Если бы эта силища была бы сконцентрирована в одном месте, можно было бы и попытаться разбить Наполеона в чистом поле. Но армия была разбросана, потому что прикрывала всю громадную Западную границу Российской империи.
110-132 тысячи было в 1-й армии Барклая в Литве, 39-48 тысяч во 2-й армии Багратиона в Белоруссии. 40-48 тысяч в 3-й армии Тормасова на Украине — в основном эта армия стояла против австрийской. Еще 52-57 тысяч стояли на Дунае и дошли до района военных действий только в октябре. 19 тысяч стояли в Финляндии. Их двинули бы только для прикрытия Петербурга. Остальные войска стояли гарнизонами по всей империи, или находились на Кавказе. Отсюда они не могли уйти, их уход давал возможность новых набегов.
Основные силы Наполеона вклинивались между 1-й и 2-й армиями Барклая и Багратиона. Почти не встречая сопротивления, Наполеон быстро пошел вперед. Император Александр I узнал о начале вторжения поздно вечером 12 июня в Вильно (современный Вильнюс, столица Литовской Республики). 14 июня армия Барклая вышла из Вильно, и 28 июня прибыла в Дрисский укрепленный лагерь на Западной Двине (на севере современной Белоруссии).
В русской армии шли споры о том, как вести кампанию. Большинство офицеров и генералов рвались в бой. Это как нельзя больше отвечало чаяниям Наполеона: дать генеральное сражение. А у русских было 2 отдельные армии! Бить противника порознь Наполеон всегда очень любил.
Еще была идея засесть в Дрисском лагере и в нем обороняться. Эта «гениальная» идея большого теоретика Пфуля, или Фуля, могла дорого обойтись русской армии: скорее всего, ее пленили бы или выморили голодом, как Кутузов — турецкую.
Прусский генерал Карл Людвиг Август фон Пфуль (1757-1826), служил в прусском генеральном штабе, и славился, как военный теоретик. По мнению его сослуживца и подчиненного, фон Клаузевица, «он был очень умным и образованным человеком, но не имел никаких практических знаний. Он давно уже вел настолько замкнутую умственную жизнь, что решительно ничего не знал о мире повседневных явлений. Юлий Цезарь и Фридрих Второй были его любимыми авторами и героями. Он почти исключительно был занят бесплодными мудрствованиями над их военным искусством» [128].
После сражения при Йене Пфуль был принят на русскую службу. Блестящий теоретик?! Из Германии?! Александр I поручил ему составить план военных действий в 1812-м. К счастью, удалось убедить царя не дожидаться Наполеона в Дрисском лагере...
Хотя есть в этом некая тайна, одна из странностей 1812 года. Как-то уж очень много Александр I говорил про Дрисский лагерь, строил планы, спорил, пытался переубедить свое окружение... А потом буквально мгновенно «дал себя уговорить». Уж не вводил ли он в заблуждение Наполеона и всю его разведку? Зная Александра I Павловича, это нельзя исключить.
Была, правда, у Пфуля и еще одна идея. Идея удара по растянувшимся коммуникациям Наполеона. Эту идею в ходе кампании осуществили, а отстраненного одно время отдел Пфуля произвели в генерал-лейтенанты и назначили посланником в Гаагу.
А пока армия идет на восток отрываясь от французов. Они входят в Вильно 28 июня. В Вильно Наполеон остается до 4 июля. 2 июля он «воссоздает» Великое княжество Литовское, в составе четырех российских губерний: Виленской, Гродненской, Минской и Белостокской. В них он создает особое «правительство» и провозглашает отмену крепостного права. Только потом Наполеон едет в армию. Армия же преследует отступающую русскую армию, что бы разбить ее в первом же генеральном сражении.
В июне 1812 года по православным церквам Российской империи опять звучит анафема Наполеону.
6 июля 1812 года в церквах начинают читать еще один документ: Высочайший манифест императора Александра I. Вот его текст, благо Манифест невелик:
«Неприятель вступил в пределы НАШИ и продолжает нести оружие свое внутрь России, надеясь силою и соблазнами потрясть спокойствие Великой сей Державы. Он положил в уме своем злобное намерение разрушить славу ее и благоденствие. С лукавством в сердце и лестью в устах несет он вечные для нее цепи и оковы. Мы, призвав на помощь Бога, поставляем в преграду ему войска НАШИ, кипящие мужеством, попрать, опрокинуть его, и то, что останется неистребленного, согнать с лица земли НАШЕЙ. МЫ полагаем на силу и крепость их твердую надежду, но не можем и не должны скрывать от верных НАШИХ подданных, что собранные им разнодержавные силы велики, и что отважность его требует неусыпного против него бодрствования. Сего ради, при всей твердой надежде на храброе НАШЕ воинство, полагаем МЫ за необходимо нужное собрать внутри государства новые силы, которые, нанося новый ужас врагу, составляли бы вторую ограду в подкрепление первой и в защиту домов, жен и детей каждого и всех.
МЫ уже воззвали к первопрестольному граду НАШЕМУ, Москве, а ныне взываем ко всем НАШИМ верноподданным, ко всем сословиям и состояниям духовным и мирским, приглашая их вместе с НАМИ единодушным и общим восстанием содействовать противу всех вражеских замыслов и покушений. Да найдет он на каждом шагу верных сыновей России, поражающих его всеми средствами и силами, не внимая никаким его лукавствам и обманам. Да встретит он в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина. Благородное дворянское сословие! ты во все времена было спасителем Отечества; Святейший Синод и духовенство! вы всегда теплыми молитвами призывали благодать на главу России; народ русский! храброе потомство храбрых славян! ты неоднократно сокрушал зубы устремлявшихся на тебя львов и тигров; соединитесь все: со крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют.
Для первоначального составления предназначаемых сил предоставляется во всех губерниях дворянству сводить поставляемых им для защиты Отечества людей, избирая их из среды самих себя Начальника над оными и давая о числе их знать в Москву, где избран будет главный над всеми предводитель.
АЛЕКСАНДР
В лагере близ Полоцка, 1812 года июля 6-го дня».
Мне не удалось установить, что означает это «в лагере близ Полоцка»: Дрисский лагерь или что-то иное.
В один день с манифестом вышло воззвание «Первопрестольной столице нашей Москве», содержащее призыв к москвичам организовать ополчение. Такого специального обращения удостоилась только Москва... Может быть, Александр с самого начала предлагал заманивать Наполеона именно сюда?
В Полоцке Александр I покинул армию и быстро уехал как раз в Москву. Его с самого начала убеждали уехать и семья, и высшие сановники империи. 12 июля 1812 года император Александр I прибыл в Москву.
15 июля 1812, в Слободском дворце собралось московское дворянство и купечество. Что характерно, представители благородного и купеческого сословий были размещены в разных залах. Действительно. Россия полыхает, но не мараться же о «длиннобородых», о всяких там сиволапых.
Все участники собрания рассказывали о бурных патриотических манифестациях. Сергей Николаевич Глинка вспоминал: «Жалостью сердечной закипели души русского купечества. Казалось, что в каждом гражданине воскрес дух Минина. Гремел общий голос: «Государь! Возьми все — и имущество, и жизнь нашу!» Вслед за удалявшимся государем летели те же клики и души ревностных граждан»[129].
Один помещик в приступе патриотического восторга закричал царю: «Государь, всех бери — и Наташку, и Машку, и Парашу!» Это возложение гарема на алтарь Отечества — тоже ведь легко счесть эксцессом...
Немедленно был составлен комитет по организации московского ополчения, состоявший из Аракчеева, Балашова и Шишкова, председательствовал в котором Федор Васильевич Ростопчин.
Комитет выработал положение об организации московского ополчения, впоследствии послужившее образцом для других губерний, в том числе Петербурга.
Никто не собирался спрашивать, собираются ли вонючие мужики воевать. Благородное сословие уговорилось выставить одного ратника с десяти душ своих крепостных. Каждый ратник да будет обеспечен продовольствием на три месяца. Для ополченцев устанавливалась особая форма: русские серые кафтаны длиной до колена, длинные шаровары, рубашки с косым воротом, шейный платок, кушак или фуражка, смазные сапоги. Зимой под кафтан полагалось надевать овчинный полушубок. На головной убор помещалась кокарда с девизом «За веру и царя».
Офицеры же ополчения носили обычный армейский мундир. Отставные офицеры сохраняли свое прежнее звание, а гражданские чиновники вступали с потерей одного классного чина. Итак, ополченцы должны были воевать под командованием своих помещиков или других дворян.
Богатейшие дворяне граф Дмитриев-Мамонов и граф Салтыков выступили с инициативой сформировать два казачьих полка за свой счет и из своих крестьян. Помещики Демидов и князь Гагарин взяли на финансирование формирующиеся 1 -й егерский и 2-й пехотный полки.
16 июля московские дворяне вновь собрались, теперь для избрания командующего ополчением. Из 490 депутатов за Кутузова проголосовали 243, за Ростопчина — 225, Гудовича — 198, И.И. Моркова — 58, Н.А. Татищева — 37, П.А. Толстого — 19 и С.С. Апраксина —17.
Кутузов — в действующей армии, Ростопчин назначен начальником первого округа ополчений, фельдмаршал Гудович совсем стар. Командующим московским ополчением стал граф Ираклий Иванович Морков.
Подчеркиваю: выбирали строго дворяне. Люди других сословий должны были сражаться в ополчении, начальство которого не выбирали. А крепостных и не спрашивали вообще ни о чем.
Царь как бы и начинает герилью... Дворяне готовы выставить 32 000 ополченцев, купцы собрали 2 400 000 рублей. Ликование и экстаз. Но ликование — 3% населения, верхушки. Правительство принимает самые решительные меры, чтобы остальные 97% могли бы идти за 3%... Но не самостоятельно, а по мере того, что начальство велит. Странная эта «герилья», по отношению к которой царь старается, чтобы она не стала «слишком народной»... Слишком от него независимой.
Русская армия Барклая вышла из Полоцка 16 июля. Она пыталась соединиться с армией Багратиона. Чтобы соединиться с Барклаем в Витебске, Барклай-де-Толли 25-27 июля 1812 года вел арьергардные бои, чтобы задержать передовые части армии Наполеона.
В этих ожесточеннейших боях происходит два важных случая... Один из них: во время движение основных сил Наполеона к Витебску из леса раздались выстрелы. Наверное, там целая русская часть! Французы ответили беглым огнем. Стрельба не прекращалась, появились раненые. Поставили артиллерийское орудие. Еще с полчаса шла пальба, потом прекратилась.
— Ура! Виват императору!
Храбрые французские солдаты атакуют, цепями идут в лес. А в лесу, рядом с подрубленной ядром березкой, лицом вниз припал к земле русский солдат. Единственный. Кто он был, мы до сих пор не знаем и никогда не узнаем.
Даже памятник некому ставить. Помяни Господи, неведомого нам героя, имя же ему Ты веси. Никаких следов других русских в этом лесу не нашли.
