Наполеон - спаситель России

Делиля на его, говоря мягко, неакадемич­ный поступок.

Так вот: Наполеон мог бы знать Россию намного луч­ше, если бы дал себе труд почитать и послушать немецких ученых и путешественников. Но немецкого языка он не знал и не любил, а немцев считал сентиментальными ста­рательными дураками.

Наполеон пользовался сведениями и картами, опубли­кованными в пресловутой «Энциклопедии». Но в «Энцикло­педии» не было даже статьи с названием «Россия». На одной из опубликованных там карт на месте Европейской России стояло: «Московия», а за Уралом красовалась «Великая Та­тария». Были и другие, еще более сюрреалистические кар­ты. На некоторых из них прямо за Уралом начинался Китай. Карты были... выпускали их в России и в Германии.

Прусский учитель схватился бы за розгу, скажи уче­ник такую глупость. Учитель русских барчуков Карл Ива­нович заплакал бы, сострадая их невежеству. Но фран­цузские дикари, завывая про «культ разума», составляли эти фантастические карты, публиковали их и учились по ним. Даже украденное Делилем в России впрок не пошло. Впрочем, и нет никакой России, есть Московия и Великая Татария.

Одну из карт, где за Уралом сразу Китай, обнаружили в материалах походной канцелярии начальника штаба Ве­ликой армии Бертье. Русские редакторы советского вре­мени отказывались публиковать эту карту: НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! Наполеон ведь гений, а французская «Энциклопе­дия» — великая, она собрала все знания человечества (про то, например, как попы обманывают рабочих, придумывая метеориты).

Стоит ли удивляться, что незадолго до Тильзита Напо­леон посылал в Китай дипломатическую миссию — нель­зя ли заключить с Китаем союз против России? Логично: если китайский император может двинуть войска прямо от Челябинска и Оренбурга, то почему бы и нет? Жаль, что Наполеон не пытался заключить такой же союз с монголь­ским ханом, монархом Великой Татарии или с народом человечков с песьими головами, впадающих в зимнюю спячку охотников на арктических бегемотов. А может, и пытался, только мы этого пока не знаем.

Во всяком случае, надо четко понимать: для Наполео­на и офицеров его штаба, выкормышей Французской ре­волюции и жертв нелепой национальной напыщенности, провинциальнейшей убежденности в своем величии, Рос­сия была совершенно неизвестна и непонятна. Выйти из Витебска и вступить в пределы Великороссии значило для него примерно то же, что начать экспедицию в Амазонию или в глубины Африки.

Конец Польской кампании

Стоя в Витебске, Наполеон находился на грани­це коренных земель России. До разделов Польши это и правда были земли Великого княжества Литовского, часть разделенной Речи Посполитой. Тому минуло всего 17 лет с 1795 года, с последнего, с Третьего раздела Польши.

Пока есть смысл называть этот поход Второй Польской кампанией. Пока Наполеон вроде как бы восстанавливает Речь Посполитую, «несправедливо уничтоженную» Рос­сийской империей. Пока что он посягает на Российскую империю, на государство.

Подтягиваются войска, расстроенные после 400 км на­ступления — причем без регулярного снабжения. Уже ста­ло голодновато и страшно, непонятно и опасно. Польский поход окончен: русские войска вытеснены с территории Речи Посполитой. Можно провозгласить восстановле­ние этого государства, если хочется. Можно оставаться в Польше и одновременно провозгласить раскрепощение всего русского крестьянства. Свою же армию объявить залогом русского счастья. Александр даже ополчение мыслит с сохранением сословий! А я, Наполеон Бонапарт, император Французской республики, дарю вам всем сво­боду! Гарантом же того, что вы получите желаемое, служит моя Великая армия, военная сила! Идите ко мне, я сделаю вашу страну передовой и свободной!

Если бы Наполеон поступил так, он, скорее всего, вы­звал бы в России гражданскую войну. И тогда вторжение 1813 года прошло бы уже в глубь полыхающей, ослаблен­ной державы. Последствия непредсказуемые, и скорее всего, результатом его стало бы возникновение совсем другой, незнакомой нам России, с другим политическим строем, с другой историей.

Пойти в Россию в 1812 году означало:

1.  Окончить Польскую кампанию и тут же начать но­вую.

2.  Начать эту новую кампанию с уставшей, полуголод­ной армией, не оправившейся от удивительного мора.

3.  Покинуть знакомые европейцам земли и вступить в совершенно непонятные и незнакомые области.

4. Иметь дело с противником, логика и поведение кото­рого непонятны и непредсказуемы.

Идти в Россию, не объявляя свободы крепостным, означало:

1. Обмануть ожидания миллионов людей.

2. Иметь дело со сплоченным, не расколотым внутрен­не народом.

Если бы Наполеон остался в Витебске и провозгласил свободу, он с 90%-й вероятностью сгубил бы Российскую империю.

Вторгаясь в Россию в августе 1812 года, он почти га­рантированно давал себя победить. И читатель еще уди­вится, что я называю Наполеона Спасителем?!

Глава 2. ЗАМАНЕННЫЙ НАПОЛЕОН

Французы разорили мой дом и идут разорять Москву, они оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все по моим понятиям. И так же думают Тимохин и вся армия. Надо их казнить.

Граф Л.Н. Толстой

Куда идти?

Итак, главный выбор: зимовать на территории Ве­ликого княжества и начать воевать в 1813 году?

Второй выбор: объявлять / не объявлять свободу?

И только на третьем месте выбор: если продолжать насту­пление в 1812 г., то куда идти: на Петербург или на Москву?

Наполеон первоначально планировал идти как раз на Петербург: и дорога ближе, и все же столица. Петербург был столицей России. Ее падение предрешало исход вой­ны. Наполеон не мог мыслить по-другому.

Сразу идти на Петербург? Там Швеция. Там неблаго­дарный Бернадотт... Но ведь идти на Петербург можно не только вдоль берега Балтики, через Ригу. Идти на Пе­тербург можно и из глубины России. Уже во время похода 1812 года была сделана такая попытка.

Угроза Петербургу

В июле 1812 года операция по захвату Петербур­га была поручена маршалу Удино, дивизии которого были составлены из самого отборного войска, оставшегося в истории под именем «дикие» или «адские легионы». Маршалу ставилась задача изолировать Петербург от России, отрезать от него русские войска, прижать их к Рижскому заливу, где их погибель казалась в то время неизбежной. Удино был так уверен в победе, что, говорят, расставаясь с Наполеоном, сказал: «Прощайте, ваше величество, но из­вините, если я прежде вас буду в Петербурге».

16 июля русская армия продолжила отступление через Полоцк на Витебск, оставив для защиты Петербурга 1-й кор­пус генерал-лейтенанта Витгенштейна.

В самом Петербурге к эвакуации всерьез готовились все военные и гражданские учебные заведения, в том чис­ле и Царскосельский лицей. Он должен был переехать или в эстонский город Ревель, или в финский Або (современ­ные Таллин и Турку). Сохранились отчеты о закупке спе­циальных контейнеров для имущества и теплой одежды для воспитанников. С переездом торопили. Только благо­даря директору лицея Энгельгардту, которому хотелось отметить годовщину открытия лицея в Царском Селе, дотянули до 19 октября. А на следующий день появилось сообщение, что 19 октября Наполеон покинул Москву.

Среди прочих ценностей предполагали вывезти в Во­логду памятник Петру I, знаменитый «Медный всадник». Для этого были приготовлены специальные плоскодонные баржи, выработан подробный план эвакуации. Но тут май­ора Батурина стал преследовать один и тот же таинствен­ный сон. Во сне он видел себя на Сенатской площади, рядом с памятником Петру Великому. Вдруг голова Петра поворачивается, всадник съезжает со скалы и по петер­бургским улицам направляется к Каменному острову, где жил в то время император Александр I. Медный всадник въезжает во двор Каменноостровского дворца, из которо­го навстречу ему выходит озабоченный государь. «Моло­дой человек, вот до чего ты довел мою Россию! — говорит ему Петр-Медный всадник. — Но знай, что пока я на месте, моему городу нечего опасаться!» Затем всадник поворачи­вает назад, и снова раздается звонкое цоканье бронзовых копыт его коня о мостовую.

Майор добивается свидания с личным другом импера­тора, князем Голицыным, и передает ему виденное во сне.

Пораженный его рассказом князь пересказывает снови­дение царю. Легенда утверждает, что именно после это­го Александр отменяет решение о перевозке монумента в Вологду (только бесконечно прозаичные люди могут свя­зывать это решение с известиями о поражении отрядов Наполеона, шедших на Петербург). Статуя Петра остается на месте, и, как это и было обещано во сне майора Бату­рина, сапог наполеоновского солдата не коснулся петер­бургской земли.

Интереснейшая деталь: во время Второй мировой вой­ны ленинградцы верили, что пока в незащищенные памят­ники Суворову, Кутузову и Барклаю- де-Толли не попадет хотя бы один снаряд, сапог нацистского солдата не кос­нется ленинградской земли. Так и получилось. Мистика? Истории, хотя бы косвенно связанные с Наполеоном, про­низаны мистикой.

Если Петербург избежал оккупации чудесным обра­зом, то известен и автор этого рукотворного «чуда»: им стал командующий корпусом на петербургском направле­нии генерал-фельдмаршал, светлейший князь Петр Христианович Витгенштейн.

28 июля 1812 г. Удино занял деревню Клястицы, на севере Белоруссии. У него было в наличии 28 тысяч сол­дат и 114 пушек против русских 17 тысяч. Тем не менее Витгенштейн решил атаковать, пользуясь растянутостью французских сил. Впереди двигался авангард Кульнева (3700 всадников, 12 орудий), за ним следовали основные силы Витгенштейна (13 тысяч солдат, 72 орудия).

28 июля 3 конных полка французов (12 эскадронов) были неожиданно атакованы 4 эскадронами Гродненско­го гусарского полка под командованием генерал-майора Кульнева с присоединившимися к атаке 500 казаками. Несмотря на численное превосходство французы были опрокинуты.

Поражение Удино было настолько сокрушительным, что он предпочел отступить за Двину, оставив за собой укрепленный Полоцк. Таким образом, наступление фран­цузов на Петербург (по крайней мере, этими силами) про­валилось.