за другим признавали власть Пришедшего-со-Звездой…
За какой-то месяц под контролем урюков оказалась зона диаметром в полторы сотни миль. Особый Район Валькирии. Опираясь на этот плацдарм, можно было уже не мечтать о возвращении в Дгахойемаро, а спокойно, без спешки готовиться к Великому Походу.
А Гдламини не желала ничего ни понимать, ни слышать.
То истерики, то вспышки страсти, то страсть вперемешку с истерикой, то вдруг с ничего, на пустом месте, змеиное шипение. Правда, хуррутти у Вождя получалась по-прежнему неплохо, даже вкуснее, чем раньше, но что толку от вкусной стряпни, если кусок не лезет в горло?! И вести с боевой тропы ее, похоже, перестали волновать. Дочь воителя Дъямбъ'я г'ге Нхузи раньше не пропускала ни одного совета, а теперь предпочитала часами квохтать с курицами-подружками, судача, у кого из двали какой иолд и почему все мужья подлецы, не способные понять и оценить жену, даже если жена – не просто жена, а умница и красавица, подобная Светлокудрой Миинь-Маань или, к примеру, дгеббемвами Гдламини…
И венцом всему – жуткая зеленая глина на щеках. Плюс ежедневные рассуждения: неплохо бы, мол, вычернить зубы.
Для красоты, понимаешь.
И не было никакого смысла объяснять Вождю, что она не права по жизни, что вовсе не забыта, а, наоборот, любима и желанна, как всегда, что не ради своих прихотей он зарылся в дела, не имея сил даже улыбаться ей по вечерам. Все ради нее. Все во имя ее. Чем раньше в сельву вернется покой, тем скорее они смогут вырваться отсюда в Большой Мир, лежащий за самой последней из доступных ее разумению опушек. В мир, где генетическая несовместимость, слава богу, уже перестала быть проблемой…
Все проще простого: дгеббе – к ногтю, Н'харо – наместником, Гдлами – в охапку, и в город. В поселок землян, именуемых здесь Могучими, со странным названием К'хозза. Тамошние власти, несомненно, уже сбились с ног, разыскивая стажера Коршанского. Там просто обязан быть космопорт! А уж на Земле будут ей и подруги нормальные, и косметика приличная, и развлечения. Муж все устроит. И детей тоже. При необходимости уложим в клинику. Даже в платную, к самой Низовой! Без очереди. Нужно будет, Дед позвонит. Или Леночка. Военная страховка позволяет, и ребята помогут. По крайности, можно потрясти того же Деда. У него есть сбережения, а на фиг они господину Президенту? Он все равно живет на всем готовом, мечтает о правнуках и для такого случая, ясен пень, жаться не станет. Если же, паче чаяния, чудеса генинженерии не сработают, тоже не беда. Пробирка, гипноз… бабкины методы борозды не портят; Гдлами заснет и проснется с пузиком. Или уже прямо с дитем. Пусть балдеет.
И будут они каждый год прилетать сюда в гости.
Втроем.
Типа на дачу…
По губам нгуаби ползла непроизвольная улыбка, когда он воображал себе Вождя в эксклюзивных нарядах от Заяйцева, благоухающей крутыми ерваальскими парфюмами, с элегантной сумочкой через плечо и ведомым за руку рыжим оторвой, среди ошалевших от благоговения горцев…
То-то будет здорово!
Так славно все складывалось! Нужно было только еще чуть-чуть подождать. Ну какая муха ее укусила позавчера?
Да и он, правду сказать, хорош… Нет бы, как обычно, промолчать, подняв брови, когда на циновку со стуком и плеском опустилась миска похлебки. Но нгуаби, как назло, слишком устал и был раздражен. Весь день над сельвой гремели тамтамы, сообщая о все новых погромах, а прибывающие воины из окрестных селений рвались в битву немедленно, не желая слышать ни о какой подготовке, и даже вдвоем с Убийцей Леопардов Дмитрий с трудом сумел утихомирить эту голозадую партизанщину.
– Опять вожжа под хвост попала? – хмуро бросил он, стирая с бороды густые комья расплескавшейся кляппи. – Или куда?
Сказал и прищурился, ожидая привычного взрыва. Но Гдлами просто отошла к очагу, присела на циновку и вкрадчиво спросила:
– Не забыл ли грозный нгуаби, как подобает говорить с Вождем?
Грозный нгуаби чуть не подавился супом.
– А величайшая из Вождей, случаем, не забыла, – осведомился он, прокашлявшись, – как жена должна относиться к мужу?
Величайшая из Вождей ядовито улыбнулась:
– К кому, о непобедимый?
– Повторяю для тугоухих, о трижды несравненная: к му-жу.
– Ах, к мужу? Недолго и забыть, если муж приходит к очагу лишь жрать и дрыхнуть. И когда жрет, молчит, как колода, а когда спит – орет на всю хижину: «Ттай выше, болван! Тяни носок, кому говорю, тяни носок, чурка безмозглая! Иолд оторву!» – Гдламини показала клычки. – А потом подруги спрашивают у жены, не поймал ли муж любовника и кто этот счастливец. И не хотят верить, что дура-жена соблюдает верность этому, так сказать, мужу…
Нгуаби поморщился.
– Успокойся. Война идет, уж это-то Вождь могла бы понять?
– Я понимаю, что мой отец, великий воитель Дъямбъ'я г'ге Нхузи, зачал меня в перерыве между боями! Потому что он любил мою мать! Потому что видел в ней не стряпуху и не служанку, а жену. И хотел от нее детей!
Началось!
– Да подожди ты с детьми…
– Подождать? – взвилась Гдлами. – До старости? До Темной Тропы? Люди шепчутся: Пришедшему-со- Звездой нежеланна мвамби людей дгаа. А может, кто-то из них пуст, потому что прогневал Творца? Тогда – кто?
– Малыш, – он честно пытался сдерживаться, – ты же знаешь, что это все глупости…
Но обвал было уже не остановить.
– Глупость не это! – дребезжащим сопрано сообщила дгеббемвами, усыхая лицом. – Глупость то, что я в самом деле дура. Была бы умная, уже давно бы действительно завела любовника!
– И что он будет делать? – невинным голосом осведомился нгуаби, словно невзначай касаясь рукояти ттая. – В смысле, без иолда?
Некоторое время дгеббемвами думала.
– Вот. В этом ты весь, – сказала она наконец. – Гаввава на сене. А у самого-то есть другая женщина!
– Какая женщина?!!
– Такая! – восторжествовала Гдламини. – Все говорят!
– Кто – все? Я все время с Н'харо!
– Значит, у тебя что-то с Н'харо!!! – взвизгнула Вождь и умолкла, хлопая глазами не менее ошалело, чем Дмитрий.
А спустя несколько восхитительно тихих мгновений в хижину всунул голову Убийца Леопардов.
– Н'харо звали? Н'харо здесь!
– М-м-м? – сказал нгуаби.
– М-м-м… – сказала мвами.
– М-м-м! – понял сержант.
И понял правильно. Ибо исчез тут же.
– Д'митри… – Гдлами перебралась поближе, села напротив, глядя глаза в глаза. – Давай поговорим спокойно. Я больше так не могу. Понимаешь? Ты очень занят. Но ты – мужчина. А я-то – женщина… – Вождь помолчала, кусая губу. – У нас нет детей, и это плохо. Это очень плохо, муж мой.
– Это плохо, Гдлашик, – так же тихо ответил Дмитрий. – Но я же сто раз говорил тебе: когда мы улетим в Высь, все будет в порядке.
Гдламини зябко обхватила себя за плечи.
– Ты не понимаешь, тхаонги. Когда девушка дгаа выходит замуж, она не летает за ребенком ни в какую Высь. Тха-Онгуа посылает ей дитя пусть не в первую ночь, но в первый год – точно. Постарайся понять, муж мой: если Творец медлит послать женщине дитя, значит, она проклята. Или проклят ее супруг. А мы с тобой
