повинной.
— Это вам уже не удастся.
— Тогда я буду защищаться сам.
— Это ваше право.
— Почему бы тогда вам не убраться прочь?
— Повторяю, что ради мисс Герберт я сделаю для вас все, что в моих силах. Думаю, вы отправитесь в газовую камеру, но я все же попытаюсь принять меры, чтобы до этого не дошло.
Бенни молчал, обдумывая свои действия. Ему явно не везло, Марита неплохо повлияла на Кенсела. Если она и не склонила его на сторону Бенни, то, по крайней мере, заполучила на свою.
— Уж если говорить без обиняков, — сказал адвокат, раздувая свои ярко-розовые щеки, — то я бы хотел добавить кое-что к вышесказанному. Двадцать лет назад вы убили человека по имени Ральф Чарльз Колмен невероятно жестоким способом, и мне очень жаль, что я не могу выступить в роли прокурора. Вы прекрасно осознавали, что делаете. За какие-то три тысячи долларов вы убили величайшего человека современности.
— Он был старый осел, — огрызнулся Бенни.
— Самый крупный специалист в мире по борьбе с малярией… Человек, который мог бы, как никто другой, заботиться о спасении человеческих жизней…
— Они не могут ничего доказать. Вы это прекрасно знаете, — заметил Бенни.
— Как раз наоборот, у них есть гораздо больше оснований для оптимизма, чем вы думаете. В свое время, расследуя самоубийство Колмена, полиция ничего не обнаружила, но последние исследования показали с полной очевидностью, что сначала он упал на пол, и только затем был произведен выстрел. В этом нет никакого сомнения, и от улик вам не открутиться. Вы не сможете доказать свою невиновность.
— Почему я должен что-то доказывать?
— Потому что, если вы этого не сделаете, вас признают виновным. Как может человек сначала упасть, а потом застрелиться?
Бенни пожал плечами:
— Наверное, он встал, застрелился, а потом шлепнулся на пол.
— Нет. Исследования в комнате Колмена, в которой, к счастью, с тех пор никто не жил, показали, что произошло только одно падение. А затем его застрелили. Лежа на полу, он никак не мог сделать это сам.
“Конечно, не мог, — думал про себя Бенни. — Это сделал я. Интересно, почему они так уверены в своей правоте? Они ведь так и не нашли дюжину мелких улик, которые были бы куда нагляднее и важней. Не так уж непогрешимы полицейские методы. Двадцать лет они тешили себя одной ложью, теперь — поверили в другую. Может, лет через двадцать им и удастся узнать правду”.
Тюремщик, подойдя к двери камеры, сказал:
— Райс, тебя хочет видеть мисс Герберт.
— Может, вы оставите нас, — обратился к адвокату Бенни.
Бенни не мог быть жестоким с Маритой, и, если Кенсел увидит, как он ведет себя на свидании, то сможет догадаться о его намерениях.
— Мисс Герберт пожелала, чтобы я остался. Она хочет говорить с вами в моем присутствии.
Марита осветила камеру, будто солнечным лучом. Что-то опять надломилось в душе Бенни. Что будет, то будет. Все равно, как видно, он не избавится от этого адвокатишки.
Бенни взял ее за руки. Стоявший рядом Кенсел был поражен изменениями, происшедшими с Бенни.
— Три четверти прессы на твоей стороне, — радостно сообщила Марита. — Все твердят, что тебе за сто, и ты давно перестал быть опасным. За последние двадцать лет ты не совершил ни одного преступления. Бенни, я до сих пор не могу поверить. Неужели ты убил человека? Ты не мог этого сделать!
— Но я сделал это, — спокойно ответил Райе. — Я очень рад, что ты здесь. Я тут пытаюсь возбудить у Кенсела ненависть ко мне, чтобы он отказался защищать меня. Но он никак не поддается. Давай тогда попробуем предпринять что-нибудь другое. Скажи, ты можешь выполнить одну мою просьбу?
— Да, конечно.
— Я хочу умереть.
— Нет, — вскрикнула Марита.
Кенсел озабоченно смотрел на Бенни, думая о том, как быстро меняется настроение у старика. Сейчас он был сама нежность и доброта.
— Ты не можешь этого сделать, — убежденно произнесла Марита. — Ты должен жить! Ты ведь любил жизнь до сих пор!
— Да, — согласился он, — но если мне разрешат жить на свободе. Марита, ты ведь знаешь, что меня не оправдают. Если полиция начала копаться в предыдущей жизни Бенни Раиса, он — конченый человек. Они проследили всю мою жизнь с того момента, как я стал администратором у Колмена, и заново расследовали его самоубийство. Двадцать лет назад Колмен написал несколько писем и позвонил нескольким своим друзьям. У тех создалось впечатление, что он собирается покончить жизнь
